Пришельцы - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Алексеев cтр.№ 87

— Не могу, — откровенно сказал он и про себя подумал, что не может представить ее и собирающей грибы.

— Это мои подчиненные занимаются. Заготовки на зиму! Они тут и огород сажают…

— Кстати, а что их не видать?

— Отпустила в отпуск. После таких стрессов надо лечить нервы.

— А не страшно одной? — изумился он.

— После той ночи кошмаров стало тихо… Мне понравилось, как вы ссадили с небес это чудовище!

— С вашей помощью…

— Какая же это помощь? Струсила и растерялась, — Рим рассмеялась. Честное слово, это бывает очень редко… Если не секрет, кого же мы с вами поймали?

— Дракона!.. Но увы, драконы в неволе не живут.

— Хотите сказать…

— Да, умер. От болевого шока.

— Странно, здоровый, крупный мужчина и умер от болевого шока. Закрытый перелом не дает очень уж острой боли.

— А гроза ночью была? — неожиданно спросил Поспелов.

— Дождь был, гроза стороной — прошла… Зачем вы спросили?

— Вы же начальник метеостанции! Предсказатель!.. Люблю после дождя по лесу бродить, особенно, после грозы. Пахнет озоном и грибами. Кстати, тут в округе грибы-то растут?

— Кажется, здесь везде они растут, — отмахнулась Рим. — Немного опоздали.

Час назад я вывалила в лесу целую корзину.

— Что же так?

— Да я их терпеть не могу.

— Зачем же собирали?

— Зачем-зачем… Приходится изображать дурочку с лукошком, усмехнулась она. — В сорока километрах отсюда есть военный аэродром, наверное, знаете.

— Есть, знаю. Только заброшенный.

— Я так подумала — неплохое место для «драконьего» гнезда. Народ там не появляется, ни рек, ни дорог, глухой угол…

— Ну и каковы результаты? — поторопил Георгий без особого интереса.

— Ничего особенного, пусто там. Но лисичек много вокруг… Есть же у них база!Откуда-то они вылетают! Мне стало любопытно. Ехала сюда, думала, от тоски умру. А тут интересно становится, не представляла, что так серьезно…

— Да, опередили меня… Хотел дать вам задание присмотреться к аэродрому.

Она отрицательно помотала головой.

— Никаких перспектив. База где-то внутри «бермудского треугольника». Должна быть основная и несколько второстепенных…

— Мне нравится ваша инициатива, — прервал Поспелов. — Но договоримся так: пока у нас режим радиомолчания, а вы на метеостанции одна, от озера ни шагу.

— Что же, сидеть прикажите? Наоборот, пока никого нет и руки развязаны…

— Отставить. Я не хочу терять агента. Что такое дисциплина, вам известно. И почему без моего согласия отпустили своих подчиненных?

— Они — мои подчиненные.

— А вы подчиняетесь мне.

Рим обиделась, но, скрыв чувства, сказала весело:

— Не знала, что вы такой… службист.

— Вам не повезло…

— Когда же откроете эфир?

— Когда доставят новые оперативные радиостанции, — сказал Поспелов и мысленно прибавил: «Но ты ее никогда не получишь».

Он уже почти не сомневался, откуда произошла утечка секретной информации.

Заремба допустил такую ошибку, после которой следует немедленно подавать рапорт об отставке. Он занимался подготовкой и внедрением агента, он провел все спецпроверки и оперативные установки…

И Поспелова сейчас не интересовала подоплека предательства — где, когда и кем был перевербован разведчик-нелегал; важно было немедленно блокировать действия Рима, оградить ее возможные связи с «драконами». Или, напротив, позволить все и через нее запускать дезинформацию.

Изымать ее с метеостанции пока было нельзя: требовалось определенное решение руководства, которому еще следовало доказать, что агент, по крайней мере, бьет мячи в разные ворота. Но, выдвигая обвинения против Рима, он тем самым подставлял под удар Зарембу, с которым уже сговорился относительно десантуры…

* * *

Георгий давно уже заметил некую роковую странность — все неожиданные и критические события происходили в его отсутствие на ферме. И на сей раз, вернувшись со встречи, застал Татьяну со знакомой болезненностью в глазах, правда, теперь скрываемой.

— Что? — почти весело спросил он. — Опять пришельцы?

— Пришельцы и ушельцы, — озираясь, тихо проговорила «жена». — Был нарочный от Зарембы. Привез вот эту фотографию для опознания. И я сразу же узнала!

— Кто же это?

— Тот самый… инопланетянин, что помогал выталкивать машину. Когда мы вояжировали по «треугольнику».

— Откуда у Зарембы его фотография? — вслух изумился Георгий и замолчал, спохватившись, что слишком откровенно выдает эмоции. «Жена» в другой раз бы не преминула съязвить по этому поводу, но сейчас будто не заметила, протянула прошитый и запечатанный пакет.

Текст письма оказался не только не зашифрованным, но и написанным от руки торопливым, размашистым почерком, и, не будь подписи Зарембы, никогда бы не подумал, что полковник пишет, как курица лапой. Он сообщал, что на Ленинградской АЭС 16-17 июля готовится диверсия, аналогичная или даже более трагичная, чем Чернобыльская, и что прослеживается прямая связь ее с пришельцами «бермудского треугольника». Полковник просил найти возможность нарести превентивный, отвлекающий удар по любым обнаруженным в сопках объектам, а главное, не допустить, чтобы в указанные дни поднимались в воздух и распускались загадочные «ромашки». Он также извещал, что оружие для десантуры находится в пути, но прибудет не раньше вечера пятнадцатого числа, поскольку отправлено не авиацией, а автомобильным транспортом.

Это послание, естественно, не было нигде зарегестрировано и в конце его стоял крестик, означавший, что документ подлежит уничтожению сразу же по прочтении.

Георгий щелкнул зажигалкой и запалил его вместе с конвертом. Татьяна выждала, когда догорит письмо в пепельнице, и, разминая бумажные огарки спичечным коробком, проговорила уже без всякого напряжения в голосе, будто бы между прочим:

— А пассия твоя тоскует. Стоит у окна и все кого-то ждет. То шторы раздвинет, то закроет…

— Какая пассия? — занятый своими мыслями, не понял Георгий.

— Нежное это создание — Рем, которой ты предоставил убежище. Думала, тебя ждет и глядит на дорогу. Ан нет! Обрядится в спортивный костюм и выйдет на балкон. На озеро смотрит и ждет. Трижды за день выходила. И ждала ровно по девять минут.

Он слушал, вернее, старался слушать, почти неосознанно, и потому смысл сказанного доходил с трудом, будто пропущенный сквозь вату…