Глядящие из темноты - читать онлайн книгу. Автор: Максим Голицын cтр.№ 40

— Я подумаю над вашим предложением, — сказал маркграф. — Всего хорошего, господа.

* * *

— Ну, — Берг говорил невнятно, поскольку как раз стягивал через голову жесткое церемониальное платье, — что ты об этом скажешь?

Леон дернул уголком рта.

— А что тут скажешь? Из-за чертова конца света нарушилось равновесие сил. Ну, и мы невольно добавили. Сейчас они будут нас обхаживать, пока не сообразят, что взять с Терры, собственно говоря, нечего. Как бы до смерти не заласкали…

— Солер не в том положении, чтобы капризничать. Я полагаю, что они попробуют договориться с Ретрой, используя нас в качестве козырной карты. Орсон наверняка пойдет на сделку — опять же частично из-за нас. Как тебе племянничек, кстати?

— Горяч… Как бы не обжечься…

— Такие вот времена выталкивают пассионариев. Не заварись эта каша, сидел бы в своем Ворлане, считал овец… Присмотреться к нему надо бы получше. Из него еще может выйти толк…

— Еще один Ганед-Основатель?

— Почему бы нет… Срединные графства раздроблены дальше некуда, так и просятся под чью-то сильную руку.

— Немножко для нас не вовремя, тебе не кажется?

— Да, — задумчиво проговорил Берг, — это верно… А давай-ка на него «жучок» нацепим, а? Подключим к фону… Кто предупрежден, тот вооружен…

— Валяй, — пожал плечами Леон, — мне что, жалко? Должны же мы ему преподнести что-то в благодарность за мое спасение. Там, в сундуке, должна быть фибула с рубином — отличный рубин, как раз для брюнета. Лорду Ансарду понравится… Нужно будет, кстати, спросить Айльфа, что он такого наплел. Впрочем, никто не будет ловить нас на противоречиях — это в духе эпохи.

— Надеюсь, — вдруг ни с того ни с сего выпалил Берг, — они с ней хорошо обойдутся.

— С кем?

— С Сорейль, разумеется…

— Не волнуйся, Айльф наверняка об этом позаботился — он умеет бить на жалость. Заодно никого не удивит, что она слегка не в себе, наша благородная девица. Потрясение, страшные испытания, все такое…

— Почему — не в себе? — поднял светлые брови Берг. — Я что-то не пойму… Она же не авантюристка, но самозванка какая-нибудь… Тебе ли этого не знать… Пройти через такое… бедная девочка!

Леон напрягся — такого сочувствия в голосе Берга он еще не слышал. «Черт, если я начну с ним спорить, он мне просто не поверит — решит, что мною движет ревность». Тем не менее он осторожно сказал:

— Берг… ты только не… Я понимаю, на первый взгляд кажется, что она совершенно адекватна, просто устала, загнана и испугана. Но это не так… это что-то другое… я не пойму… может, нервный срыв, истерическое забывание… у нее нестабильна психика, вот в чем дело…

— Там, на озере, ты не пускался в психологические изыскания — просто поверил ей.

— Это-то меня и настораживает.

— Ты просто стараешься избавиться от чувства вины, — твердо сказал Берг. — Ты не смог ей помочь, затащил ее черт знает куда — не знаю, что случилось там, в горе, что привело ее в такое состояние… А что, кстати, там случилось?

— Формально — ничего, — медленно проговорил Леон.

— Что значит «формально»?

— Ну, с горой этой действительно связаны какие-то легенды. Возможно… я не уверен, но возможно, там действует какой-то фактор, вызывающий галлюцинации.

— Газ?

— Может быть… В принципе, это почти все объясняет. Скажем, рудокопы, зарываясь вглубь, открыли ныход в какие-то подземные каверны, в полости, из которых начал сочиться галлюциногенный газ… потому и рудник спешно бросили. Этим, кстати, может объясняться и свечение горы.

— Ага… — Берг задумчиво кивнул головой.

— А уж они видят там то, что подсказывают их суеверия… сам знаешь, как это бывает.

— Да уж, — согласился Берг. — Кстати, учитывая ситуацию, как думаешь, не подготовить ли нам путь к отступлению, а?

— Перебежать к Орсону? Почему бы и нет? Мы клятвы вассальной верности не давали. Но пока еше не понятна расстановка сил — как бы нам ее не нарушить, если мы будем метаться, точно курица без головы…

— Великолепные у тебя метафоры…

— Стараюсь.

— Но Эрмольда все-таки нужно придержать про запас… — меланхолично заметил Берг. — Ладно, чего там… Утро вечера мудренее.

Записано со слов Айльфа, бродячего менестреля, этнографом Л. Калгановым

Один достойный юноша, приятной наружности и хорошего рода, влюбился как-то в прекрасную девицу — богатую и своевольную, поскольку она была единственной наследницей родительского состояния. Захоти она избрать его в супруги, он стал бы для нее достойной парой — ведь род его был ничем не хуже ее собственного. Беда в том, что она того не хотела. По странной прихоти сердца она, подобно многим представительницам ее пола, отвергала то, что само плывет в руки, и вздыхала о несбыточном; ходили слухи, что она влюблена была в своего сводного брата, человека вздорного и пустого, изгнанного из отчего дома. Может, этой непозволительной страсти она и не испытывала, но что было, то было: девица отвергала несчастного влюбленного, когда бы он ни пришел, да еще и насмехалась над ним, выставляя его в дурном свете перед своими дамами и домочадцами. Отчаявшийся юноша засыпал ее подарками и растратил бы от горя все отцовское достояние, не вмешайся его старая кормилица. Видя, как он чахнет так, что белый свет ему не мил, она подозвала его к себе и спросила, согласен ли он использовать последнее средство. Юноша дошел до того, что согласен был пожертвовать всем своим состоянием, да и жизнью тоже, лишь бы хоть на краткий миг соединиться с возлюбленной, о чем он и сказал старухе не таясь, прямо и искренне. «Хорошо, — сказала она, — тогда ступай за мной».

Не говоря ни слова, ни о чем не спрашивая, он закутался в темный плащ и вышел вместе с ней за ворота своей усадьбы. Темнело, беззвездное небо затянуло тучами.

— Хорошая ночь для нашей торговли, — сказала старуха.

Долго ли, коротко ли шли они, но наконец оказались на пустоши, где не было ни жилья, ни человека, ни скота — лишь посреди поля высилась запретная роща и белые стволы жертвенных деревьев, казалось, светились во тьме.

— Стань тут, — велела старуха, — и жди.

Он послушно опустился на колени. Тьма охватила его со всех сторон, но вскоре ему показалось, что он различает в ней мерцание, какое бывает за закрытыми веками. Наконец свет, хотя и призрачный, сделался ярче, и он увидел перед собой странную фигуру — ростом два вершка от земли, горбатую и кривую. Она не стояла на месте, а все время корчилась и приплясывала, точно язычок пламени или марионетка в ярмарочном балагане. И он понял, в какое запретное место привела его старуха и что перед ним тот, о ком нельзя говорить.

Он хотел было, сделав охранный знак, броситься прочь, но, вспомнив о своей непреклонной возлюбленной, остался на месте. «Что я теряю, — подумал он, — жизнь? Но жизнь без моей дамы мне не мила. Богатство? Но я готов отдать богатство за ее единственный взгляд. Бессмертную душу? Но я дошел до того, что готов наложить на себя руки, а значит, все равно ее потеряю». И он смотрел на нечистое создание, а то все ухмылялось и приплясывало, а потом спросило человеческим голосом: