Квазимодо - читать онлайн книгу. Автор: Алекс Тарн cтр.№ 19

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Квазимодо | Автор книги - Алекс Тарн

Cтраница 19
читать онлайн книги бесплатно

* * *

Зияд пришел в себя и сразу все вспомнил, но глаза открывать не стал. Торопиться ему теперь некуда. Увидят, что глаза открыл и возьмут в оборот… Интересно, били ли его, пока он пребывал в отключке?.. и если били, то много ли переломали? Стараясь не шевелиться, он подвигал мышцами груди и живота… нет, ребра, вроде, целы. Значит, пока не били, оставили на потом, как придет в сознание; еще одна причина не открывать глаза. Одно странно — тишина эта… на участок не похоже. А может, он в камере? Посмотреть, что ли?.. — нет, хре?на вам я глаза открою, вот еще, нашли дурака.

Однако, надо же, все-таки зацепил его этот сволочной блондин, в последний момент зацепил! Еще бы немного, совсем чуть-чуть — и ушел бы. Лежа с закрытыми глазами, Зияд еще раз, как вживую, пережил эту решающую секунду, когда, уже оттолкнувшись для прыжка за угол, он вдруг ощутил резкий толчок в правую ногу, пока еще совсем не больный — просто резкий толчок — и только потом услышал выстрел, и даже не сразу связал два этих события. Не сразу, да… А потом-то, когда приземлился там, за углом, потом-то уже нечего и связывать было… потом-то уже боль эта адская все связала, скрутила по рукам и ногам… да… особенно, по ногам. Тут-то он и понял, что — все, отбегался Зиядка… прощай, отец, и семитрейлер «Вольво» прощай, новый еще совсем семитрейлер, жить и жить ему еще… и жены — прощайте, жены… тоже хорошие, совсем еще молодые жены, дрючить их еще и дрючить… и дети… расти вам без без батьки… ничего… как-нибудь…

Он еще доковылял по инерции до конца короткого тупика, ухватился за кирпичную стенку, даже приподнял раненную ногу — перелезть… и тут — нет удачи, так до конца — разломился прямо под руками кусок чертовой турецкой штукатурки, рассыпался, гад, как последняя надежда, и рухнул он, Зияд, навзничь на камни, ударившись сначала раненной ногой, как обнаженным нервом, а потом, напоследок, еще и затылком. И тут уже, слава Всемилостивейшему Аллаху, избавил Он Зияда от страданий, лишив сознания, предав его за грехи его в сильные руки супостата. Что ж…

Скорбный ход зиядовой мысли прервался отчетливым звуком рычания прямо над ухом. Собака? Паника охватила Зияда. Он недооценил жестокость своих врагов — они собирались травить его собаками. Прикрыв лицо руками, он отчаянно дернулся в сторону от страшного рыка и открыл глаза. На него смотрели человек и собака. Собака — злобно, угрожающе щеря блестящие белые клыки. Человек — с каким-то неприязненным любопытством. «Кто вы?» — спросил Зияд на иврите.

Человек слегка поклонился и ответил на незнакомом языке: «Миша. Квазимодо.» Помолчал и добавил уже понятно: «Не бойся, ты в безопасности. Солдаты ушли. И пес тебя не съест, он на диете. Пока… Давай-ка посмотрим, что у тебя там с ногой.»

Чиф

Он незнакомца шел отчетливый запах врага. Квазимодо сильно фыркнул, выгоняя из ноздрей противную вонь замешанного на оливковом масле пота, но та не уходила, липким облаком заполнив весь их, такой уютный, подвальчик. Зачем хозяин притащил сюда этого типа? Хорошо еще, что он ранен… в таком состоянии справиться с ним будет намного легче. Впрочем, справились бы и так… оружия-то на враге не было. Сначала надо парализовать ему правую руку, вон там, у локтя, а потом ухватиться за левую и тащить наружу. Проще простого. Пес снова зарычал, напрягся, низко опустил голову, прикрывая горло, и сделал полшага вперед на прямых ногах.

«Квазимодо! — Мишка ухватил его за пушистый загривок и тряхнул. — А ну кончай! Что это ты так раздухарился? Марш в свой угол! Место!»

Он сердито ткнул рукою в угол. Пес неохотно подчинился. Хозяина надо слушаться, даже если сначала кажется, что он совершает совсем неправильные поступки. Даже если эти поступки кажутся неправильными и потом, пусть даже очень долго. Даже если за эту неправильность позднее приходится платить слезами и страхом, болью и кровью. И хорошо еще, если платит собака — такая уж у нее работа, ничего тут не поделаешь… но иногда случается, что платить приходится хозяину, и это самое ужасное. Нет ничего хуже, чем когда хозяину плохо, а ты, собака, не можешь его защитить. Это уже просто ни в какие ворота не лезет. Потому что на земле есть порядок, и у каждого существа в этом порядке есть свое назначение, и без этого назначения — кому оно, это существо, нужно? Назначение собаки — защищать хозяина и все, этим все сказано, ни прибавить ни убавить. Наше дело лохматое.

Морща нос, Квазимодо лег на свой коврик, но не на бок, и не клубком — лег ровненько, даже не лег, а опустился в позицию низкого старта, чтобы при необходимости можно было одним махом, не теряя ни секунды, выпрыгнуть вперед. И тогда уже, выпрыгнув… Пес еще раз прокрутил в голове правильный порядок действий: сначала зубами выше локтя — сильно, но коротко, а потом — предплечье другой руки и тянуть наружу, к И?????лану… хотя, погоди, почему к И?лану? Нету И?лана, давно уже нету… куда ж тогда?… не важно, там видно будет.

Вот и Илана вспомнил… Давно уже не вспоминал — все случая не было. А тут вот запах врага учуял и вспомнил. Как Илан говорил? -

«Ты, Чиф, уж больно самостоятельный, все лучше всех знаешь. А это неправильно, пес. Заруби на своем длинном бельгийском носу: хозяин всегда прав. Всегда. Понял?»

Понял, понял… Тогда-то пес ему поверил. Ну и кто в итоге прав оказался? Илан или он? Аа-а… то-то же.

Чиф… Это теперь хозяин называет его этим странным длинным словом — Квазимодо, а тогда его звали Чиф, коротко и ясно, а главное — весело. Чиф! Как будто чихаешь. Правда, он не сразу это понял. Сначала он жил вовсе без имени, потому что был щенком, и ничего еще не знал ни о мире, ни о порядке, ни о назначении собаки. Сначала он знал только маму, которая была очень, очень большой. Мама была просто огромной, она занимала собою весь мир… или почти весь. Во всяком случае, Чифу было совершенно ничего не видно из-за ее теплого лохматого бока. Такое положение дел его не устраивало, и поэтому он упорно старался вскарабкаться на маму, чтобы получше рассмотреть те немногие детали, которые составляли оставшуюся от мамы, меньшую часть мира.

Были там еще братья и сестры; они никуда не карабкались, а просто и неинтересно ели и спали, а потом снова ели и снова спали и так без конца. А Чифа еда никогда особо не занимала, то есть занимала, но он никогда не делал из этого культа, вот так, его всегда интересовали совсем другие вещи. Уж больно был он самостоятельный, вот что. Братья и сестры мирно посапывали у мамы под животом, а он все карабкался вверх, отчаянно отталкиваясь от скучного повседневного бытия своими слабыми кривыми щенячьими ножками. Мама, не одобрявшая такого поведения, одним движением носа спихивала его на место и подкрепляла это дело энергичным вылизыванием, как будто рассчитывала очистить неразумного сына от вредных и опасных фантазий. Она-то знала, что торопиться тут решительно незачем и некуда. Но мокрый Чиф, сконфуженно почихав и отдышавшись, упрямо забирался на самый верх сопящей и слюнявой братне-сестринской кучи и оттуда, как из базового альпинистского лагеря, снова и снова приступал к восхождению на свой неприступный Эверест.

Наверх он так и не попал, потому что мама неожиданно исчезла, вместе со всей братне-сестринской кучей, исчезла раз и навсегда, так и оставшись самым большим предметом из всех, когда-либо встреченных Чифом на его жизненном пути. Теперь, когда мир освободился от маминой огромности, Чифу стали видны многие другие вещи, хотя и не такие большие, как мама, но весьма разнообразные. Например, люди — существа, любившие играть и ездить с места на место. Сменяя друг друга, они чесали Чифа за ухом, безуспешно пытались вырвать у него палку, и повсюду бросали резиновые мячики в наивной надежде, что он не сможет эти мячики разыскать. Время от времени люди брали Чифа на руки, садились в машину и ехали к другим людям, с которыми повторялось все то же самое — и ухо, и палка, и мячики. В машине Чифа тошнило, настроение портилось, он из принципа писал на сиденье и вспоминал шершавый мамин язык, помогавший от всего, даже от скуки.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению