Грязные игры - читать онлайн книгу. Автор: Фридрих Незнанский cтр.№ 33

Гриша высадил клиента возле Радио-сити и по­ложил хрустящие бумажки в свой загашник. Если так пойдет дело и дальше, то, пожалуй, они скоро смогут позволить себе первый взнос за квартиру. А это уже переход в другой социальный слой!

В боковое стекло постучали. Гриша стоял на пе­рекрестке, ожидая, когда загорится поворотная стрелка. Он повернул голову. За окном машины стояла миловидная женщина.

Гриша наклонился и открыл дверь. Женщина бы­стро забралась в машину, так как стрелка уже вспыхнула и водители задних машин начали про­являть признаки нетерпения. Кстати, Гриша не преминул обратить внимание на ее колени под в меру короткой юбкой. Ноги у нее были что надо.

Куда едем? — спросил Гриша.

Она назвала отдаленный район, причем с таким жутким акцентом, что даже Гриша сразу опреде­лил эмигрантку.

Далековато... — заметил он по-русски.

Пассажирка очаровательно улыбнулась:

Ничего не поделаешь, я там живу.

Такая женщина, как вы, должна жить в Ман­хэттене, — галантно сказал Гриша.

Спасибо за комплимент. — Она улыбнулась еще шире.

Ну что ж, поехали.

Сколько вы с меня возьмете?

Как и все.

М-м, я совсем недавно в Нью-Йорке и еще не очень хорошо разбираюсь в местных ценах.

Гриша вздохнул. Вот точно так же и он десять лет назад чувствовал себя жутким провинциалом в этом огромном городе. Шарахался от здоровен­ных полицейских, стеснялся говорить с продавца­ми... Потом все это прошло, он пообтерся, пооб­жился. В конце концов, и повзрослел — это тоже надо принять во внимание. Десять лет — как ни крути, срок.

А у этой пташки все еще впереди. Сколько ей, интересно? Конечно, нет более неблагодарного за­нятия, чем определять женский возраст, но все-таки интересно. Наверное, примерно столько же, сколь­ко было ему, когда самолет авиакомпании «Пан- Ам» коснулся шасси взлетно-посадочной полосы аэропорта имени Кеннеди. Тридцать два — трид­цать три? Ну, выглядит она, понятно, моложе. Так что надо немного прибавить. Но немного. Года два- три. Самый возраст для Америки. В восторженную белозубую американку уже не превратится — по­здно. Но и совок еще не успел изуродовать.

«Хотя какой совок, — подумал вдруг Гриша, — нет ведь уже никакого совка».

Москвичка?

Нет, из Ленинграда. То есть, теперь из Санкт- Петербурга.

А я из Москвы. Ну как там в России? Совсем невмоготу?

Сейчас по легче.

А как здоровье Ельцина? — задал он второй стереотипный вопрос.

Болеет...

Гриша сокрушенно покачал головой. Хотя в прин­ципе это все ему было до лампочки.

Ну, дальше пошли разные вопросы, обычные сре­ди эмигрантов: как устроились, нашли ли работу, хорошо ли знаете язык? Пассажирка отвечала охот­но, улыбалась, шутила. Не было в ней того неиз­бывного напряжения, которое еще долго преследу­ет человека, навсегда приехавшего в чужую страну.

«Не такую уж чужую, — подумал Гриша, — если на улице в любую минуту земляка можно встретить».

Между тем Гриша заехал в какие-то жуткие тру­щобы. Здесь он еще ни разу за все десять лет рабо­ты не бывал. Люди, которые жили в этом районе, скорее всего, предпочитали на такси не тратиться, а передвигались на своих двоих. Это был самый «черный» район из всех, которые он видел до сих пор. Почище (то есть еще грязнее) Гарлема.

Тротуары были засыпаны мусором, грязными га­зетами, обрывками картона. Из окон смотрели чер­ные лица со сверкающими глазными белками. В грязных лужах барахтались голые детишки. Гри­ша и не думал, что всего в каких-нибудь десяти — двенадцати милях от фешенебельной Пятой авеню возможно увидеть такое. Сам бы он ни за какие коврижки сюда не поехал. Тем более уже начинало смеркаться...

Ни один нормальный нью-йоркский таксист ни­когда не согласится ехать в такие районы. Гриша по рассказам знал, как это опасно. И уже давно бы повернул назад, если бы не эта пассажирка. Не хо­телось Грише выглядеть в ее глазах трусом. Да и к тому же он всегда считал, что эмигранты из России должны помогать друг другу. Поэтому он мужествен­но вел машину дальше.

Здесь, — вдруг сказала она, указав на проем между двумя домами.

Гриша затормозил у тротуара.

Во двор, — сказала пассажирка.

Потом из этого двора не выедешь, — возразил Гриша, — тебе же тут недалеко, я думаю...

Во двор! — жестко повторила она, и Гриша почувствовал у себя на ребрах какой-то жесткий предмет. Скосив глаза, он с ужасом увидел писто­летный ствол.

Да ты что...

Заезжай во двор, мать твою, — лицо пасса­жирки дышало злобой.

«Ну и ну, — промелькнуло в голове у Гриши, — вот так, связывайся после этого с соотечественни­ками... » Однако положение было критическое.

И тут Гриша сделал то, о чем даже не подозре­вал, что способен на такое. Он, даже не успев испу­гаться, ударил ее по руке, а потом схватил за запя­стье. В кино обычно в таких случаях раздается выстрел. И если бы это случилось, пуля прошила бы Гришу насквозь. Но выстрела не последовало. Пистолет уткнулся дулом в железную раму води­тельского сиденья.

Ах ты воровка! — закричал Гриша. — Сука! Развелось вас здесь! Понаехали!

Однако она не растерялась и вцепилась Грише прямо в горло. А потом дотянулась локтем до руля и нажала на сигнал.

Гриша сразу все понял. Она хотела таким обра­зом позвать на помощь своих дружков, которые, видимо, где-то рядом. Ну нет, на этот раз не прой­дет! Он лучше погибнет, чем отдаст кровно зарабо­танные деньги.

Он вывернул ее запястье так, что пистолет выва­лился на пол перед задними сиденьями, дернул ры­чаг и выжал педаль газа. Машина сорвалась с места и, едва не сбив пожилого негра, который переходил улицу, помчалась прочь.

Однако пассажирка продолжала сжимать его гор­ло. Хватка у нее была прямо-таки бульдожья. А еще эти острые ногти...

У Гриши не было другого выхода. Он не воин­ственный человек, тем более по отношению к да­мам. Но тут речь шла о его жизни и смерти. Он нащупал под сиденьем шило и с размаху всадил в ее руку. Черное от застывшего машинного масла острие пронзило рукав ее тонкой бежевой блуз­ки, и вокруг сразу стало расплываться кровавое пятно.

Хватка моментально ослабла. Пассажирка взвы­ла, но самообладания не потеряла. И неожиданно нанесла Грише сильный, очень болезненный и, глав­ное, обидный удар в нос. Гриша почувствовал, как где-то внутри хрустнул хрящ. Кровь хлынула словно из шланга.

Стой! — закричала пассажирка.

Ну уж нет, — промычал Гриша, наугад свора­чивая по загаженным улочкам, стараясь выехать из этого проклятого района.

Однако очень трудно вести машину, когда из носа хлещет кровь, а рядом сидит извивающаяся фу­рия, которая так и норовит тебя убить и ограбить! Надо было что-то делать! И Гриша вспомнил при­ем, который когда-то очень давно показывал ему один школьный приятель. Назывался он «бери и веди в милицию» и заключался в банальном выво­рачивании руки за спину. Гриша все сделал пра­вильно — схватил за запястье, резко дернул на себя и попытался закрутить ее руку. Но он не принял во внимание скользкой крови, которая залила всю его пассажирку. Ей удалось вырвать кисть, и Гри­ша получил такой удар по ребрам, что чуть не врезался в фонарный столб.