Роковое совпадение - читать онлайн книгу. Автор: Джоди Пиколт cтр.№ 74

Только со второй попытки Натаниэль включает лампу на маминой прикроватной тумбочке, а потом карабкается на постель. Его мамы там вообще нет, только большое раздутое нечто под одеялом, которое даже не шевелится, когда он окликает ее по имени. Он толкает ее, хмурится. Потом стаскивает одеяло.

То, что больше не является его мамой, стонет и жмурится от внезапного света.

Волосы растрепанные, тусклые, как шерсть у коричневой овечки в зоопарке. Глаза кажутся слишком глубоко запавшими, вместо рта — трещина. От нее пахнет печалью. Она щурится, глядя на Натаниэля, как будто что-то о нем помнит, но не может выловить в памяти. Потом снова натягивает одеяло на голову и отворачивается.

— Мамочка, — шепчет Натаниэль, потому что это место требует тишины. — Мамочка, я знаю, что тебе нужно.

Натаниэль думал об этом. Он помнит, каково это — застрять в темном-темном месте и не уметь это объяснить. И он даже помнит, что делала тогда для него мама. Поэтому он берет учебник языка жестов, который дала ему доктор Робишо, и засовывает его под одеяло, прямо маме в руки.

Он, затаив дыхание, ждет, пока она ощупывает края книги, листает страницы. Раздается звук, которого Натаниэль раньше не слышал, — как будто разверзлась земля в начале землетрясения или как будто разбилось сердце, — книга выскальзывает из-под одеяла и падает раскрытая на пол. Внезапно одеяло поднимается, как челюсть белого кита, и он оказывается проглоченным целиком.

Он оказывается там, куда засовывал книгу о языке жестов, — в ее объятиях. Она прижимает его так сильно, что между ними не остается места ни для слов, ни для жестов. И это совершенно неважно, потому что Натаниэль отлично понимает, что говорит ему мама.

«Боже, — щурюсь я. — Выключи свет».

Но Фишер начинает выкладывать на одеяло документы и прошения, как будто каждый день встречается с подзащитными, которые обессилели настолько, что не в состоянии покинуть собственную спальню. Но, с другой стороны, откуда мне знать? Может быть, он так и поступает.

— Уходите, — со стоном прошу я.

— Нижняя строка: он перенес трансплантацию костного мозга, — быстро говорит Фишер. — Вы застрелили не того священника. Поэтому необходимо решить, как использовать это в наших целях и вытащить вас из тюрьмы.

Прежде чем ему удается взять себя в руки, наши взгляды встречаются и он не может скрыть ни своего удивления, ни отвращения — да-да! — от моего теперешнего вида. Неумытая, непричесанная, махнувшая на себя рукой.

«Да, смотри, Фишер, — думаю я. — Сейчас тебе легко представить, что я не в себе».

Я поворачиваюсь на бок, и бумаги соскальзывают с кровати.

— Нина, со мной играть нет нужды, — вздыхает он. — Вы наняли меня для того, чтобы не сесть в тюрьму, и, черт возьми, вы туда не сядете. — Он замолкает, как будто собирается добавить еще что-то важное, но все его слова не имеют никакого значения. — Я уже направил ходатайства о суде присяжных, но вы же знаете, что мы можем отказаться от них в последнюю минуту. — Он меряет взглядом мою ночную сорочку, спутанные волосы. — Возможно, проще убедить одного человека… в вашей невменяемости.

Я натягиваю одеяло на голову.

— Мы получили результаты от О’Брайена. Вы отлично справились, Нина. Я оставлю вам ознакомиться…

В темноте под одеялом я начинаю мурлыкать, поэтому не слышу его.

— Что ж…

Я затыкаю уши пальцами.

— Кажется, мы все обсудили. — Я чувствую шорох слева, когда он собирает бумаги. — Я позвоню после Рождества.

Он направляется к двери, и его дорогие туфли шуршат по ковру, словно молва.

Я убила человека, я убила человека… Это стало такой же частью меня, как цвет глаз или родинка на правой лопатке. Я убила человека, и ничто не способно этого изменить.

Я срываю одеяло с лица, когда он уже у двери.

— Фишер! — Это первое, что я произнесла за несколько дней.

Он с улыбкой оборачивается.

— Я буду давать показания.

Его улыбка гаснет:

— Нет.

— Нет, буду!

Он возвращается к кровати:

— Если вы встанете за свидетельскую трибуну, Браун живого места от вас не оставит. Если решите давать показания, даже я не смогу вам помочь.

Я целую вечность смотрю на него.

— И что? — отвечаю я.

— Тебя к телефону, — сообщает Калеб и швыряет мобильный на кровать. Когда я даже не шевелюсь, чтобы протянуть руку, он добавляет: — Это Патрик.

Однажды, когда мы отдыхали на пляже, я разрешила Натаниэлю закопать меня в песок. Он так долго возился, что кучи песка вокруг моих ног — именно с ног он и начинал — высохли и затвердели. Пляж всей тяжестью давил мне на грудь, и я помню, как стала страдать клаустрофобией, пока маленькие ручки возводили вокруг меня дюну. Когда я в конце концов пошевелилась, то почувствовала себя титаном, восставшим из земли и обладающим скрытой силой, способной низвергнуть богов.

Сейчас я вижу, как моя рука ползет к телефону, и не могу ее остановить. Как оказывается, существует все-таки средство, и достаточно сильное, которое заставило меня забыть о моем старательном параличе и жалости к себе, — возможность действовать. И даже невзирая на то что я смотрела последствиям прямо в их желтые волчьи глаза, похоже, я все еще не соскочила.

«Привет, меня зовут Нина, и мне просто необходимо знать, где он живет».

— Патрик… — Я прижимаю трубку к уху.

— Нина, я нашел его. Он живет в Луизиане. В городке под названием Бель-Шасс. Он священник.

Из моих легких тут же исчезает весь воздух.

— Ты его арестовал?

Повисает молчание.

— Нет.

Я сажусь на кровати, отбросив одеяло.

— Ты…

Я не могу закончить. В глубине души я отчаянно надеюсь, что он скажет мне что-то ужасное, то, что я так сильно хочу услышать. Но мое второе «я» надеется, что чудовище, в которое я превратилась, не заразило и Патрика.

— Я побеседовал с ним. Но я не мог дать понять, что приехал по его душу, что я вообще из Мэна. Вспомни, мы уже это проходили в самом начале, с Натаниэлем — предупредишь педофила, и он избежит наказания, мы никогда не добьемся признания. Гвинн еще более скрытен, потому что знает: его сводного брата убили из-за того, что он обвинялся в растлении ребенка — преступлении, которое совершил сам Гвинн. — Патрик замолкает. — Поэтому я сказал, что собираюсь жениться и присматриваю церковь для проведения церемонии. Первое, что пришло мне в голову.

Мои глаза наполняются слезами. Он был рядом — рукой подать, — и ничего не произошло!

— Арестуй его. Ради всего святого, Патрик! Бросай телефон, возвращайся туда и…