Плексус - читать онлайн книгу. Автор: Генри Миллер cтр.№ 99

Сидя на высоте трех этажей над землей, я испытывал полное ощущение полета в космосе. Уходящие вдаль лужайки и кусты исчезали, уступая место грезам: бесконечно меняющейся череде картин, зыбких, как туман. Иногда перед моим взором проплывали странные фигуры, облаченные в старинные одежды, - невероятные персонажи вроде Сэмюэля Джонсона, пастора Свифта, Томаса Карлайла, Исаака Уолтона. Иногда словно бы внезапно рассеивался дым сражения, открывая людей в доспехах и лошадей в богатой сбруе, потерянно стоящих среди поверженных тел на поле брани. Птицы и животные тоже присутствовали в этих неподвижных видениях, особенно мифологические чудовища, и все они казались страшно знакомыми. В этих картинах не было ничего слишком экзотического, ничего слишком неожиданного, что могло бы вывести меня из состояния небытия. Я проходил по огромным залам памяти, и это было похоже на живой кинематограф. Время от времени возникало ощущение, какое испытываешь в детстве, например, когда что-то видишь или слышишь впервые. В такие мгновения я был одновременно ребенком, переживающим это чудо, и безымянным взрослым, смотрящим на него со стороны. Иногда я наслаждался тем редкостным состоянием, когда, совместив во времени мысль свою и тело с бледным обрывком сна, давным-давно забытого, вместо того чтобы углубиться в него, вместо того чтобы объективно зафиксировать его в образе и чувстве, играл с его следом, так сказать, купался в его ауре, радуясь просто тому, что почуял его бессмертное присутствие.

К этому периоду относится сон, который я записал в мельчайших подробностях. Чувствую, ОН СТОИТ ТОГО…

Он начался с кошмарного головокружения, которое низвергло меня в теплые воды Карибского моря. Я погружаюсь все глубже по спирали, широкими кругами, не имеющими начала и кончающимися как будто в вечности. В бесконечном этом погружении передо мною разворачивается невероятная и завораживающая панорама морской жизни. Громадные морские драконы извиваются и мерцают в солнечных, словно припудренных лучах, пронизывающих зеленую толщу воды; крупные, похожие на кактусы с ужасными корнями, проплывают мимо, тянутся следом наросты губчатых кораллов необычной расцветки: одни темные, как бычья кровь, другие пунцовые или бледно-лавандовые. Среди этого обилия форм водной жизни снуют мириады крохотных существ, которые напоминают гномов и эльфов; они серебристой стайкой устремляются вверх, словно космическая пыль в хвосте кометы.

Рев в ушах сменяется протяжной, неопределенной музыкой; я ощущаю дрожь земли, тополей и берез, окутанных призрачным туманом, изящно склоняющихся под ласковым благоухающим ветерком. Туман незаметно улетучивается. Открывается таинственный лес, звучат крики обезьян и ярких тропических птиц. Продираюсь через лес; в моем колчане подрагивают стрелы, на плече - золотой лук.

Чем дальше я углубляюсь, тем божественнее становится музыка и золотистее свет; землю устилает ковер мягкой, кроваво-красной листвы. Вокруг такая красота, что я теряю сознание. Когда прихожу в себя, леса нет, он исчез. Одурманенному сознанию чудится впереди бледный, чудовищных размеров холст, на котором искусно изображена пасторальная сцена; она напоминает морали Пюви де Шаванна, где материализована печальная зыбкая бездна сна. Бесстрастные, безрадостные призраки расхаживают с таким сдержанным поразительным изяществом, что наши земные движения кажутся гротескными. Ступаю внутрь картины и иду по укромной тропинке, ведущей к отдаляющейся линии горизонта. Крутобедрая женщина в греческой тунике и с кувшином на голове направляется к башне замка, смутно виднеющегося на вершине округлого холма.

Фигура с кувшином исчезает. Но мой взор вознагражден еще более волшебным зрелищем. Похоже, я застал самый конец обитаемой земли, тот магический последний миг в жизни древнего мира, в котором заключены все тайны, мрак и ужас Вселенной. Я нахожусь в огромном замкнутом пространстве, чьи пределы едва различимы. Впереди вздымаются стены древнего замка, усеянные шипами. Над башнями с бойницами развеваются вымпелы, украшенные невиданными эмблемами. Широкие, изгибающиеся дугой дороги, что ведут от ужасающих ворот, заросли бледными грибами; мрачные прорези окон загажены пометом падальщиков, издающих невыносимую вонь.

Но больше всего страшит и завораживает цвет замка. Такого красного мне не доводилось видеть. Стены - цвета горячей крови, пущенной ножом, цвета ярко-красных кровяных телец. За передними стенами виднеются внушительные парапеты и новые зубчатые стены с бойницами, башенками и шпилями; каждый следующий ряд еще более жуткого красного цвета. С содроганием гляжу на эту картину, напоминающую оргию чудовищных мясников, заляпанных густеющей кровью и испражнениями.

В страхе и ужасе отвожу на мгновение глаза. В этот неуловимый миг сцена меняется. Вместо ядовитых грибов и шелудивых стервятников возникает богатая мозаика двора, выложенного квадратами эбенового и коричного дерева, с темнопурпурными щитами по стенам, из-за которых цветущие вишни сыплют лавину лепестков на шахматный двор. Рядом, почти рукой подать, стоит по-царски роскошное ложе со множеством разбросанных в очаровательном беспорядке подушек. На этом пышном ложе небрежно полулежит, словно лениво поджидая меня, моя жена Мод. Это не совсем моя Мод, хотя я сразу узнаю ее крохотный, птичий рот. Я жду, что она, как обычно, скажет какую-нибудь глупость. Вместо этого из ее горла льется печальная мелодия, от которой у меня начинает пульсировать жилка на виске. Только теперь осознаю, что она обнажена, чувствую смутную, сладостную муку ее бедер. Наклоняюсь, чтобы поднять ее на руки, но тут же в ужасе отскакиваю, увидев паука, медленно ползущего по ее молочно-белой груди. Как одержимый, в панике бегу к стенам замка.

И тут происходит странная вещь. Медленно, со стоном и скрипом, высокие ворота отворяются. Быстро бегу по узкой тропе, что ведет к винтовой лестнице. Как безумный, карабкаюсь по железным ступенькам - выше и выше, но конца лестницы не видать. Наконец, когда сердце, кажется, вот-вот разорвется от напряжения, оказываюсь наверху. Подо мною уже нет бастионов и зубчатых стен, окон и башенок таинственного замка. Вместо него внизу разворачивается черная вулканическая пустыня, изрезанная бесчисленными бездонными пропастями. Не видно ни деревца, ни вообще каких-либо признаков растительности. По всему пустынному пространству тянутся гигантские складки застывшей лавы, усеянные сверкающими вкраплениями минералов. Вглядевшись внимательнее, с ужасом понимаю, что там, внизу, есть жизнь - слизистая, ползучая жизнь, огромными кольцами извивающаяся вокруг безумных мертвых складок пустыни.

Внезапно возникает ощущение, что высокий шпиль, на который я в панике взобрался, рассыпается в своем основании, что эта громадная игла колеблется на краю отвратительной бездны, грозя мне в любой момент неминуемой смертью. На какое-то неуловимое мгновение наступает жуткая тишина; слышится слабый, почти неразличимый звук голоса - человеческого голоса. Вот он звенит смелее, с непонятным стонущим акцентом, но только затем, чтобы тут же замереть, словно задушенный адской пропастью. В тот же миг башня начинает сильно крениться, и, когда она зависает над бездной, подобно пьяному кораблю, раздаются невнятные голоса. Человеческие голоса, к которым примешиваются пронзительный хохот и вопли лунатиков, леденящие кровь проклятия грешников, зловещее, наводящее ужас хихиканье бесноватых.