Стертые буквы - читать онлайн книгу. Автор: Елена Первушина cтр.№ 100

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Стертые буквы | Автор книги - Елена Первушина

Cтраница 100
читать онлайн книги бесплатно

С каждой рыбины снимали по семь тонких слоев мяса: шесть из них, по три с каждой стороны, оставляли для людей, седьмым — с хребтом и внутренностями — угощали собак или свиней. Пласты рыбы нанизывали на тонкие прутья и сушили в тени. Икру ели тут же, так как соли у болотных людей почти не было. Вместо соли они посыпали хлеб тонко смолотой золой, смешанной с соком трав, но для заготовки икры, мяса или рыбы эта смесь, разумеется, не годилась.

Обычно женщины возвращались домой раньше мужчин, когда солнце переваливало за полдень. Они развешивали на просушку собранные корни и травы, работали в саду, стирали и чинили одежду и обувь, готовили еду — по большей части ту же икру, рыбу или птицу, смешанную с испеченными в золе клубнями, или лишайниками, и приправленную зеленой душистой травкой со жгучим вкусом, которую здесь звали без затей «острой травой». Из тростниковой муки пекли рассыпчатые лепешки и смешивали их с жареными грибами или свежими ягодами. Иногда, но не часто, на десерт пекли в золе найденные на болоте птичьи яйца. Рависса говорила, что осенью нужно будет собрать побольше грибов и ягод, а также семян «толстянки», «кисленики» и «полошихи». «Еще есть в озерах здесь неподалеку съедобные водоросли, но их наберем, когда молоко поедем добывать». Что означала последняя загадочная фраза, Ксанта так и не поняла — Рависса только хитро улыбалась и обещала, что Ксанта вскоре сама все увидит.

Из рыбьих голов обычно варили суп с клубеньками «желтого сердца», «острой травой» и другими приправами или просто с мучной заправкой. После еды тщательно вычищенные нижние челюсти рыбы закапывали за домом. «Чтобы они и на другой год к нам приходили», — говорила Рависса. В своем доме ужинали редко, чаще, прихватив в собой снедь, уходили в гости к соседям. Вечер заканчивался обычно танцами или представлением.

Вот уж чего не ожидала обнаружить на болотах Ксанта, так это театра. И тем не менее почти что каждый вечер люди доставали из сундуков ингрих и начинали спектакль. В теплые летние ночи занавес натягивали прямо в реке, между двумя рыболовными помостами, молодежь входила в воду по пояс и, прячась за занавесом, выставляла на воду свои ингрих. Тогда чаще всего играли пьесу о водяной змее, которая помогала бедной сироте, а на дом злых родичей насылала огромную волну. В ненастные дни собирались под крышей одного из домов и занавес натягивали перед очагом. Тогда на сцену выступали арридж, точнее их тени. Актеры ложились прямо на пол, поднимали арридж над головой, и тени охотников и прекрасных дев, оленей и волшебных птиц плясали на белом полотне, рассказывая свои истории. Сюжеты были стары как мир: о бедном охотнике, который погнался за золоторогим оленем и попал на небо в гости к солнцу, о волшебной козе с желтыми рожками, которая увезла девушку от нелюбимого мужа к любимому, о парне, который нашел волшебную дудку и всех заставил под нее плясать.

Когда Ксанта спрашивала, кто научил болотных людей этому искусству, ей отвечали: «самринас из нижних земель». Теперь одним из этих «самринас» стал Дреки. Он помнил множество коротких пьесок про хитрецов, которые обманывают глупых, жадных и злых людей, и эти хорошо приправленные солью шутки пришлись Болотным Людям по вкусу. Молодые люди, игравшие в деревенских спектаклях, были в восторге от такой новинки и с энтузиазмом принялись разучивать роли. Вскоре Дреки и его «труппу» стали приглашать в соседние поселки. Начинающий режиссер был недоволен только одним: ему никак не удавалось заставить своих актеров импровизировать, из-за чего, по его мнению, спектакли теряли львиную долю очарования.

— В Венетте все было наоборот, — жаловался Дреки матери и Дю-мосу, который как раз зашел проведать земляков. — Там, бывало, все так разойдутся, что про пьесу забудут, гонят сплошную отсебятину, а потом сами не знают, как выпутаться. А тут глухо. Как я в первый раз показал, так все и будут говорить, ни полслова не изменят. Каждый вечер одно и то же, одними и теми же словами. По мне, так это ужасно скучно, а они довольны.

— Это они во всем так, — ответил Дюмос. — Всегда рады у нас учиться, и уж как выучат что, так на ноготь от образца не отступят. Для них все, чему мы их учим, — священное. Так что ты уж, брат, не ропщи. Нам это их почитание только на руку. Не забывай, мы тут от них зависим.

— Да, сынок, тут уж лучше не спорить, — поддержала Дюмоса Ксанта. — Люди всегда пугаются, когда нарушают обычаи или установления, признанные священными. И что они с перепугу учудят, предсказать невозможно. Решат, например, что только бог может нарушать старые установления и захотят проверить, не бог ли ты. А проверка может оказаться весьма жестокой. Помню, у нас в Королевстве одного умника, который призывал господ возлюбить своих слуг и наоборот, обмазали медом и посадили в клетку к медведю, чтобы тот для начала медведя научил любви.

— И что?

— Медведь его кое-чему научил.

31

Однажды, за несколько дней до летнего солнцестояния, Рависса объявила своим гостям:

— Завтра поедем за молоком. Берите свою лучшую одежду и украшения — будет большой праздник.

Больше она ничего объяснять не стала, и Ксанта строго-настрого запретила Дреки выспрашивать. Она уже поняла, что их хозяйка любит удивлять, и решила не лишать Рависсу этого невинного удовольствия. Дюмос тоже понятия не имел, о чем идет речь, и тоже изнемогал от любопытства, хоть скрывал это гораздо успешнее, чем Дреки.

Итак, на следующий день они всей деревней погрузились в лодки и поплыли сначала по главной реке, а затем вновь углубились в водяной лабиринт. Лодки Болотные Люди делали из шкур, натянутых на деревянные рамы, а потому они были еще легче, чем шлюпки, построенные Керви, и могли проходить по совсем уж мелким и полузаросшим протокам. Если же лодка где-то застревала, пассажиры просто выпрыгивали на влажный и пружинящий гамак болота и без всякого труда тащили лодку, пока она снова не ложилась на воду.

Путешествие продолжалось целый день, и на закате они вошли в большое озеро, на берегу которого раскинулся еще один поселок. У пристани и у берегов было уже полно лодок, а рядом с домами стояли разукрашенные шатры. Похоже, на праздник собирались все, кто спускался летом на болота. Односельчане Ксанты едва успели причалить, выбрать место и раскинуть свои шатры, как к ним тут же повалили гости. Вновь прибывшим помогли обустроиться, затем началась пирушка, которая продолжалась всю ночь. Многие приходили посмотреть на гостей из нижних земель, а Дреки и его актеры, показав короткий спектакль, вновь заслужили всеобщее восхищение.

Спать улеглись перед самым рассветом, и вскоре все снова вскочили, умылись, принарядились и с песнями пошли к озеру. По прикидкам Ксанты, здесь было не меньше двух-трех сотен человек. Однако, не доходя до пристани, толпа разделилась на несколько рукавов. Несколько десятков человек, в том числе Рависса, Ксанта, Керви, Дреки и Дюмос, повинуясь знаку распорядителя в алой рубахе и синем плаще, свернули в сторону, по хорошо утоптанной тропе вошли в прибрежные заросли ольхи и шагали довольно долго, пока снова не вышли к воде. На этот раз глазам Ксанты открылся глубоко вдающийся в сушу мелководный залив, берега которого сплошь заросли травой и тростником. Люди остановились и стали бросать в воду подношения — желтый корень, острую траву, куски свежей рыбы. И вскоре залив ожил — из прибрежных кустов поднялись чайки, а в заливе замелькали темные спины, и мгновение спустя Ксанта поняла, что видит перед собой стадо тюленей. Люди стали скидывать обувь, женщины подоткнули юбки, мужчины засучили штанины и спустились в воду, навстречу тюленям. Те и не думали бояться, наоборот подплыли ближе, терлись о ноги людей мохнатыми спинами, принимали угощение прямо с рук, выставляя из воды добрые усатые морды с мягкими губами. Люди почесывали им спины и крохотные ушки, как собакам, а те фыркали, пускали губами фонтаны, били хвостами и жмурились от удовольствия. Ксанта, поначалу державшаяся сзади, скоро осмелела, подошла к ближайшему тюленю и осторожно потрепала его по жирной, складчатой, покрытой коротким мягким мехом холке. Тюлень хрюкнул, перевернулся на спину и оказалось, что это тюлениха — ряд темных сосков на ее пузе набух от молока. Тут же под коленку Ксанте ткнулся тюлененыш, и жрица почтительно отступила, пропуская его к матери. Малыш мгновенно присосался, и Ксанта, как любая мать, тут же умилилась и растаяла.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению