Направить в гестапо - читать онлайн книгу. Автор: Свен Хассель cтр.№ 39

Она внезапно поглядела на нас и улыбнулась. Малыш улыбнулся в ответ, очень кисло, как мне показалось.

— Но, в общем, подойдя ближе, я увидела, что машина стоит у моей двери, не у фрау Беккер, и у меня мелькнула мысль, что Пауль вернулся из могилы — Пауль, мой младший сын, о котором я вам рассказывала. Так вот, молодой человек, который вылез из машины, выглядел совсем как он. Высокий, широкоплечий, узкобедрый, белокурый, голубоглазый — из четверых Пауль был самым красивым, — и этот молодой человек так на него походил, что я даже перепугалась. И когда заговорил, то очень любезно, вежливо, в нем чувствовалось воспитание. Наверняка происходил из хорошей семьи. Не понравилась мне в нем только черная кожа. Он, казалось, весь был в черной коже, с головы до ног — она всегда представлялась мне такой мрачной, такой суровой — хотя, может быть, у них такая форма одежды.

Улыбаясь то Малышу, то фотографии Гиммлера, она описала нам всю ту сцену. Я очень явственно представлял ее: белокурый юный бог из СС с надменными голубыми глазами, в черных кожаных сапогах, и глупая старая дама, увядшая, доверчивая, так поглощенная сравнением его со своим погибшим сыночком Паулем, что не замечала угрозы, таящейся за личиной изысканного обаяния.

— Фрау Дрейер? — вежливо спросил он, вылезая из машины.

И взволнованная старушка представилась, протянула руку; молодой человек крепко стиснул ее, не сняв большой черной перчатки с крагами, и продолжал удостоверяться, что она действительно Эмилия Дрейер, проживающая по Гиндербургштрассе, девять. Он стоял с учтивой улыбкой на лице, с вальтером калибра 7,65 в кармане, и старая фрау Дрейер ничего не подозревала. Он повернулся, распахнул дверцу машины и указал ей на заднее сиденье. Ее хотят видеть в штабе, есть вопросы, о которых нужно поговорить.

— О, мне очень жаль, но сегодня я никак не могу! Знаете, я записана на прием к доктору Йору, он должен посмотреть мои ступни. Они доставляют мне сильные мучения.

И эсэсовец громко засмеялся. Визит к мозольному оператору! Такой нелепой отговорки он еще не слышал.

Фрау Дрейер не поняла, почему он нашел ее бесхитростное заявление таким смешным. И стала объяснять на тот случай, если эсэсовец не понял всей серьезности проблемы, что доктор Йор занятой человек, у него обширная практика, и если не отменить прием по меньшей мере за сутки, его все равно нужно оплачивать.

Эсэсовец засмеялся еще громче. По крайней мере у него было хорошее чувство юмора.

— Не беспокойтесь о своих ступнях, бабуся. Мы свяжемся с доктором Йором и позаботимся, чтобы он не брал с вас платы.

— Но, видите ли, — сказала она, — пока я снова смогу попасть к нему на прием, могут пройти недели. Он очень занятой человек.

Потеряв терпение в разговорах с этой полоумной старой бабкой, эсэсовец взял ее за плечо и подтолкнул к машине. При этом она внезапно осознала, что у него нет левой руки, и это напрочь отвлекло ее от собственных ступней. Какое ужасное увечье! Какая трагедия, какое несчастье, какое…

— Может, не будем это обсуждать? — отрывисто произнес он.

Она показала ему эсэсовский перстень Пауля. Рассказала ему о младшем сыне, о его Железном кресте, о том, что он погиб за свою страну, но молодой человек казался странно безразличным. Он усадил ее на заднее сиденье, захлопнул за ней дверцу, и они поехали на полной скорости в гестапо. Эти люди повсюду ездили на полной скорости.

Водитель резко отличался от этого молодого человека. Грубый, неприятный, невежливый тип. Ни воспитанности, ни хороших манер. У него был стеклянный глаз, плохо сделанный, больше похожий на камень. Лицо было толстым, грубым, и фрау Дрейер сразу же почувствовала, что неприятна ему.

— Смотри мне, бабка! — обратился он к ней, когда она оказалась на заднем сиденье; а потом к своему напарнику: — Надеюсь, старая карга будет хорошо себя вести сзади.

— Знай веди машину, остальное предоставь мне, — ответил молодой человек.

Фрау Дрейер сочла, что подразумеваемый упрек оправдан.

— Человек такого класса не должен называть меня бабкой, — сказала она нам. — А то, что он обозвал меня каргой, я нахожу полным отсутствием уважения к старшим и более достойным.

— Да, понимаю вас, — ответил Малыш. — Только на вашем месте я бы особенно не расстраивался. Другое дело, если тебя назовут…

Порта очень вовремя зажал ему ладонью рот.

— Впредь, — попросил он Малыша, — ограничивай свои замечания только словами «да» или «нет», и нам всем будет проще.

— Да пусти ты! — выкрикнул Малыш, негодующе вырываясь. — Буду говорить, что хочу, черт возьми, и не твое это дело. А вот чего никогда не скажу — это «да», чтоб ты знал. Как только я сказал «да», так получил два месяца тюряги. И потом твердо поклялся, что буду говорить только «нет».

— Вот и говори, — ответил Порта. — Больше мы ни о чем не просим.

И вернулся к скамье, на которой возился с очередной колодой крапленых карт. Он всегда старательно укладывал их в фабричную обертку, склеивал ее с такими тщательностью и вниманием, каких и в помине не было при выполнении служебных поручений.

Барселона с Хайде снова лениво играли в кости. Фрау Дрейер продолжала рассказ, словно ее и не прерывали.

— Я не могла отделаться от мысли, что это очень неприятный человек. Машину он вел очень быстро, неосторожно, и несколько раз люди просто чудом не попадали под колеса. Но он только смеялся, словно это была остроумная шутка. Потом на Харвештерхуде они остановились и подобрали девушку. Не знаю, зачем она им понадобилась — они высадили ее у другого дома до того, как мы подъехали сюда — не знаю, где именно, но должна сказать, что даже молодой человек, который так обаятельно держался со мной, вел себя очень нелюбезно по отношению к ней. Может быть, она чем-то провинилась, не знаю, но совершенно не могу понять, зачем было бить ее. Воспитанный мужчина ни в коем случае не должен бить женщину, ни в коем случае! А если бьет, то лишь показывает свою невоспитанность, я так и сказала молодому человеку. Вы согласны со мной, герр фельдфебель?

— Конечно, — угрюмо ответил Старик.

— Я бы не стал бить ее, — подал голос Малыш. — Какой в этом смысл? Гораздо охотнее сделал бы кое-что другое. Зачем их бить, если можно…

На сей раз рот ему зажал Легионер. Фрау Дрейер мягко продолжала.

— Когда мы приехали сюда, — объяснила она нам, — они проводили меня в какую-то приемную на третьем этаже. Там было много людей, пришедших для беседы, и меня оставили на какое-то время с ними. Я подумала, что это не очень вежливо. В конце концов я ведь не просила встречи с Билертом. Это он отправил их за мной. Поэтому я считаю, что они могли быть повнимательней — правда, возможно, они очень заняты, к тому же идет война. Думаю, извинение меня бы вполне устроило. Но даже когда они увели меня из приемной, то не к герру Билерту. Вместо этого они обыскали мои карманы и сумочку, забрали много писем личного свойства. Я понимаю, эти люди просто выполняли свою обязанность. Идет война, и все мы должны остерегаться вражеских агентов, но все-таки не могу отделаться от мысли, что они слегка зарвались — и не могу понять, какое они имеют право читать мои письма. В общем, обыскав, они отвели меня в другую приемную. Мне там не понравилось. Какой-то старик с пистолетом сидел на стуле и не позволял никому из нас говорить. Было скучно, к тому же я проголодалась.