Билли Батгейт - читать онлайн книгу. Автор: Эдгар Доктороу cтр.№ 61

В дверь постучали, вошла маленькая мадам с подносом, на котором стояли две бутылки пива и пара высоких стаканов.

— Я рассказываю о Винсе, — сказал он ей. — Все было просто, простые идеи обычно самые лучшие. Я вспомнил, что он подолгу говорил с Оуни Мэдденом по телефону, и этого хватило.

— С джентльменом Оуни, — вставила мадам, прикуривая сигарету.

— Точно так, — сказал мистер Шульц. — Верно подмечено, так что я не знаю, может, у него и было что на Оуни, иначе бы зачем такой классный парень, как Оуни, связался с ним? Поэтому дело оказалось несложным. Я посылаю Эйба Ландау в контору к Оуни, и тот сидит с ним весь вечер, пока наконец не звонит телефон; Эйб сует дуло в бок Оуни и говорит, вы просто беседуйте, мистер Мэдден, чтобы он только не вешал трубку, а снаружи у нас был свой полицейский, который и засек этот звонок; так мы узнали, что говноед звонит из телефонной будки у аптеки «Эксельсиор» на углу 23-й улицы и Восьмой авеню. Через пять минут машина уже была там, у фонтана сидело двое его парней, но, увидев Томсона, они тут же смылись, они убежали так далеко, что с тех пор их никто не видел, а мой парень положил стежки снизу вверх с одной стороны будки и сверху вниз — с другой, Винсент даже дверь не смог открыть, он выпал из будки, только когда дверь с петель сорвалась, а Эйб в это время слышит все по телефону в конторе Оуни; как только выстрелы стихли, он вешает трубку и говорит, благодарю вас, мистер Мэдден, извините за беспокойство, вот так мы разделались с говноедом, пусть его потроха вечно кипят в аду.

Мистер Шульц замолчал, тяжело дыша от пережитых воспоминаний. Потом взял пиво с подноса и выпил его залпом. Мысль о том, что люди могут пережить любую потерю, пока остаются сами собой, несколько успокоила меня.

Когда я на следующее утро спустился вниз, мне сразу стало ясно: что-то случилось. Женщин и след простыл, все двери в комнаты были настежь. Шумел пылесос, на кухне Ирвинг разливал кофе по кружкам, я пошел за ним в переднюю гостиную и, прежде чем он захлопнул дверь перед моим носом, разглядел, что там идет совещание, вокруг стола сидит дюжина или более одетых и трезвых мужчин.

Меня отослали погулять, что я и сделал; я ходил взад-вперед по боковым улочкам в районе Семидесятых от Колумбус авеню до Бродвея; улочки были застроены домами из красного кирпича и известняка с обязательным высоким крыльцом и дверью под лестницей; дома стояли впритык по всей длине квартала, ни проулочка, ни щели, ни видов, ни ландшафтов, ни пустых пространств; одна только непрерывная стена жилых домов. Меня зажали эти каменные фасады и затененные окна, было холодно, я не выходил на улицу два дня и три ночи, и мне показалось, что пришла настоящая осень; свежий ветерок гонял мусор по улицам, деревья на тротуаре начинали желтеть за своими небольшими круглыми заборчиками, будто за мной по пятам шла порча деревьев, будто холод преследовал меня, куда бы я ни шел.

Лучше бы я вообще не уезжал из города, я уже больше не чувствовал себя дома, из каждой трещины тротуара рос сорняк; на каждом углу ворковали голуби; между телефонными столбами по проволоке бегали белки; все это были символы затаившейся природы, маленькие соглядатаи грядущего нашествия.

Было, конечно, обидно, что меня не пустили на серьезное совещание; интересно, что я должен был сделать, чтобы меня признали, — что бы и сколь бы хорошо я ни исполнял, всегда возникали такие вот ситуации. Я сказал «черт с ними» и вернулся назад, совещание уже закончилось, гости ушли, в передней гостиной оставались только мистер Шульц и мистер Берман, оба одеты официально, в рубашках и галстуках. Мистер Шульц ходил по комнате, вращая четки на руке, — дурной знак. Когда зазвонил телефон, он сам подбежал к нему, а миг спустя, надев пиджак и шляпу, уже стоял посреди гостиной белый от ярости. Я застыл в дверях.

— Что должен сделать человек? — спросил он, обращаясь ко мне. — Скажи. Чтобы заслужить отдых, чтобы начать собирать плоды своего труда? Когда это будет?

Мистер Берман, стоявший у окна гостиной, произнес «О'кей», а мистер Шульц открыл входную дверь и вышел. Я подбежал к окну и, раздвинув занавеси, увидел, как он садится в машину; Лулу Розенкранц посмотрел по сторонам, а потом нырнул на сиденье рядом с водителем, машина плавно тронулась и уехала; оставив после себя поднимающееся облачко выхлопного газа.

Вошла маленькая мадам Магси, держа под мышкой коробку от туфель, и поставила ее на кофейный столик. В ней лежали счета и накладные; она и мистер Берман принялись просматривать их, словно сказочная чета гномов или старый лесник и его жена; попыхивая белым дымком, они вели беседу на загадочном языке чисел. Я поднял с пола несколько газет: Мэр Ла Гардиа предупредил Немца Шульца, что если его увидят в каком-нибудь из пяти районов Нью-Йорка, то немедленно арестуют, а прокурор по особым делам Томас Дьюи заявил, что готовит обвинительное заключение на Немца Шульца за нарушение налогового законодательства штата. Вот, значит, в чем дело. Все это было связано с вердиктом в глубинке штата; авторы передовиц кипели от ярости; передовиц я никогда не читаю, но в нынешних имя мистера Шульца мелькало уже очень часто; все требовали его скальпа; каждый политик, кого журналистам удалось найти и процитировать, тоже кипел от ярости: районные прокуроры кипели от ярости; налоговые инспекторы, члены Коммерческого Совета, генеральные атторнеи, рядовые полицейские чины, комиссары и их заместители, даже исполняющий обязанности управляющего Санитарным отделом кипел от ярости, чего уж говорить о человеке с улицы из раздела «Человек с улицы» газеты «Ньюс». Интересно, как в контексте всей этой ярости счастливое улыбающееся лицо мистера Шульца приобретало наглый, надменный и зловещий вид.

— Это за убытки, — сказала мадам, имея в виду листок, который мистер Берман держал в руках. — Ваши парни разбили дюжину прекрасных обеденных тарелок, ты, видимо, не слышал, как они бросали друг в друга мой веджвудский фарфор.

— А это? — спросил мистер Берман.

— Накладные расходы.

— Я не люблю приблизительных оценок. Я люблю точные числа.

— Эти накладные расходы связаны с общим ущербом. Посмотри на кушетку, на которой мы сидим. Видишь пятна? Они не выводятся, винные пятна не выводятся, мне потребуются новые чехлы, и это всего лишь один пример. Видишь ли, Отто, тут у меня побывала не делегация молодых христиан.

— Ты, надеюсь, не собираешься на нас нажиться, Магси.

— Мне крайне неприятно это предположение. Ты знаешь, почему Немец приходит ко мне? Потому что я лучше других. У меня первоклассное заведение, которое стоит недешево. Тебе понравились девочки? Должны были понравиться, это отборные девочки, а не шлюхи с панели. Тебе понравилась прислуга и обстановка? Каким образом, по-твоему, я всего этого добилась? Нарисовала? Нет, я за все плачу, как и ты. Мне потребуется неделя, чтобы привести это заведение в порядок. Это потерянное время, но я все равно плачу за помещение, врачей и прочее. Как же вы дом-то, поганцы, отделали.

Мистер Берман вынул из кармана толстую пачку денег и снял с нее резинку. Потом начал отсчитывать стодолларовые банкноты.