Мистерии - читать онлайн книгу. Автор: Кнут Гамсун cтр.№ 53

И Нагель побежал в гостиницу. Едва войдя в номер, он, не раздеваясь, бросился на кровать, тут же заснул и проспал спокойным крепким сном до самого вечера.

Сразу же после ужина он отправился к пристани. Ровно в восемь он постучал в дверь маленького домика Марты Гудэ и вошел.

Комната была явно только что прибрана, пол не успел еще просохнуть после мытья, а свежепротертые окна блестели. Марта даже надела бусы. По всему было видно, что его ждали.

Нагель поздоровался, сел и не медля приступил к переговорам. Она и теперь упрямилась, пуще прежнего настаивая, чтобы он взял это кресло просто так, даром. Тогда он пришел в ярость, пригрозил, что швырнет ей в лицо эти две сотни крон и удерет с креслом. Поделом ей, она это заслужила! В жизни своей не встречал он такого безрассудства! И вдруг, стукнув кулаком по столу, спросил, уже не рехнулась ли она, часом.

– Знаете что, – сказал он, пристально взглянув на нее, – ваше сопротивление начинает мне казаться подозрительным. Скажите честно, уж не завладели ли вы этим креслом каким-нибудь неблаговидным путем? Не буду скрывать, мне приходится иметь дело с разными людьми, излишняя осторожность никогда не мешает. Если это кресло попало к вам в результате какой-то махинации или по ошибке, то оно мне не нужно… Впрочем, прошу извинить меня, ежели я превратно истолковал ваше упрямство.

И он стал заклинать ее рассказать все как есть.

Вконец растерявшись от павшего на нее подозрения, испуганная и вместе с тем оскорбленная, она тут же принялась оправдываться. Кресло это приобрел ее дед, и оно, наверное, уже не менее ста лет находится у них в семье. Он не должен думать, что она что-то утаивает от него. И слезы выступили у нее на глазах.

Хорошо. В таком случае ему хотелось бы наконец покончить с этим затянувшимся торгом и поставить точку. И Нагель полез за бумажником.

Она сделала шаг, чтобы еще раз остановить его, но он, не обращая на нее никакого внимания, положил на стол две красные купюры и спрятал бумажник.

– Прошу вас, – сказал он.

– Во всяком случае, не давайте мне больше пятидесяти крон, – взмолилась она и в полной растерянности провела дважды рукой по его волосам, как бы прося его уступить ей. Она не сознавала, что делала, но она погладила его по голове и попросила ограничиться хотя бы пятьюдесятью кронами. У этого нелепого существа все еще стояли слезы в глазах.

Он поднял голову и поглядел на нее. Эта беднячка, живущая на благотворительные средства, эта седая сорокалетняя девица со жгучими черными глазами, но с обликом монашки произвела на Нагеля впечатление своей своеобразной, редкой красотой, и он на мгновенье заколебался. Он взял ее руку в свои, ласково похлопал по ней и сказал:

– Господи, какая вы удивительная!

Но он тут же выпустил ее руку и поспешно встал.

– Надеюсь, вы ничего не имеете против того, чтобы я сейчас же забрал кресло? – спросил он.

И он придвинул кресло к себе.

Она уже явно перестала его бояться. Увидев, что он испачкал руки о старую пропыленную обивку, она тут же вынула из кармана свой платок и протянула ему.

Деньги все еще лежали на столе.

– A propos, – сказал он, – разрешите мне вас спросить, не лучше ли будет, если вы сохраните, по возможности, в тайне нашу сделку? Вовсе не обязательно, чтобы весь город болтал об этом. Договорились?

– Да, – сказала она задумчиво.

– На вашем месте я бы поскорее спрятал деньги. Впрочем, сперва я завесил бы окошко… Вот возьмите хоть эту юбку!

– Не будет ли тогда слишком темно в комнате? – сказала она с сомнением, но все же взяла юбку и завесила окно; Нагель помог ей.

– Это надо было сделать в самом начале, – сказал он. – Нехорошо, если меня здесь увидят.

Она промолчала. Потом взяла деньги со стола, протянула ему руку и попыталась было поблагодарить его, но не смогла вымолвить ни слова.

Он долго не выпускал ее руки из своей и вдруг сказал:

– Разрешите задать вам один вопрос: вам, видимо, трудно сводить концы с концами, жить вот так, без всякой помощи, без поддержки… Скажите, вы получаете какое-нибудь пособие?

– Да.

– Простите, дорогая фрекен, что я расспрашиваю вас! Но если пронюхают, что у вас появились кое-какие сбережения, то вас не только тут же лишат помощи, но и отберут эти деньги, просто-напросто отберут. Вот почему так важно хранить в тайне эту историю с креслом. Как опытный человек, я хочу дать вам добрый совет: молчите. Ни одной живой душе ни слова о нашем маленьком дельце… Кстати, мне сейчас пришло в голову, что следовало бы дать вам более мелкие купюры, чтобы вам не нужно было их менять.

Все-то он обдумывает, все предусматривает. Нагель снова садится и принимается отсчитывать мелкие бумажки. Собственно говоря, он толком и не считает, а просто вываливает на стол все мелкие деньги, какие у него при себе, берет наугад – сгребает в кучу и придвигает к ней.

– Ну вот, а теперь спрячьте все это, – говорит он.

Она отворачивается, расстегивает свой лиф и прячет деньги на груди.

И хотя она уже успела привести себя в порядок, он, вместо того чтобы встать, продолжает почему-то сидеть и спрашивает как бы невзначай:

– Да, что это я еще хотел сказать… Вы случаем не знакомы с Минуткой?

Он заметил, что она вся вспыхнула.

– Мне довелось несколько раз с ним встретиться, – продолжал Нагель. – Я привязался к нему. Я думаю, что он человек надежный, золотой человек. Я поручил ему раздобыть мне скрипку и не сомневаюсь, что он мне ее достанет, как вы считаете? Впрочем, быть может, вы его и не знаете близко?

– Напротив.

– Ах да, верно, ведь он мне рассказывал, что купил у вас цветы, когда хоронили Карлсена. Значит, вы его знаете? Может быть, даже хорошо? Скажите, какого вы о нем мнения? Как по-вашему, он постарается выполнить мое порученье? Когда имеешь дело со столькими людьми, то волей-неволей приходится наводить справки. Я как-то потерял изрядную сумму только потому, что слепо доверился недобросовестному человеку. Это было в Гамбурге.

И Нагель, непонятно зачем, начинает рассказывать длинную историю про этого человека, из-за которого понес значительные убытки. Марта по-прежнему стоит перед ним, опершись о стол. Она заметно волнуется и наконец, не выдержав, прерывает его:

– Нет, нет, не говорите так о нем!

– О ком я не должен так говорить?

– О Юханнесе, о Минутке.

– Минутку зовут Юханнесом?

– Да, Юханнесом.

– В самом деле?

– Конечно.

Нагель молчит. Сообщение о том, что Минутку зовут Юханнесом, почему-то дает его мыслям новый поворот и даже меняет на некоторое время выражение его лица. Он довольно долго сидит, задумавшись, потом спрашивает: