Железный век - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф Максвелл Кутзее cтр.№ 14

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Железный век | Автор книги - Джозеф Максвелл Кутзее

Cтраница 14
читать онлайн книги бесплатно

Субботний вечер только начинался, но уже потихоньку стали поступать жертвы несчастных случаев. Человек в белых туфлях и помятом черном костюме все время сплевывал кровь в плевательницу. На носилках юноша, до пояса обнаженный, в расстегнутых брюках, прижимал к животу скомканную намокшую тряпку. Кровь на полу, кровь на скамьях. Что была наша ничтожная горсточка криви рядом с этим черным потоком. Изобильная кровью страна. Муж Флоренс в желтом клеенчатом фартуке и сапогах бродит по щиколотку в крови. Опрокинутые на спину быки с перерезанным горлом испускают напоследок фонтан крови, подобно китам. Сухая земля впитывает кровь тех, кто на ней существует. Страна, которая выпивает реки крови и всё никак не насытится.

– Дайте я, – сказала я ассенизатору.

Он отодвинулся. Опустившись на колени, я приподняла намокшую синюю куртку. Кровь бежала по лицу мальчика непрерывным ровным потоком. Я прихватила большими и указательными пальцами края разошедшейся плоти и сжала их, как могла. Пес Веркюэля опять сунулся к нам.

– Уберите собаку, – бросила я. Ассенизатор пнул его ногой. Пес взвизгнул и отскочил в сторону. Но где сам Веркюэль? Или он и впрямь ни на что не годен?

– Идите еще раз позвоните, – велела я ассенизатору.

Пока я изо всех сил сжимала пальцы, мне удавалось сдерживать кровотечение. Но стоило мне чуть ослабить зажим, кровь снова шла безостановочно. Просто кровь и ничего больше, такая же, как у нас с тобой. А вместе с тем я впервые видела, какой алой и какой черной бывает кровь. Возможно, дело тут было в коже – молодой еще, нежной, густо-темной, – по которой она струилась; но даже у меня на руках она казалась темнее и вместе с тем ярче обычной крови. Зачарованная, испуганная, я не могла оторвать от нее взгляда, я буквально оцепенела. И все же я никогда—всей глубиной своего существа – никогда не поддалась бы этому оцепенению, не позволила бы себе расслабиться и отстраниться. Почему? – спрашиваю я теперь себя. И отвечаю: потому что кровь – это драгоценность, дороже золота и бриллиантов. Потому что кровь едина: состав жизни, розданный нам – каждому в его отдельном существовании, но изначально неделимый; мы получаем его взаймы, владеем им сообща; он доверен нам, и мы обязаны его сохранить; кажется, что он живет в нас, но это только кажется, ибо в действительности мы в нем живем.

Море крови, собранной воедино: не это ли ждет нас в конце времен? Кровь всех – ало-черное Байкальское море под холодным голубым небом Сибири, окруженное ледяными утесами, – густая, вязкая, она лижет снежно-белые берега. Кровь человечества, возвращенная к себе самой. Кровь как существо. Но всего ли человечества? Нет: в Кару под палящим солнцем сделана запруда и обнесена колючей проволокой – то кровь африканеров и их данников, неподвижная, застойная.

Кровь – священная, проклятая. И ты, плоть от плоти моей, кровь от крови моей, каждый месяц истекающая кровью в чужую землю.

Вот уже двадцать лет, как прекратились мои кровотечения. Пожирающая меня болезнь суха, бескровна, нетороплива и холодна; ее хозяин – Сатурн. Есть в ней нечто такое, о чем невозможно помыслить. Забеременеть этими наростами, этими холодными, отвратительными опухолями; вынашивать и вынашивать их выводок дольше любого определенного природой срока, не имея ни сил носить их, ни возможности утолить их голод: дети внутри меня, которым надо все больше и больше пищи, которые не растут, а разбухают, вооруженные зубами, когтями, вечно холодные и алчущие. И сухие, сухие: я чувствую, как они ворочаются в моем высохшем теле, не вытягиваясь и брыкаясь, как человеческие дети, а меняя положение в поисках нового места, в которое можно впиться. Как яички насекомых в теле хозяина, ставшие червями и безжалостно поедающие его. Мои яички, выросшие внутри меня. Мои, меня: как страшно писать это, тем не менее это правда. Мои дети и твои сестры, дочь моя жизнь. Ужасно, когда материнство оборачивается пародией на себя! Старуха с липкими от крови пальцами, припавшая к мальчику: зловещий образ, если вдуматься. Я слишком долго жила. Уничтожение огнем – единственная достойная смерть, которая мне осталась. Шагнуть в огонь и вспыхнуть как пакля и почувствовать, как эти тайные соучастники тоже съежатся и вскрикнут в последний миг своими непривычными тоненькими голосами; сгореть без остатка, чтобы избавить мир от своего присутствия, чтобы в нем опять стало чисто. Эти чудовищные наросты – знак, что человек пережил себя. Так и с этой страной: пора уже ей сгореть, пора уже кончиться и дать дорогу тому, что вырастет потом на пепелище.

К тому времени, как приехала «скорая помощь», я совсем закоченела и не могла сама подняться. Когда я разжала слипшиеся пальцы, зияющая рана снова открылась.

– Он потерял много крови, – сказала я.

– Рана не серьезная, – бросил врач «скорой». Он поднял мальчику веки. – Контужен, – сказал он. – Как это произошло?

Беки, без брюк, сидел на кровати, опустив руки в таз с водой; Флоренс стояла на коленях и забинтовывала ему ногу.

– Почему вы предоставили мне одной за ним ухаживать? Вы что же, не могли остаться и помочь?

Я знала, что говорю раздраженным тоном, но хоть тут-то я была права.

– Мы не хотим иметь дела с полицией, – сказала Флоренс.

– Речь не об этом. Вы оставили меня одну ухаживать за приятелем вашего сына. Почему я должна это делать? Он мне никто.

– Где он? – спросил Беки.

– Его повезли в больницу, в Вудсток. Он контужен.

– Что значит «контужен»?

– Он без сознания. Ударился головой. Ты знаешь, почему вы налетели на грузовик?

– Они нас толкнули.

– Правильно, они вас толкнули. Я это видела. Счастье еще, что вы оба остались живы. Я собираюсь подать жалобу.

Беки с матерью переглянулись.

– Мы не хотим иметь дела с полицией, – повторила Флоренс. – На полицию бесполезно жаловаться. – Она снова взглянула на сына, словно проверяя, одобряет ли он ее слова.

– Если не жаловаться, они будут и дальше делать все что хотят. Даже если вы ничего не добьетесь, все равно нельзя это так оставлять. Я имею в виду не только полицию. Вообще всех, кто у власти. Они должны знать, что вы их не боитесь. Это очень важно. Они же могли убить тебя, Беки! Что они имеют против тебя? Что вы со своим товарищем задумали?

Флоренс завязала бинт и что-то тихонько ему сказала. Он вынул руки из таза, и я почувствовала запах антисептического средства.

– Больно? – спросила я.

Он протянул руки ладонями вверх. Кровь продолжала сочиться в тех местах, где кожа была содрана до мяса. Раны, полученные в бою? Должна ли я смотреть на них как на боевые раны, раны чести? Мы вместе рассматривали кровоточащие ладони. Мне показалось, что он сдерживает слезы. Ребенок, просто ребенок, который хотел покататься на велосипеде.

– А твой товарищ? – спросила я. – Разве не надо предупредить его родителей?

– Я могу позвонить, – сказала Флоренс. Она долго громко разговаривала с кем-то по телефону. Я разобрала только «Вудсток».

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию