Конклав - читать онлайн книгу. Автор: Роберто Пацци cтр.№ 43

Кардинал из Бразилии свою речь закончить не успел – послышались крики из дальней и средней частей зала. Никто никого уже не хотел слушать, кардиналы показывали пальцами на лица бесноватых на фреске «Страшный Суд» и кричали.

Фреска Микеланджело «Страшный Суд» постепенно стала исчезать. Лица святых и проклятых приобретали свинцовый цвет… нет уже лиц, глаз, морщин, тел. Добро и Зло смешались.

Исчезли одежды, трубы ангелов, лодка и весло Харона, колеса и стрелы мученика, столб бичевания Христа и крест Его распятия, облака, смерть, кожа святого Варфоломея с лицом Буонарроти, бороды, шевелюры, руки, бедра, ноги, лохмотья, прикрывавшие стыдливых.

Только лики Богоматери и Спасителя еще сопротивлялись этой жути…

Пустая стена Сикстинской капеллы теперь же принадлежала другому художнику, который нарисует на ней НИЧТО, показывая, что земля превратилась в сплошную пустыню, дух человечества угас, монументы и произведения искусства, радовавшие прежде, разрушены и разгромлены и… никакого сверхмира.

– Угамва, сделай что-нибудь! Останови это! – закричал англичанин.

– Ну, а если он только добавит разрушений! Он! Он! Это из-за его магии! – с другой стороны капеллы завопил немец, кардинал из Колонии.

Кардинал-камерленг поднялся и громким, насколько мог, голосом, впервые уступая общему настроению кардиналов, тоже попробовал призвать черного кардинала, архиепископа из Дар-эс-Салама:

– Ваше Высопреосвященство, Леопольд Альберт Угамва! Сделайте же, наконец, хоть что-нибудь, чтобы этому наступил конец!

В общем смятении, вслед за этими словами высокая фигура черного архиепископа поднялась с сидения и двинулась в сторону коридора, но швейцарские гвардейцы его удерживали и мешали ему идти.

Тупой предмет, брошенный с одного из кресел, попал ему в голову – кто-то кинул в него требник.

Он медленно повернулся в ту сторону, откуда в него бросили требник. Лицо его, залитое слезами, говорило само за себя, заставив, наконец, замолчать кричавших. Потом он пошел, будто сопротивляясь сильному ветру и раздвигая гвардейцев, не дававших ему пройти. Все еще как бы преодолевая ветер, он шел в сторону алтаря, туда, к стене с фреской «Страшный Суд», и казался всем сверхчеловеком. Шум, вызванный этим кошмаром, все больше усиливался, и в голову бедного заклинателя продолжали лететь различные предметы.

Откуда взялся ветер? Не мог он войти через окна – они были хорошо закрыты. Ни дуновения из-под дверей. Но свежее дыхание смерти уже пронизывало присутствующих до костей и леденило кровь.

Потом произошло нечто странное, прекратившее протест против этого человека, который все еще продолжал передвигаться мелкими шагами в сторону стены с фреской, пока не достиг ее.

Угамва что-то произнес, громко повторил, повторил еще громче и же с мукой в голосе закричал, что было сил, да так, что казалось его статная фигура согнулась пополам.

Через мгновение фреска «Страшный Суд» оживилась, засверкала по-новому, фигуры и цвета на ней восстановились.

Мощный ветер приглушил звук удара, разнесшийся по всей Сикстинской капелле, – от заклинателя, черного кардинала Угамвы, ворожба которого прогнала Зло, не осталось и следа. Он исчез, испарился таким же чудесным образом, как прежде пропали цвета на стенах, теперь вернувшиеся во всем своем блеске и живости.

Напрасно четыре швейцарских гвардейца искали его, трогая воздух, где несколько мгновений тому назад он боролся с ними и против ярости ветра. Безуспешно они его искали по всей капелле, у входов, в вестибюлях и в ризнице. Огромный заклинатель духов пропал из конклава, казалось, навсегда.

В этот вечер маронитский архиепископ Абдулла Жозеф Селим зашел перед ужином к своему соседу по Сикстинской капелле, к кардиналу Мальвецци, чтобы отдать ему книги, которые брал почитать. Долгое заключение в конклаве сказалось на весьма слабом здоровье епископа. Смирение этого человека удивляло и наставляло душу туринского коллеги. Сидя напротив зажженного камина пока монсеньор Контарини готовил ужин, двое других обсуждали дневные события, говорили о вечернем голосовании, впервые удачном, хоть и присутствующих было меньше. Многие из членов Святой Коллегии закрылись в своих комнатах, все еще напуганные сменой кандидата на место следующего папы – выступление бразильского епископа изменило результаты голосования, поскольку двадцать два голоса латиноамериканских кардиналов были отданы ему. Но и его позиция казалась шаткой, разброс в голосах увеличился. Мальвецци удивился, получив еще один голос, кроме того, от ливанца, от которого тогда услышал вопрос:

– И что ты знаешь о возможностях Бога из того, что ты не смог бы сам?

Теперь эта фраза, которая произвела сильное впечатление на него почти два месяца назад, пришла на память в этот момент и приобрела более трагический и необычный характер. Почему Бог отступает от сыновей своих, как в этот страшный день: один из них, виновный только в знании магии, проглочен силами Зла.

Значит ли это, что в тот момент Спаситель оставил поле битвы? Конклав в своей долгой истории, собиравшийся всего на несколько дней для выборов, происходящих согласно божескому Проведению, теперь мучительно тащился и этим вызвал уход Бога?

Может быть Он по-другому обозначил свое присутствие? Может быть Он выбрал другие способы для дарения благодати и его представления?

Мальвецци всю предыдущую ночь размышлял над страницами Библии, где описано безумие Саула, мучившегося знанием того, что его покинул Спаситель, и неведовавшего еще, что молодой Давид уже секретно был помазан Самуилом на царство Израиля. Дьявол стал господином смущенной души царя Саула, осужденного на скорую смерть.

Неужели Церковь отдалилась от Бога, как душа Саула? Если это так, куда же будет прятаться молодой Давид?

Некоторые из своих вопросов Мальвецци, доверяя марониту, задал ему. Ливанец несколько минут слушал, пристально глядя на огонь в камине, а кот пристроился рядом с ним и терся об его сутану. Когда Мальвецци закончил говорить, маронит долго молчал. Потом, медленно произнес несколько слов, приглашая коллегу более широко смотреть на ту войну, в которую втянуты христиане и враги Христа. Спаситель отвернулся не только от Церкви, но и от половины человечества, не покинув только ту часть неудачников, которые победней. Эгоизм, обряженный в экономический прогресс, мечущийся от повышения курса к понижению и наоборот, продолжается, в конечном счете, в недовольстве обществом богатых на Западе, что и является нарциссизмом победы Зла. Добро живет в молчании, где не звучат голоса силы и власти.

Более или менее об этом как раз и говорил кардинал Бразилии. Вот они, не оставленные Богом, все тут. Слаборазвитые народы Латинской Америки, миллионы эмигрантов из России, погибающие под властью мафии; отверженные, гонимые от всех столов курды, бирманцы, иракцы и иранцы под гнетом их аятолл. У Церкви уже нет привилегированного положения в этой борьбе за благополучие, потому что она, как и все человечество, только замешана в нее. Но он с другой части света, разделенной войной между людьми разных конфессий и различных рас, знает, что Церковь не всегда и не только – официальная католическая Церковь. И Бог в его Ливии часто предстает не перед богатыми католиками, а перед бедными мусульманами.