Если очень долго падать, можно выбраться наверх - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Фаринья cтр.№ 57

— Вы изучаете социологию, так?

Кристин от неожиданности выронила из вытянутой руки окурок.

— Да.

— И как она вам?

Быстрый взгляд на Гноссоса — за поддержкой.

— Кажется, нормально. То есть, мне нравится. Вы об этом спрашиваете?

— Она хорошо учится, старушка.

— «Фи-Бета-Каппа», — сообщил Дэвид, заталкивая стремянку в кладовку — странно, но это слово он произнес с оттенком сарказма. — Греческая организация.

Дрозд придвинула миску с миндальным печеньем и сняла крышку с блюда, на котором оказался пирог: яблоки в сиропе из орехов и кленового сахара.

— Вы, кажется, говорили, что ваш отец работает в Вашингтоне?

— Он советник, — осторожно ответила Кристин, — Президента.

Чтобы смягчить неловкость, Гноссос добавил:

— Жутко консервативный кошак. Свободное предпринимательство для привилегированных классов, все в таком духе. — Средним пальцем он подцепил капельку бренди.

Дрозд понимающе вздохнула.

— Ну да, так и есть, — подтвердила Кристин. — Воинствующий параноик — почти во всем.

— Верит в негро-еврейский заговор, представляешь, говорит, они хотят свалить республику.

— Он звонил на прошлой неделе специально предупредить.

Актрисы крутили пируэты, парикмахерши закручивали французский локон.

— Еще коньяка? — спросил Дэвид, наконец-то усаживаясь рядом.

Киви, чтобы обратить на себя внимание, встала на голову. Туфелька слетела, а подол платья вывернулся наизнанку.

— Он, конечно, знает Гноссоса? — продолжались лукавые расспросы.

— Господи, что вы. У него будет сердечный приступ от одного имени. Или чесотка с летальным исходом.

Брови Дэвида поползли вверх, он на секунду застыл, потом едва заметно нахмурился. Подлил всем бренди, взял ложечку, ничего не сказал.

— Будете жить около нас, — объявила Крачка; она уселась, скрестив ноги, на полу рядом с ними и взяла на руки маленькую Зарянку.

— Да, да, — подтвердили Киви и Синица, — можно прямо здесь.

— Итак, — спросил наконец Дэвид, — чем ты собираешься заниматься?

— Ты обо мне, старик?

Дэвид серьезно кивнул.

— Не знаю. Исследования. Гранты и стипендии.

— Конкурсы, — сказала Кристин.

— Понятно. И в какой же области?

— Посмотрим. Немного — Расширением Сознания. Галлюциногены, к примеру, почти неизучены. Или вероятностные механизмы, старик, — к ним даже не подступались.

— Пожалуй, да.

— Хотите еще пирог? — предложила Дрозд, поправляя волосы.

— Но почему ты спрашиваешь, старик? В чем дело? — обращаясь к Дэвиду.

— На это можно жить? На галлюцинации?

— В каком смысле? Я не очень понимаю.

— У него хорошие оценки, — сказала Кристин. — Лучше, чем вы думаете.

— В смысле — жить. Кормить семью.

— Старик, кому сейчас хватает на жизнь? Ты серьезно? — Для пущего эффекта он поднял глаза к потолку, но обнаружил там всего лишь мобилку. Зарянка расплакалась. — Здесь спокойно, правда? — продолжал Гноссос. — Маленький удобный микрокосм.

— Тепло и уютно, — процитировала Кристин. Малышка опять заныла и потянулась к матери, та взяла ее на руки. Но девочка не успокоилась, и Дрозд пришлось унести ее из комнаты, пробормотав сквозь натянутую улыбку:

— Извините.

Киви с Малиновкой побежали переодеваться, Ласточка увязалась за ними. Повисла неловкая пауза, которую прервала Крачка — по-взрослому вздохнув, она принялась собирать тарелки и чашки.

— Давай, помогу, — предложила Кристин, и с нагруженными подносами они направились в кухню. Гноссос неуверенно подмигнул, когда она проходила мимо, но Кристин не заметила.

Они с Дэвидом остались вдвоем. Вытянувшись спиной на ворсистом ковре, Гноссос смотрел, как в мягком дрожании весеннего воздуха покачиваются деревянные скумбрии. С отсутствующим видом пересчитал струны на цитре, дульсимере, банджо и гитарах. Из кухни доносилось звяканье посуды, а с верхнего этажа — болтовня девчонок. Солнце садилось, и сквозь открытое окно в комнату пробиралась тишина.

— К чему это говно, Дэвид? Что за намеки?

— А, да, не стоит так серьезно, правда? Педантизм сбивает мне настройку. — Грюн надел очки и теперь смотрел на него поверх оправы. — Этот твой Иммунитет. Интересно, как ты собираешься совмещать Брак и Иммунитет.

— Ну, знаешь, это уже следующий вопрос, будем решать по очереди, чего и тебе советую.

— А может вам просто пожить вместе?

— Нас вышвырнут из универа, старик, такие у них правила, а мне бы этого не хотелось. И не смотри на меня так, я знаю, что похоже на парадокс, но что в наше время просто?

— И это место ты выбираешь для жизни? С пяти лет ты привязан к учреждениям — кроме, разве что, каникул. Это — жизнь? Этому микрокосму не нужен ни ты сам, ни твои знания. Пустое место — в прямом смысле этого слова.

— Исключение.

— Мы здесь в распадающемся потоке, Гноссос. Как трансформаторные катушки, понимаешь: мы индукцию принимаем за генерацию. Замещающая выборка — вот все, что нам оставлено; гнилые академические игры на закате дня.

— Старик, я был там, куда идут легионы. Они идут в Лас-Вегас, но я там уже был. Однажды утром я видел, как это бывает, старик, оно больше этого ебаного солнца, и мне не нужно от него ни кусочка.

— Нет. Нет, ты говоришь просто о бомбе, и нет, она не больше ебаного солнца. Поверь мне, она совершенно определенно не больше ебаного солнца!

Он не ожидал услышать от Дэвида такие слова.

— У меня в голове — больше.

— Значит опять внутри, всегда внутри. — Грюн ослабил хватку, оглядел комнату, выискивая аналогии, и уперся взглядом в ту же мобилку. Ткнул в нее, встряхнув пальцем. — Есть легкий способ облегчить страдания. Просто ослабить связь с реальностью. — Опустив палец, он вылил себе в рот остатки бренди. — Что такое грех, как не атака на третье измерение?

— Грех? Какой еще грех? С чего ты вдруг заговорил о грехе?

— Уже поздно, — тихо сказала Дрозд, появляясь в комнате с жакетами в руках. — Нам пора идти, Дэвид.

— Грех, старик? Типа — вина и искупление?

— А может и нет, — вздохнул Грюн, встал, громко крякнув, и натянул на себя жакет. — В данном случае. — Он взял пустой поднос и помахал им в воздухе, как веером. Потревоженные ветром деревянные рыбки закачались, тычась друг в дружку.

Он вышел из комнаты, а Дрозд остановилась у косяка и, сложив на груди руки, посмотрела на Гноссоса. Через секунду она сказала: