Корпорация - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Беляева cтр.№ 62

Притихшие было забастовщики оживились, загалдели в полный голос: «Нету у вас таких прав!», «Попробуйте только!» – и еще что-то в том же роде, но Малышев жестом заставил замолчать и разъяснил, как несмышленым детям:

– Зарплаты не будет не потому, что мы такие вредные. А потому, что свободных денег у предприятия нет. Отрывать из тех средств, которые отпущены на модернизацию? – он дернул бровью, – Не будем мы этого делать. Опыт показал – прожрать можно сколько угодно, а на стареющем оборудовании работать не только нерентабельно, но и опасно. Поэтому деньги, отпущенные на реконструкцию, никто трогать не позволит. Равно как и средства, предназначенные для выплаты налогов. Где еще прикажете брать?

– Займете! – крикнули из третьего ряда.

– Это у кого же? – прищурился Малышев, – И подо что?

– У себя и займете! – и в третьем ряду засмеялись в несколько голосов.

– Мой банк под такую аферу ни копейки не даст, – отрезал Малышев, – И никакой другой – тем более. Так что, можете бастовать. Но в понедельник во всех газетах будет написано: профсоюзные лидеры Снежнинской горной компании оставили стотысячный коллектив без зарплаты. А там посмотрим, что с вами этот самый стотысячный коллектив сделает. – и, не слушая гневных выкриков, Малышев вернулся к доске и маркером постучал по девяноста семи миллионам, – Вы гробите собственную компанию, по глупости и из упрямства подставляя под удар ее бизнес, ее репутацию. А знаете, почему?

– Потому что народ жалко, – зарычали снова из третьего ряда, – Наболело уже…

– Ерунду говоришь! – бросил Малышев непрошеному собеседнику, – Народ сидит, не дергается. Это вы тут… – даже слова подходящего не нашел, чтобы разом припечатать негодяев – так сердился, – Думаете, волю народную выражаете? Черта лысого! – банкир с трудом держался в границах лексических норм, – Волю вы, конечно, выражаете не свою. Но и не народную. А одного очень хитрого и жадного человека. Подставили вас, как дурачков!…

Он замолк, но замолк и зал. Слова про человека хитрого и жадного произвели впечатление: что-то новенькое собирался сообщить им холеный московский хлыщ. Что же?

Москвич тем временем взял со стола брошенный в запальчивости бумажный лист размером с небольшую театральную афишку, развернул и показал залу.

На фоне празднично-голубого неба и искрящейся зелени афишка изображала скромный, не более трех этажей, каменный замок с островерхими готическими крышами, шпилями и резными балкончиками.

– Этот дом в элитном московском пригороде был приобретен несколько недель назад одним из ваших профсоюзных руководителей. А именно – отсутствующим здесь Валерием Ивановичем Ручкиным. С каких таких доходов, не знаете?… Нет?… Ну, я скажу. Этот дом Валерию Ивановичу подарили.

Малышев бесстыдно врал. Плакатик, прихваченный им из Москвы, содержал вовсе не вид на новоприобретенную ручкинскую недвижимость, а был обычным рекламным плакатиком некой домостроительной фирмы, специализирующейся на элитном загородном жилье. Это, однако, было несущественно, ибо главное – факт получения Ручкиным дорогостоящего дома – оставалось правдой.

– И подарили ему этот дом не за красивые глаза. А за то, чтобы он вас, дураков, совратил на забастовку.

– Ложь! – спохватились, наконец, в третьем ряду, и зал закричал, заволновался.

– Не верите – позвоните Ручкину и спросите, – предложил Малышев, педантично сворачивая плакатик, – Вряд ли он отпираться будет.

– Да кому это надо-то? – крикнули снова из зала.

– Хороший вопрос! – Малышев откинул со лба мешающую прядь, – Меня он тоже очень заинтересовал. И я ответ нашел. – он подождал, пока окончательно установится в зале тишина, и досказал, – По словам самого Ручкина, предложение устроить в компании профсоюзные волнения ему сделал представитель одной очень крупного российского холдинга. Не буду сейчас называть фамилий, скажу только, что по их же инициативе нас по сей день треплет Генеральная прокуратура. А со дня на день стоит и других неприятностей ждать.

– Да зачем это им? – спросили из глубины зала, уже не так запальчиво, как прежде – растерянно, скорей, – Этому холдингу-то?

Малышев пожал плечами:

– Знать бы… Есть варианты: либо желают перекупить компанию, либо хотят ослабить Корпорацию в целом. Может, еще какие-то планы есть, пока неясно. Ясно одно: вы пошли за предателем, пошли, как щенки слепые, не разбираясь и не думая. И вот вам позиция Корпорации, – она выдержал паузу, обвел глазами притихшую публику, – Хотите бастовать? Бастуйте! Нам выгодней потерять сто миллионов, чем выплатить вам по вашим абсурдным бумажкам двести. Но при этом помните, что в день зарплаты, когда кассы останутся закрытыми, ваши же рабочие вас на части и порвут. Но если все-таки надумаете бастовать – подумайте, ради чего и ради кого вы этого делаете. Ради человека, который вас подставил?… Если ради этого вы готовы и дальше глотки рвать и загонять в гроб родное предприятие – ваше дело. Мне с вами больше говорить не о чем.

На этом приезжий оратор развернулся и пошел из зала вон. Свернутый плакатик остался на столе президиума.

В полной тишине Пупков, странно дергая лицом, вынул из кармана мобильник, набрал подряд много цифр и после долгой паузы спросил:

– Валера?

Зал и дышать перестал.

– У нас сейчас Малышев был, – тихо-тихо выговаривал Пупков, – Про тебя. И плакат показал. Мы верить не хотим, ты нас сам, но здесь, знаешь, такое дело, и потом, чего ему врать, говорит – позвони и спроси. Брал? – и, послушав немного трубку, Пупков сказал одно только слово (непечатное) – и телефон отключил.

– Правду сказал банкир, – только и успел сказать Пупков перед тем, как собравшиеся повскакали с ног и закричали так, будто их всех прямо тут убивали.

… А банкир Малышев спустя полчаса сидел на квартире Нганасанского губернатора, куда, презрев государственные дела, примчался и сам хозяин округа.

Квартирка была небольшая – временно холостому Денисову хватило и двух комнат, – бывал он в ней редко, ночевал только, и то не всегда, и быт никак не обустраивался. Вот и сейчас нашлись в холодильнике только сосиски, которые олиграх с высоким чиновником сварили с макаронами.

– Как в студенческие времена, – хихикал Денисов, расставляя на столе тарелки и разливая по стопкам водку местного изготовления.

– Ты б еще газетку подстелил, – улыбнулся Малышев, разглядывая пеструю клеенку на кухонном столе, – Чего ж ты в таком сарае-то живешь, губернатор?

– А! – тот махнул рукой, – А на фига мне еще что-то? Я с работы прихожу – и сразу спать. Пусть уж так будет, мне все равно. Ты водочку-то пробуй! Наша, нганасанская!

– Из ягеля, что ли? – поморщился банкир, пригубив, – Это ж надо было придумать – на Крайнем Севере, за Полярным кругом водку гнать!…

– Не из ягеля, а из пшеницы, – пояснил Денисов, отправляя в рот целую сосиску, – Зерно сюда везти и здесь гнать дешевле выходит, чем готовую закупать. Опять же, места рабочие, бюджету прибыль… Ну, так что там было-то? Ты не рассказал…