Осторожно, история! Мифы и легенды нашей страны - читать онлайн книгу. Автор: Виталий Дымарский, Владимир Рыжков cтр.№ 38

Впрочем, вся эта история обросла мифами, легендами, правды никто не знает, точно понятно лишь то, что это одно из самых сфальсифицированных, запутанных и мифологизированных дел советского времени.

Нельзя со стопроцентной точностью сказать, почему Николаев убил Кирова. И никто не знает, было это преступление, совершенное одиночкой, или это было заказное убийство. И также нельзя сказать, было это убийство по политическим или по личным мотивам. Тем не менее обстоятельства совершения этого преступления выяснены очень точно, и они вызывают массу сомнений.

Николаев был комсомольским работником и за несколько лет сменил пятнадцать мест работы. Его ненадолго взяли в обком партии, потом довольно быстро с ним расстались, переправив в инспекцию цен рабоче-крестьянской инспекции. Оттуда его убрали в областной институт истории партии. Оттуда его хотели отправить на работу на транспорт — он отказался. Его уволили, исключили из партии, потом восстановили. С апреля до 1 декабря 1934 года он был без работы. Пребывал в очень дурном настроении, требовал, чтобы ему дали работу, обижался на Кирова лично. Есть его дневник, в котором очень много раздраженных замечаний по поводу Кирова.

15 октября, за полтора месяца до убийства, Николаева задержали с оружием. Он приобрел его еще в 1918 году, и в 30-м году его оружие было перерегистрировано. В те времена, до войны, это было разрешено, и многие коммунисты носили оружие. Он приобрел патроны в два этапа в магазине «Динамо», принадлежавшем госбезопасности, тоже самым легальным образом. И с этим оружием его задержали на проспекте Красных Зорь, у дома, где жил Киров.

Задержавший Николаева милиционер передал его чекистам, потом его отвели в областное управление НКВД к начальнику оперативного отделения, который его лично допросил. Потом этому начальнику пришлось, конечно, давать объяснения после 1 декабря — он сказал, что Николаев предъявил ему партбилет, недавнее удостоверение Смольного, разрешение на ношение оружия, и поэтому он его отпустил. Да и задержали его просто потому, что вокруг дома Кирова было довольно много ходоков. Люди надеялись увидеть Кирова и вручить ему свое прошение. Таких задерживали и на всякий случай проверяли, а потом стали просто гонять.

Остается вопрос: то ли действительно начальник этого оперативного отделения отпустил его потому, что принял его за очередного желающего подать просьбу, или за этим что-то стояло. Самое поразительное состоит в том, что после множества расследований, после того, как этим занимались Комитет госбезопасности, Комитет партийного контроля при Хрущеве, Комиссия по расследованию политических репрессий уже в горбачевские времена под председательством Яковлева — все равно остается масса вопросов. В заключении КГБ написано, что в документах не установлены никакие контакты Николаева с оперативными работниками Ленинградского управления НКВД. Но это ответ уже нашего времени — были ли они тогда, эти контакты, или этих контактов не было, установить сегодня не представляется возможным.

Однако вот этот факт, что Николаева уже задерживали, наводит на определенные сомнения. Все-таки это был 1934 год, все-таки человек с оружием в руках возле дома Кирова — и его так вот легко отпускают. Все-таки наличие у человека оружия вовсе не означало, что он будет всюду его носить.

Кроме того, есть странные моменты в самих обстоятельствах убийства. Кирова в Смольном не было, он приехал неожиданно. То есть никто не знал, что он приедет. Каким же образом об этом мог узнать Николаев, чтобы оказаться в Смольном именно в этот момент? Есть данные, что он в это время ждал в бюро охраны Смольного. Но тогда возникает очередной вопрос — как его туда пустили?

Конечно, вошел Николаев в Смольный по партбилету — такова была обычная практика, и кроме ЦК КПСС по партбилету можно было войти в любой партийный комитет, включая московский горком или обком или ЦК компартии республики. Но на третьем этаже, где был кабинет Кирова, напротив кабинета Чудова, второго секретаря, была уже спецзона. И туда попасть можно было только по специальному пропуску. Там был специальный пункт охраны, за которым должен был дежурить человек, но его в момент убийства Кирова на месте не оказалось.

Охрана Кирова сначала осуществлялась тремя людьми, а где-то с 1933 года бригаду увеличили. Один человек под видом швейцара охранял его подъезд, трое сопровождали его по городу, один человек — тот самый комиссар Борисов, который следовал за ним в тот роковой день, — встречал его у входа в Смольный и вел до кабинета, и там на третьем этаже у кабинета Кирова дежурил еще один человек. И вот этого дежурного в момент убийства на месте не оказалось. То, что комиссар Борисов шел за Кировым на расстоянии, — это правда, такова была воля самого Кирова. Он очень раздражался, что за ним следует охрана, и начальнику Ленинградского управления НКВД Медведю не раз говорил: «Пусть они не ходят за мной по пятам». Поэтому Борисов шел на некотором расстоянии.

Есть еще одна поразительная вещь — когда прозвучал выстрел, у Чудова, второго секретаря, шло совещание, и оттуда выскочили люди, которые увидели залитого кровью Кирова и бьющегося в истерике Николаева. То есть Николаев испугался того, что он совершил, и это неожиданная реакция для человека, который пришел совершить преднамеренное убийство. Это должно было бы тоже послужить поводом для изучения — почему он пришел в такую истерику. Есть версия, что Николаев не собирался убивать, а хотел только напугать Кирова — пригрозить ему. Но попал ему просто в голову. И поскольку он этого не ожидал, то и забился в истерике.

Есть еще одна версия: что к этому Николаева и подталкивали — не убивать Кирова, а просто проникнуть в Смольный и выстрелить. Не на улице, хотя что, собственно, мешало ему выстрелить в Кирова у его дома? Это же не как в наше время, когда выстраивается море охраны и лимузины со всех сторон. Было совсем просто дождаться, когда Киров и его охрана выйдут из машины, и выстрелить. Но выстрел во дворе и выстрел в Смольном — это очень большая разница. Можно сказать, что в Смольном он прозвучал на всю страну и всех испугал.

Что касается поведения Николаева на допросах, то опираться тут можно только на записи, сделанные чекистами того времени — они все задокументировали. Но никаких более поздних свидетельств нет, потому что всех свидетелей в свою очередь потом тоже арестовали — и охранников, и все руководство Ленинградского управления. В 1935 году их судили за халатность и плохое исполнение своих обязанностей, а через пару лет расстреляли.

В документах описывается, что Николаев был в очень плохом состоянии, нервничал, кричал, впадал в депрессию, так что два дня его даже держали в смирительной рубашке. И в это время он говорил, что совершил все это сам. А на второй день приехал Сталин с Ворошиловым, Молотовым, Ежовым, который тогда еще работал в ЦК партии, Ягодой, наркомом внутренних дел, и его первым заместителем Аграновым. Яков Саулович Агранов был в ту пору самым доверенным лицом Сталина, потому что был с ним в Царицыне в Гражданскую. Ему Сталин доверял — он и вел следствие. И Сталин практически сразу сказал, что это сделано зиновьевцами.

Чекисты сначала предложили ему версию, что след ведет к белогвардейцам. Но это Сталина не интересовало — никакие белогвардейцы ему ничего не давали, поэтому он сразу твердо заявил, что след ведет к зиновьевцам, то есть к оппозиции. Поэтому вместе с Николаевым арестовали еще большую группу людей, которые когда-то были как бы зиновьевцами — то есть жили и работали в Ленинграде при руководстве Зиновьева. Весь аппарат Ленинграда, естественно, при таких условиях считался зиновьевским. Начались их аресты, потом стали арестовывать каких-то людей, которые раньше голосовали за Троцкого, завертелось зиновьевско-троцкистское дело, и начались процесс за процессом.