Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Зефиров, Дмитрий Дегтев, Николай Баженов cтр.№ 49

Сразу же была сформирована комиссия во главе с Лаврентием Берией. Примечательно, что она закончила свою работу уже через два дня и нашла всех «виновных». 5 апреля, на Пасху, был издан приказ Народного комиссариата обороны за № 0063 «О состоянии ПВО Московского корпусного района ПВО». Согласно ему за систематическое пьянство был арестован и предан суду военного трибунала военком Главного управления ПВО СССР бригадный комиссар Курганов. Под трибунал также пошел военком 745-го ЗенАП полковой комиссар Захаров. Одновременно за пьянство был снят с работы и понижен в должности начальник ГУ ПВО генерал-майор Осипов.

Помимо низкой дисциплины, выяснилось, что служба ВНОС по-прежнему работала плохо, ее наблюдатели слабо разбирались в типах самолетов, путая свои с чужими. Оповещение при появлении вражеских бомбардировщиков и разведчиков происходило медленно, и некоторые батареи вообще не успевали открыть огонь. В истребительных полках много машин находились в ремонте, т.е. в небоеготовом состоянии, плохо использовалась радиосвязь для наведения перехватчиков с земли.

3 апреля 1942 г. было принято постановление ГКО, по которому вместо корпуса создавался Московский фронт ПВО. Силы и средства защиты должны были вскоре достичь астрономических показателей: число 85-мм зениток предполагалось довести до 1300 шт., аэростатов заграждения – до 1500, а прожекторов —до 1200. Т.е. на одну зенитку приходился один прожектор! ГКО приказал в течение апреля изъять 85-мм зенитные пушки из противотанковых полков различных фронтов, всего 272 орудия, и передать их в Московский корпус ПВО.

Таким образом, беспокоящие налеты на Москву, хотя и не приводили к большим разрушениям, сильно нервировали руководство страны и сковывали значительные силы, которые невозможно было использовать на фронте [85] . С целью усиления контроля за личным составом в штат штаба ПВО были введены должности «старшего контролера» и еще 23 «контролеров» при нем, что являлось совершенно беспрецедентным случаем для армии. Мало было комиссаров и политработников, так теперь появились еще и «контролеры», которые, видимо, были зашиты от спиртного.

Тем временем вечером 6 апреля одиночный «Юнкере», незамеченный постами ВНОС, снова проник в столичное небо и сбросил семь фугасных бомб. Сигнал «Воздушная тревога» опять не подавался. Хотя Сталина и партийное руководство очень раздражали подобные сюрпризы, эти одиночные удары были скорее случайностью, чем результатом каких-то спланированных действий.

После отправки штаба 2-го воздушного флота Люфтваффе на Средиземноморье в конце 1941 г. оперативное руководство действиями авиации на центральном участке Восточного фронта осуществлял штаб 8-го авиакорпуса. Когда последний перебросили в Крым, 1 апреля 1942 г. было создано авиационное командование «Ост» во главе с генералом Робертом фон Граймом. На тот момент в его составе находились пять бомбардировочных групп. На аэродроме Орша базировались II./KG3, Stab, П. и III./KG76, а на аэродроме Шаталовка – Stab, II./KG53 и II./KG54. Именно эти соединения периодически терроризировали тыловые города.

Однако сами немцы были не в восторге от выбранной командованием тактики. Начальник штаба командования «Ост» оберет Герман Плохер вспоминал: «Командование Люфтваффе в это время не имело никакого плана действий против советской промышленности и городов. Атаки отдельных объектов проводились лишь по инициативе соединений, действовавших на локальных участках фронта, и не носили системного характера».

Апрель в Поволжье

Тем временем руководство на местах все же побаивалось немецких бомбардировок и неустанно призывало народ к бдительности. Так, 19 апреля в газете «Горьковская коммуна» была опубликована статья начальника штаба МПВО Горького майора С. Антропова «Беречь город от воздушных нападений врага». В ней он призывал население города тщательно соблюдать светомаскировку, упирая на то, что даже лучики света, проникающие через окна и двери, могут создать над городом световое зарево.

«Наибольшая эффективность светомаскировки будет достигнута лишь тогда, когда не только все здания города и его окраин, но и прилегающие к нему населенные пункты в радиусе нескольких десятков километров будут погружены в абсолютную темноту. В этом случае, если даже отдельные самолеты противника проскользнут незамеченными нашей истребительной авиацией и прорвутся сквозь огонь зенитной артиллерии, им не удастся осуществить прицельное бомбометание по наиболее важным объектам города. Наша задача – немедленно осуществить надлежащую светомаскировку города. Всю ночь город и прилегающие к нему населенные пункты должны быть погружены в полную темноту».

В это время южнее, в Сталинграде, спешно велись работы по приведению в порядок укрытий для населения. Чуянов тоже получил из Москвы пугающие телеграммы о скором начале химической войны и сразу же активизировал деятельность местных формирований МПВО. К15 апреля в городе имелись 66 км открытых и закрытых щелей для населения, в которых могли разместиться 132 тыс. человек. Для газо– и бомбоубежищ предназначались 237 подвалов на 33 500 человек. Имевшихся в городе укрытий тем не менее было недостаточно. Вблизи многих домов до сих пор вообще отсутствовали какие-либо «щели». Все это заставляло принимать срочные меры для увеличения убежищ. Кроме того, Сталинградский горкомитет обороны поручил предприятиям области дополнительно изготовить 50 тыс. противогазов, дегазаторов, защитных комбинезонов и фартуков. Поскольку соответствующих промышленных мощностей не было, приняли решение создать специальную мастерскую по производству средств индивидуальной защиты. И вскоре выяснилось, что меры принимались не напрасно.

22 апреля командир I./KG27 «Бельке» получил приказ произвести налет на Сталинград. Как только стемнело, «Хейнкели» поднялись в воздух и, набрав высоту 5000 м, направились на восток. До города было около 900 км, поэтому операция представлялась достаточно сложной. Бомбардировщики шли в легком облачном слое, при этом ясная лунная ночь облегчала ориентирование на местности. При подходе к цели облака рассеялись, и вскоре летчики увидели внизу блестящую ленту реки. Пройдя над большим изгибом Волги и островом Сарпинский, являвшимися основными ориентирами, самолеты повернули в сторону Сталинграда.

X. Райф, член экипажа Не-111 «1G+FL» из 3./KG27, впоследствии вспоминал: «Город можно было легко найти и без этой светлой ночи, так как там был сильный зенитный огонь, но разрывы были на дистанции от нашей атакующей машины, к тому же небо освещали более 50 прожекторов. При атаке цели мы использовали тактику бесшумного полета с приглушенными, сильно задроселлированными моторами на пониженных оборотах. Благодаря этому мы вводили в заблуждение звукоулавливатели так, что ни зенитки, ни прожекторы не могли нас „прихватить“».

Объекты атаки были поделены между экипажами, в частности Не-1 ПН «1G+LH» лейтенанта Хорста Эйхлера наносил удар по артиллерийскому заводу «Баррикады». В ходе налета на город были сброшены несколько десятков тяжелых фугасных бомб и тысячи мелких зажигалок. Только на тракторный завод и прилегающую территорию упали около 1500 зажигательных бомб и 15 «фугасок». Были повреждены цеха, полыхали дома в жилом секторе. Многочисленные очаги пожаров возникли на заводах «Баррикады» и «Красный Октябрь». Кроме того, несколько бомб разорвались на железнодорожной станции Сталинград-2 и в речном порту. Несмотря на сильный заградительный огонь, все «Хейнкели» благополучно вернулись обратно в Кировоград после 6,5 часа полета. При этом советских ночных истребителей в воздухе замечено не было.