Первая мировая война. Катастрофа 1914 года - читать онлайн книгу. Автор: Макс Хейстингс cтр.№ 119

Однако 8 сентября исход сражения (а возможно, и войны) еще нельзя было предугадать. Обе стороны словно застряли во вращающихся дверях: стоило продвинуться на одном участке, как их тут же заворачивали на другом. Смертельная опасность нависла над 6-й и 9-й французскими армиями. Клюк не сомневался, что к следующему дню добьется победы над Манури. Артиллерия Фоша не смолкала ни на минуту, некоторые из орудий расстреливали по тысяче снарядов в день. Солдаты же такой стойкости не проявляли – кое-кто демонстрировал явное нежелание подчиняться приказу «вперед!». В ходе марнских боев было несколько случаев, когда у французов рассыпались и обращались в бегство целые полки.

Спирс рассказывает, как однажды они с Модюи случайно встретили расстрельную команду, ведущую на казнь одного из таких дезертиров: «Модюи посмотрел на него, потом жестом остановил отряд и своим характерным стремительным шагом подошел к приговоренному. Спросил, за что его казнят. Оказалось, за дезертирство с поста». Модюи объяснил солдату важность дисциплины и необходимость назидания другим; растолковал, что одним не требуется кнут, чтобы выполнять свой долг, а другие, более слабые, должны на собственной шкуре осознать цену ошибки. Солдат кивал. “Вы тоже умираете за Францию”, – сказал Модюи напоследок». Затем генерал жестом велел отряду следовать дальше. Спирс утверждает, что этот разговор примирил приговоренного с его участью. Маловероятно. Однако несомненно, что без таких назиданий французская армия не могла заставить свои войска удерживать фронт в 1914 году.

Весь день 8 сентября Франше д’Эспере продолжал бить армию Бюлова, которая, обнажив фланги, оказалась в тяжелом положении. Немецкий командующий начал подтягивать правый фланг, увеличивая разрыв с соседом. Как ни парадоксально, связь между Бюловом и Клюком, а также их обоих с Мольтке практически прервалась. Каждый из немецких полководцев сражался с врагом один на один, без руководства сверху, не представляя, что творится на других участках. Мольтке выяснил из перехваченных радиограмм, что британцы движутся в разрыв между Клюком и Бюловом, однако общее положение дел и для него оставалось туманным. Кроме того, его тревожило, что линии связи могут повредить бельгийцы, поспешно удалившиеся из Антверпена 25–26 августа, а также беспокоила возможная высадка британцев на бельгийском побережье.

В этот момент судьба Западного фронта висела на волоске: Кастельно сообщал Жоффру, что ему, возможно, придется оставить Нанси; правый фланг 9-й армии пал; 3-я армия Морриса Саррая отчаянно билась, защищая Ревиньи, прикрывающий Верден. В штаб британской армии непрерывно поступали сообщения от Жоффра – исключительно вежливые, но все более настойчивые, – умоляющие сэра Джона Френча ускорить наступление экспедиционных войск. Однако при каждом приближении к лесному массиву британские командиры останавливались на рекогносцировку. Через Пти-Морен британские части переправились, почти не встретив сопротивления, однако вечером 8 сентября до Марны они еще не дошли. Майор Том Бриджес писал: «Наше преследование нельзя было назвать энергичным, но к тому времени мы были сильно измотаны» {645}. Все так, но как же тогда французы, которым пришлось еще труднее?

Все зависело от того, какая армия сломается первой. Около часа дня 8 сентября корпус немецкой гвардии, наступающий на правый фланг Фоша, остановился, выбившись из сил. На рассвете штыковая атака прошла успешно, однако ресурсов на то, чтобы развить успех, уже не осталось: три дивизии, продвинувшиеся на 13 км, потеряли 1/5 своего состава. Остальных мучил волчий голод, поскольку пайка они не получали по крайней мере день (а кто-то и два). Большинство валились спать при любой остановке. Погода портилась, неся туман и морось. На Сент-Гонских болотах начиналась неразбериха – какие-то из частей Фоша атаковали, какие-то из немецких отступали, тогда как в других местах французы продолжали отходить назад. Обе противоборствующие стороны были деморализованы и измотаны до предела.

Вечером Фош представил в ставке Жоффра оптимистическую картину, не побрезговав откровенным обманом насчет продвижения некоторых своих подразделений, а также отступлений, поражений и даже беспорядочного бегства в чужих частях. На самом деле оба его фланга смяли, тогда как центр еще держался, хоть и с трудом. По легенде, Фош уверял: «Правый фланг смят, левый разваливается. Отлично! Буду атаковать центром». По словам высших штабных офицеров, эти сантименты уже впоследствии вложил в уста генерал-лейтенанта Андре Тардье, его словоохотливый переводчик, склонный к подобной мелодраме. В действительности же 9-ю армию вызволили из отчаянного положения не столько собственные усилия, сколько отход немцев, вынужденных ответить на удары с других направлений.

По иронии судьбы, как раз когда Жоффр и командиры его армий от Лотарингии до Парижа мучились в неведении, не зная, удержится ли французский фронт и продолжится ли наступление, Мольтке, в свою очередь, сидел над картой в люксембургской школе и упавшим голосом говорил: «Мы ничего не знаем! Это ужасно!» И несмотря на крайнюю медлительность британцев, начальника немецкого Генштаба пугали дивизии Френча, продвигающиеся к зияющей бреши между Бюловом и Клюком, которые вели каждый свою битву, не ведая, как обстоят дела у соседа. 7 сентября Мольтке не передавал по радио никаких приказов ни 1-й, ни 2-й армии – а если бы и передал, их, скорее всего, проигнорировали бы. Вместо этого он весь день терзался тревогами. В ставку с личным визитом нагрянул кронпринц Рупрехт, возмущенный необходимостью передать соседям шесть обозов боеприпасов, что грозило ослабить атаку 6-й армии у Нанси. Мольтке не нашел в себе душевных сил отказать Рупрехту. После этого, ввиду почти полного отсутствия связи с командирами северных армий, главнокомандующий решил отправить связного, подполковника Ричарда Хентша, объехать по очереди каждый штаб. Тем самым Мольтке создал самый драматический прецедент делегирования полномочий за всю военную историю.

Таппен, правая рука Мольтке в штабе, часто прибегал к услугам эмиссаров, наделяя их существенной властью. 45-летний Хентш, сын унтер-офицера, изначально записавшийся в саксонскую, а не прусскую армию, прославился блестящим умом и четкостью мысли, однако из-за проблем с желчным пузырем он отличался вспыльчивостью, а еще много курил. Никто не знал точно, какой приказ Мольтке отдал Хентшу в личной беседе, после которой подполковник отбыл на своей машине в сопровождении запасной на непредвиденный случай. Однако можно не сомневаться, что право в случае необходимости проводить передислокацию от имени Мольтке он получил. Не самый привычный способ командования для генерала в разгар величайшей в истории военной кампании, однако именно к нему и прибегнул Мольтке. Хентш выехал из женской школы, где располагалась ставка, 8 сентября в двенадцатом часу дня, когда французы и немцы еще косили друг друга в огромных количествах по всему фронту протяженностью три сотни километров. Мольтке пришлось пережить долгие часы тревожного ожидания вестей от своего эмиссара.

Хентш принял самостоятельное решение посетить штабы всех армий, а не только Бюлова и Клюка. Его несколько беспокоило, что Мольтке не подтвердил свой приказ письменно (о чем он сообщил сопровождающим его младшим офицерам), однако в общем и целом трудностей возникнуть не должно было. Так и вышло. Хентш начал свой объезд с Аргонна. В 4 часа дня он позвонил в Люксембург, докладывая, что по центру фронта и 4-я, и 5-я армии находятся в удовлетворительном состоянии. Точно так же он оценил и 3-ю армию под командованием Гаузена, хотя на самом деле она уже снижала темп после стремительного утреннего прорыва. Гаузен все еще полагал, что вот-вот сомнет фланги Фоша, и в 8 вечера Мольтке получил по телефону соответствующее донесение.