Кукловоды Третьего рейха - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Шамбаров cтр.№ 64

Весной 1938 г. проблема обострилась. Нацисты захватили Австрию. Там покатились чистки, аресты, вводились расовые законы. Десятки тысяч людей, которым нацистские порядки пришлись не по нутру, в том числе и евреев, засуетились куда-нибудь переезжать. И в это же время после Нанкинской резни оцепенел от ужаса Китай. Японцы там продолжали наступать, и по разным странам стали растекаться китайские эмигранты. По инициативе президента США Рузвельта в июле была созвана Эвианская конференция. Очень представительная — для участия съехались делегации от 32 стран. А посвящена была конференция обсуждению вопросов о беженцах. Предполагалось, что обо всех вместе, независимо от национальности. Но почему-то о китайцах вспоминали мало, зациклились на евреях.

Кстати, это был первый международный съезд со времен Версальской конференции, где дирижировала Америка! И, в общем-то, подмена широкого вопроса более узким, еврейским, могла быть понятной: вокруг Рузвельта угнездилась теплая компания барухов, маршаллов, варбургов. Но… именно Рузвельт и именно Америка фактически выступили с антисемитских позиций! Соответственно, задали антисемитский тон всей конференции! Президент подтвердил закон Рида-Джонсона от 1924 г., ставивший жесткие препоны на пути въезда евреев в США. Отказался их принимать!

В унисон подала голос Англия. У нее логика оказалась несколько своеобразной. Британцы заявили — если принимать еврейских беженцев, то надо принимать и китайских, а их слишком много. Поэтому Англия поступит по справедливости — не будет принимать ни тех, ни других. И если уж справедливость, то надо соблюдать ее до конца, не принимать ни в метрополии, ни в колониях — в том числе в Палестине. Все прочие европейские, американские страны, Австралия, тоже разводили руками: своих безработных девать некуда, куда же еще чужих брать? Называли небольшие, чисто символические цифры переселенцев, которых смогли бы принять в неопределенном будущем.

На фоне остальных участников конференции выделялась Германия. Ее делегация озвучила идею Гитлера — а что если всех евреев куда-нибудь скопом переселить? Допустим, на остров Мадагаскар? Но резко взвилась и запротестовала Франция. Мадагаскар принадлежал ей. Заселишь остров евреями, а вдруг они отделятся? Единственным итогом конференции стало образование Межправительственного комитета по делам беженцев. И опять же, любопытная деталь. Комитет был «межправительственным», но его председатель Рабли подчинялся не Лиге Наций! Он подчинялся президенту США Рузвельту. Это был первый официальный международный орган, которым стала управлять и манипулировать Америка!

В целом же получилось так, что Эвианская конференция не разрешила проблему беженцев, а… создала ее! Выработала единую позицию «мирового сообщества» — евреев отныне не принимать. А вслед за этим созданная проблема стала нагнетаться. Конференция привлекла к данному вопросу внимание правительств, правоохранительных органов. Начались повальные проверки документов, нелегальных эмигрантов выдворяли из Швейцарии, Бельгии, Франции.

А в Польше наложилась своя специфика. Та же самая, о которой уже упоминалось, взяточная. Купить польский паспорт было куда легче и дешевле, чем французский или британский. Поэтому эмигранты самого разнообразного происхождения, рассеявшиеся по Европе, Америке, Африке, Азии, обзаводились польскими документами и превращались в «польских граждан». Теперь Польша решила одним махом избавиться от этих сомнительных «граждан» и в октябре 1938 г. объявила в месячный срок перерегистрацию паспортов. Осуществить ее можно было только в Польше (или в посольствах Польши). Без отметки о перерегистрации гражданство утрачивалось.

Надо сказать, что польские евреи, окопавшиеся в Германии, отнюдь не поспешили ехать за штампами на родину или в посольство в Берлин. Ждали — как-нибудь само перемелется. Польские порядки они знали — месячный срок наверняка продлят, потом наметятся обходные тропинки. Но германские власти давно жаждали избавиться от приезжих. Сочли, что подвернулся удобный случай. Поступили точно так же, как действовали швейцарская или французская полиция, разве что масштабами переплюнули. За два дня до истечения срока перерегистрации, 28 октября, в крупных городах прошли облавы. Было задержано от 10 до 17 тыс. польских евреев. Их сажали в поезда и вывозили к границе, выпроваживали на польскую территорию.

Польская жандармерия и пограничники сперва растерялись от этого наплыва. Возразить-то вроде было нечего! Принимали поезд за поездом. Но быстро придумали, каким образом отреагировать. Полиция кинулась по еврейским кварталам Варшавы, Кракова, Познани. Хватала германских евреев, насильно грузила в поезда — и эшелон за эшелоном погнали в обратную сторону. Теперь пришла пора опешить немцам, их такой оборот ничуть не устраивал. Что толку выпроваживать одних евреев, если взамен получаешь других? Обе стороны вступили в переговоры и через день прекратили депортацию.

Казалось бы, инцидент исчерпан. Но 7 ноября он получил грозное и кровавое продолжение. Во Франции тоже проживали польские евреи. Один из них, 17-летний Гирш Гриншпан, заявился в Париже в германское посольство, пожелал увидеть посла. Вместо посла его принял другой дипломат, советник Эрнст фон Рат, и Гриншпан разрядил в него пистолет. При аресте объявил, что он мстил за свою семью, которая якобы попала под депортацию из Германии. Хотя впоследствии раскрылись связи Гриншпана с уже упоминавшейся еврейской террористической организацией LICRA.

А от его выстрелов раскатилось такое эхо, которое уже не вписывалось ни в какую видимую логику. По традиции, сложившейся в нацистской Германии, 9 ноября Гитлер и все партийное руководство собрались в Мюнхене. Это была годовщина «пивного путча» 1923 г. Здесь был построен особый мемориальный комплекс. Маршировал большой партийный парад, проводилась ритуальная перекличка «героев» — 16 нацистов, погибших в перестрелке с полицией. Посвящали молодых эсэсовцев, раздавали награды. На церемонии присутствовали высшие руководители рейха, СС, приезжали все гауляйтеры — партийные начальники областей Германии.

А на местах в дни празднеств остались только второстепенные руководители или заместители. В их кабинетах зазвенели телефоны. Голоса в трубках представлялись, будто обращаются из вышестоящих инстанций, и передавали указания — необходимо отреагировать на убийство фон Рата, наказать евреев. Зазвенели телефоны дежурных в штабах штурмовиков, им читали телефонограммы аналогичного содержания. Партийные функционеры и дежурные пытались проверить, нет ли какой-нибудь ошибки. Перезванивали начальству, но получали недоуменные ответы — подобных приказов никто не отдавал!

Однако в это же время по разным городам появились группы «уполномоченных». Иногда они были в штатском, иногда в эсэсовской форме. Тыкали под нос непонятные удостоверения, обращались к местному начальству и убеждали: приказано начать погромы. Возбуждали к этому жителей, звали за собой.

Впоследствии свидетели отмечали: повсюду действовали группы из чужих, приезжих людей. Откуда они появлялись, неизвестно, но особенно активными они были в приграничных районах. В результате в ночь на 10 ноября по всей Германии разыгрались беспорядки.

Поджигались синагоги, грабились еврейские магазины, шайки врывались в дома. Впрочем, замыслы провокаторов сразу же скомкались. К ним примкнуло довольно мало граждан и отдельные подразделения штурмовиков. В большинстве городов полиция и СА выступили защищать евреев. Даже простые немцы, жившие по соседству, помогали еврейским знакомым отогнать непрошенных гостей. Очевидцы сообщали, что Гитлер узнал о погромах, когда возвращался с праздника. Увидел пылающую мюнхенскую синагогу, потребовал объяснений, но никто не смог ему толком доложить, что творится. Разъяренный фюрер потребовал прекратить безобразия. Первый приказ полетел от начальника СА Лютце — всем штурмовикам подняться по тревоге, навести порядок. Такой же приказ структурам СС и гестапо отдали Гиммлер и Гейдрих.