Григорий Распутин. Жизнь старца и гибель империи - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Гусаров cтр.№ 42

А.А. Вырубова, Г.Е. Распутин, Ю.А. фон Ден в Покровском. 1914 г.

Общее число паломников в группе, выехавшей из Санкт-Петербурга 9 августа 1916 года, было не таким уж и маленьким. Вырубову сопровождал фельдшер и служанка Беляева, Распутин взял своих дочерей Варвару и Матрёну, кроме того, страстное желание ехать изъявили Муня Головина и сестра милосердия, скорее всего Лаптинская, и, конечно, охрана.

Поездку власти обставили как большое государственное дело. Губернатор был предупреждён заранее и успел приготовить для приёма столичных гостей свой большой белый каменный дом на берегу реки. Распутин ночевал у священника.

У мощей Иоанна Тобольского участники паломничества молились 14 августа. Вырубова регулярно посылала императрице телеграммы с небольшими отчётами. «Царское Село. Государыне Императрице. Молимся раке митрополита Иоанна, – писала фрейлина, – о всех дорогих были обедни идем молебен всенощную ночью выезжаем очень прошу известье 16 Покровское холодно Целую руки всегда душой тобой. Аня».

В Покровском у Распутина состоялся небольшой разговор с Вырубовой, на котором присутствовала и Ден. «Старец» заговорил о том, что неплохо бы царю с царицей приехать сюда, посмотреть малую родину Распутина. Вырубова и Ден возразили, что далеко село находится от столицы, и трудно будет в военное время организовать такую поездку. На это Григорий Ефимович ответил следующее: «Они должны приехать. Волей или неволей они приедут в Тобольск и, прежде чем умереть, увидят мою родную деревню» ^[154].

Настоящим пророком оказался «старец». В 1918 году карета с арестованными Николаем и Александрой проследовала через Покровское, рядом с домом «Их Друга».

Кроме Покровского Распутин и его попутчицы посетили два раза Верхотуринский монастырь, и, конечно, скит, где Григорий Ефимович подвизался у старца Макария. В скиту условия были спартанские. Вырубова, Ден и сам Распутин спали на глиняном полу, кроватей здесь просто не было. На следующий день случилась неприятность, если не сказать больше, знамение. Неожиданно, с грохотом упала икона, висевшая на стене. Во время падения она сбила фотографию Распутина.

С этим паломники вернулись в столицу.

В истории императорской России 1916 год стал последним. Год войны, продолжающегося распада государства и безумной пляски «Нашего Друга». Весь Петербург веселился, словно в последний раз. Во всей этой вакханалии было что-то жуткое и зловещее. Солдаты погибали в окопах и бездарных наступлениях, а в это время в ресторане «Вилла Родэ» совершались миллионные сделки по государственным заказам, распределяемых среди приближённых особ. И в центре этой коррумпированной системы – Григорий Ефимович Распутин, захвативший «бразды правления», или, лучше сказать, управления Александрой Фёдоровной, а через неё и самим Николаем II. За спиной же «старца» стояла толпа авантюристов всех рангов, жаждавших поживиться за счёт казны.

«Старец» любил хвастаться своей властью: «Меня царским лампадником зовут. Лампадник – маленькая шишка, а какие большие дела делает!.. Захочу, так пёстрого кобеля губернатором сделаю» ^[155].

Что правда, то правда. В марте 1916 года за высказывания против «старца» в отставку отправили Могилёвского губернатора Александра Ивановича Пильца. Вернее, его перевели начальствовать в Иркутскую губернию, что было равносильно ссылке. Не нужно, правда, преувеличивать влияние старца на внутреннюю политику. Просто так Николай губернаторов не менял, а в немилость попадали лишь те чиновники, с которыми у Распутина был конфликт. Причём камарилья оказывала на Николая сильное давление посредством Александры Фёдоровны, сам он, обычно, боялся принимать решения.

Вырубова вспоминала разговор, состоявшийся в покоях императора. Решался вопрос о назначении обер-прокурора Святейшего Синода. Николай II спросил, кого можно назначить на это место. Старец, указав на В.К. Саблера, дал ещё и его характеристику: «Не человек, а воск, чистейший воск. Подогреешь и жми его».

Особенно неприглядным стало уголовное преследование Дмитрия Леоновича Рубинштейна, затеянное чиновниками высокого ранга с единственной целью – обогатиться за счёт банкира. Это было вымогательство с участием государственных чиновников, а среди его участников – руководитель контрразведки генерал Н.С. Батюшин, жандармский полковник А.С. Резанов, прапорщик Логвинский и близкий к Распутину агент охранки и журналист И.Ф. Манасевич-Мануйлов. Кроме того, посильное участие приняли начальник Северо-Западного фронта генерал от инфантерии Н.В. Рузский и начальник контрразведки полковник Н.П. Злобин. За спиной этой группы, или, как она официально называлась, комиссии, можно разглядеть тогдашнего председателя совета министров Б.В. Штюрмера и Г.Е. Распутина. Молва приписывала именно этим двоим негласное участие в деле Рубинштейна.

Дом банкира многие годы служил местом постоянных приёмов и парадных обедов. Супругу Рубинштейна Стеллу Соломоновну Санкт-Петербург знал как щедрую благотворительницу. Ближе к вечеру 10 июля 1916 года на даче Рубинштейнов собрался высший свет страны и, в частности, Родзянко и Протопопов. Гости разошлись уже под утро, а немного погодя в дом нагрянули жандармы и солдаты. Начался обыск. Среди пришедших жандармских чинов Рубинштейн узнал двоих: полковника А.С. Резанова и агента и журналиста И.Ф. Манасевича-Мануйлова.

– В чём дело? – спросил Рубинштейн у руководителя группы.

– Комиссия Батюшина обвиняет Вас в сношении с неприятелем, – был ответ жандарма.

– Каким же образом? – спросил изумлённый банкир.

– Во время поездки в Швецию Вы вывезли образцы пуль нового калибра.

– Как же я это сделал?

– Из пуль был составлен брелок для Ваших часов.

– И кому я возил этот брелок?

– Немцам, кому же ещё.

Примерно такой диалог состоялся в начале обыска у директора Русско-Французского банка. Понимая абсурдность обвинений и свою беззащитность, Рубинштейну делается плохо, у супруги начинается истерика. В этот момент в дело вступает Манасевич-Мануйлов, который шепчет женщине на ухо: «Не переживайте Вы так, всё устроится. Пришлите мне для Штюрмера один миллион рублей и дело быстро закроют».

Конечно, для Рубинштейна один миллион рублей – сумма доступная, и уже утром он мог бы её передать вымогателям. Но банкир упёрся, вернее Стелла Соломновна напрочь отказывалась выплачивать эту сумму. Самого Рубинштейна ночью же забрали в тюрьму.

Следующее предложение комиссии Батюшина – продажа за полцены акций Юнкер-банка. Ответ – «Нет». Банкира таскают на допросы, Батюшин требует срочно получить доказательства, которых следствие так и не нашло. Следствие ведут лично Резанов и Логвинский. Тем временем жене поступает новое предложение – оплатите векселя сына Штюрмера на 300 тысяч рублей и дело будет закрыто. Рубинштейны отказываются. Со стороны Батюшина следует новая репрессивная мера: банкира конвоируют в псковскую тюрьму, рядом с фронтом, что, по мнению преступников в погонах, поможет сломить супругу Рубинштейна. Кроме этого, в прессе комиссия Батюшина начинает компанию по очернению банкира, а петербургское общество принимает её сторону.