Джейкоб Генри Шифф. Гений финансового мира и главный спонсор русских революций - читать онлайн книгу. Автор: Адлер Сайрус cтр.№ 113

Сведения из России Шифф узнавал не только из переписки с друзьями-евреями за границей. Через Лиллиан Уолд он познакомился с Аладиным, представителем Русской крестьянской партии, который весной 1907 г. находился в Америке. 4 апреля Шифф писал Лиллиан Уолд: «Рад узнать, что «Друзья русской свободы» делают успехи. По-моему, нынешняя Дума ведет себя чрезвычайно разумно, демонстрируя царскому правительству и миру в целом, что ее представители намерены выступать не подстрекателями, но готовы выслушать любые разумные предложения правительства, ведущие к миру, и даже пойти на некоторые уступки. Это согласуется с мнением мистера Аладина относительно того, что должно быть сделано, которое он высказал у Вас за ужином несколько недель назад».

Шифф проявлял большой интерес к защите Пурена, политического беженца в Америке (нееврея), чьей экстрадиции требовало российское правительство – Государственный департамент США склонен был согласиться с этим требованием, хотя в конце концов Пурена освободили.

В 1908 г. Виленкин снова обратился к Шиффу с тем, чтобы тот способствовал возобновлению отношений России с банкирами-евреями. Виленкин предлагал Шиффу приехать в Россию, чтобы обсудить данный вопрос с министром финансов. 8 октября Шифф ответил: «Вы спрашиваете, не хочу ли я приехать в Санкт-Петербург и там встретиться с его превосходительством министром финансов Коковцовым, чтобы обсудить способы и средства достижения того, что Вы имеете в виду. Я уже ответил и сейчас повторяю: при нынешней обстановке меня не привлекает предложение, чтобы моя фирма стала посредницей в вопросе предоставления нашей страной займов правительству России и таким образом способствовала получению им прибыли и укреплению его положения».

Он повторил утверждения, высказанные в предыдущих письмах Ротшильду и Каценельсону, и заключил: «Если… Коковцов готов работать в этом направлении, я готов к искреннему сотрудничеству с ним; если же он хочет, чтобы я приехал в Санкт-Петербург с целью переговоров со мной, на что намекаете Вы, я буду готов принять его приглашение при условии, если его превосходительству вначале объяснят и он четко поймет, что мое согласие приехать будет зависеть от того, насколько правительство России готово обсуждать снятие ограничений, наложенных царем на его подданных еврейского происхождения, и дарование им равных гражданских прав с остальным населением. Если приглашение будет продлено, предлагаю, чтобы мне даровали привилегию просить еще двоих господ, занимающих высокое и ведущее положение… сопровождать меня с целью присоединиться к дискуссии с министром и помочь в достижении успеха нашей беседы. До тех пор пока наша цель не будет достигнута… моя фирма не может предложить свое содействие в открытии американского рынка для российских займов…

Надеюсь, мое письмо будет принято в том духе, в каком оно написано, то есть не враждебности, но, наоборот, искреннего стремления помочь правительству России поставить себя в такое положение в связи с внутренними делами, в каком впоследствии оно будет иметь все основания ожидать, чтобы все денежные рынки мира готовы были предоставить ему займы, достойные великого государства».

В то же время Шифф писал Касселю: «Я глубоко сожалею о том, что Англия сняла запреты в отношении России, которые она до сих пор неукоснительно соблюдала, и теперь, не получив никаких уступок в пользу наших угнетенных единоверцев, поддерживает правительство, которое обращается со своими еврейскими подданными хуже, чем с последними париями, и которое, более того, оскорбляет всех евреев-иностранцев, позволяя им въезжать в страну лишь в исключительных случаях, в виде особого одолжения. Что стало с уступками, которые министр финансов практически называл решенными летом 1907 г. в письме Нетцлину, копию которого последний мне переправил и которое Вы, возможно, тоже видели? В то время российское правительство еще почитало себя обязанным делать такие обещания… чтобы получить деньги. Теперь, очевидно, оно сочло подобные обещания излишними».

Въезд гражданина одной страны в другую страну, по делам ли или для удовольствия, – привилегия, а не право; и отказ в таком въезде может быть основан на личных причинах без оскорбления страны, подданным или гражданином которой является въезжающий. Таково общее положение международного права; но дискриминация целого класса граждан страны – дело другое, и если две страны заключили взаимные договоры, которые предоставляют гражданам их стран свободный въезд, отказ во въезде является нарушением таких договоров.

Именно такого рода ситуация сложилась у России и Соединенных Штатов. В Русско-американском договоре о торговле и мореплавании 1832 г. предусматривались подобные двусторонние права, хотя Россия нарушала положения договора по отношению к тем, кто путешествовал с коммерческими целями. В течение сорока лет правительство России отказывалось выдавать паспорта американским гражданам иудейского вероисповедания; подобные действия касались также американских миссионеров-протестантов и католических священников. Более того, представители посольства России в США спрашивали американских граждан, желающих въехать в Россию, об их вероисповедании, что правительство Соединенных Штатов, разумеется, не могло допустить. Методы работы представителей другого государства рассматривались в США с растущей тревогой.

Вначале отношение России к данным вопросам не было лишено целесообразности. Однако ограничения вводились даже в тех случаях, когда Россия сама приглашала к себе евреев. Так, в бытность Оскара Штрауса американским послом в Константинополе его коллега, посол России, предложил Штраусу вернуться в Америку через Россию, а не через Балканы. Штраус ответил, что не может въезжать в Россию, потому что он еврей, на что российский посол без его ведома добыл для него особое разрешение, гласившее: «Еврею Оскару Штраусу разрешен въезд в Россию сроком на три месяца». Штраус, естественно, отказался воспользоваться предоставленной ему «честью».

Когда конгрессмен Джефферсон Леви, чьи предки обосновались в Америке еще в колониальные времена, пожелал поехать в Россию, чтобы осмотреть эту великую страну, ему было отказано в визе. Вопрос приобрел для Соединенных Штатов и коммерческое значение после того, как вице-президента одной из крупнейших строительных компаний Америки пригласили в Россию для обсуждения строительства нового железнодорожного вокзала в Санкт-Петербурге и выдали въездную визу на тех же условиях. Он тоже отказался от подобного приглашения, в результате чего американская фирма лишилась контракта.

И все же больше всего Шиффа и многих его единомышленников возмущало именно осознание того, что евреи ущемлены в правах – будучи американскими гражданами, они не знали иных ограничений. Всем известно о первых попытках устранить такое неравенство ^[45]. Такие попытки предпринимались многими, но Шифф не переставал уделять внимание этому вопросу. Он считал: как только снимут ограничения, касающиеся евреев-иностранцев, правительству России придется снять такие же ограничения в отношении своих подданных.

В 1903 г. Шифф в нескольких письмах призывал к действию президента Рузвельта. В 1904 г. он советовал Республиканской партии включить в свою платформу пункт, призванный исправить это зло. Как уже говорилось выше, в 1904 г., когда его пригласили в Санкт-Петербург, он готов был приехать, но с тем условием, чтобы в России «отменили существующие ограничения в выдаче виз или паспортов для евреев-иностранцев».