Конкурс киллеров - читать онлайн книгу. Автор: Елена Логунова cтр.№ 35

Раскладку клавиатуры Генка заучивал неделю, программу «Ворд» в самых общих чертах освоил за месяц, но отношения с белой техникой у него никак не складывались. Компьютер, точно чувствуя Генкину острую к нему неприязнь, то и дело огорошивал неопытного пользователя различными «глюками». Обращаться за помощью к злорадствующим коллегам Геночке не позволяла гордость, и он вынужден был укрощать строптивую машину путем заочных консультаций со сведущими людьми.

– Что случилось-то? – Мне было интересно, чем изобретательный компьютер «порадовал» хозяина на этот раз.

– Вот, смотри! – приятель открыл на мониторе статью, явно еще не законченную.

Подолгу зависая пальцами над клавиатурой, Генка набрал фразу: «Она работала стриптизершей». Компьютер встрепенулся, застрекотал, сообщил, что считает слово «стриптизершей» ошибочным, и предложил поправку: «стриптиз ершей»!

– Во, видала? – всплеснул руками Генка. – Стриптиз ершей! Каких, к черту, ершей? Что это значит?

– А, это пустяки! Еще не такое бывает! Смотри! – засмеявшись, я оттолкнула Генку и застучала пальцами по кнопкам.

Компьютер решительно забраковал введенное мною прилагательное «мультиканальный» и услужливо предложил разбить его на два слова: «мультик анальный». Совершенно неприлично стали выглядеть и отредактированные машиной методом простого деления глагол «отмелькала», и родительный падеж существительного «культурология».

– Ну, ты даешь! – в полном восторге Генка стукнул кулаком по столу. – Это что же получается? Получается, эта хваленая умная машинка просто-напросто слов таких не знает, да?

– Точно, – кивнула я, щелкая мышкой. – Но если ты сделаешь вот так и так… смотри… все, стриптизершу твою он запомнил и больше не будет резать по живому. А вообще-то, скажу тебе честно, лично я проверку орфографии на «Виндах» давно отключила. Чтоб не путалась под ногами.

– Да, бесконечно далеко компьютеру до человека! – громогласно объявил Генка, выпрямляясь в полный рост и награждая коллег, высунувшихся в проход между персональными закутками, победным взором. – Страшно далек он от народа по части фантазии!

В соседней клетушке кто-то злорадно захихикал.

– А все почему? – Генка еще повысил голос. – Потому что голова у него квадратная!

И он нарочито жалостливо погладил корпус монитора.

Посмеиваясь, я вышла из редакции и в раздумье остановилась: как уже говорилось, моя телекомпания расположена в этом же здании, только этажом выше… Поколебавшись мгновение, я зашагала по лестнице вверх, решив наведаться в родные пенаты. Зачем – не знаю, наверное, шестое чувство подсказало.

На посту охраны у входа никого не было, проходи – не хочу! Пожав плечами, я вошла в длинный коридор и через минуту стояла у дверей редакторской. Что удивительно – у плотно закрытых дверей!

Вообще-то наша редакторская всегда открыта нараспашку. В горячие часы подготовки программ туда-сюда снуют журналисты с текстами и кассетами и валом валят званые и незваные гости. Позже, когда это вавилонское столпотворение приходит к своему логическому завершению – благополучному обрушению информационной башни на головы телезрителей, – редакторская превращается в нечто вроде клуба. В уютных креслах и на мягком диване удобно устраиваются журналисты, операторы, монтажеры и ведущие программ, чтобы обсудить законченную работу, спланировать завтрашний день, перемыть косточки отсутствующим коллегам, разгадать кроссворд и перекусить. В нашем электрочайнике никогда не переводится кипяток, а в жестяных банках на полочке обычно имеются кофе и сахар. Короче, в сравнении с нашей редакторской открытый английскому народу Гайд-парк – просто тюрьма Алькатрац, и вдруг, на тебе! Дверь закрыта!!! Умерли все, что ли?

Я приложила ухо к двери и услышала негромкий гул голосов, звяканье ложечки в стакане и телефонную трель. Живы, стало быть… Может, закрыты на карантин?

На двери белело отпечатанное на принтере объявление: «Торговым агентам просьба не беспокоить!» Выше, ниже и правее слов «торговым агентам» от руки разными почерками было еще приписано «дистрибьюторам», «коммивояжерам» и «мерчандайзерам» [1]. Надо же, какое причудливое словечко! Интересно, была ли тут эта бумажка раньше? Не знаю, сдается мне, я никогда не видела дверь с этой стороны…

Не зная, что и подумать, я робко поскреблась в филенку. Шум за дверью стих. Я постучала.

– Мерчандайзер, – нараспев произнес приятный мужской голос.

Я его узнала: Женька, мой оператор.

– Что ж ты рвешься, – продолжал выводить баритон на мотив народной песни «Черный ворон». – В нашу офисную две-ерь…

– Ты добы-ычи не дождешься! – злорадно грянул ликующий хор. – Двери заперты теперь!

Совсем ополоумели?! Я постучала решительнее.

– Мерчандайзер, – снова завел Женька. – Эх! Мерчандайзер! Эх, залетный, он сам пойдет!

– Погоним! Погоним! – пообещал хор.

Это уже явно была «Дубинушка»! Мне стало интересно, как много народных песен коллеги переделали в честь неведомого мне торгового агента. И чем это он их так вдохновил? Я снова постучалась. В кабинете повисла тишина, выдающая, как мне показалось, некоторую растерянность артистов. Потом раздалось победное «Ага!» – и бодрый Женькин голос завел:

– Жил-был на свете один мерчандайзер!

– Раз-два! Раз-два! Жил мерчандайзер! – сообразив, что к чему, с секундной заминкой подхватил радостный хор.

Так, вот уже и серенький козлик пал жертвой любви коллег к безымянному мерчандайзеру! Или, наоборот, нелюбви?

Я пнула дверь ногой. Пение оборвалось.

– Чего надо? – грубо спросили из-за двери.

– Нельзя ли записаться в кружок хорового пения? – ехидно поинтересовалась я.

В редакторской что-то шумно упало, через секунду дверь распахнулась, и сильные мужские руки втащили меня в помещение.

– Объявилась! – бесцеремонно тряся меня за капюшон, как Карабас-Барабас марионетку Пьеро, воскликнул Женька.

– В чем дело? – Я высвободилась и оглядела помещение.

Так, все в сборе: Настя полирует ногти, Наташа висит на телефоне, группа товарищей лежит животами на просторном столе, на манер ромашки окружая газету с кроссвордом, а Женька, похоже, до моего появления лопал плюшку, вон она, валяется на паласе, под перевернутым стулом, свински растоптанная, и чашка рядом…

– В чем дело?! – гневно возопил Женька, тоже поглядев на погубленную сдобу. – Ты где-то пропадаешь, а к тебе тут ходят всякие! Ломятся! Житья от них нет!

– От кого – от них? Кто ломится?

– Торговый агент – раз, – Женька начал загибать пальцы. – Дистрибьютор – два, коммивояжер – три, мерчандайзер – четыре!

– И все ко мне?! – опешила я. – А как их всех охрана пропустила?