Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Филатьев cтр.№ 36

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Главная тайна горлана-главаря. Ушедший сам | Автор книги - Эдуард Филатьев

Cтраница 36
читать онлайн книги бесплатно

7 января Маяковский объявился, наконец, в Гендриковом, о чём свидетельствует запись в дневнике Лили Брик:

«Долго разговаривала с Володей».

Судя по тем событиям, которые вскоре произошли, речь, скорее всего, могла идти о том, как сломить нежелание англичан выдать Брикам въездную визу в Великобританию.

Маяковский мог предложить ход, многократно им проверенный и неизменно дававший положительный результат: устроить небольшую газетную шумиху. Ведь практически перед каждой его «ездкой» за границу в газетах появлялись статьи, громившие самого поэта и возглавляемый им Леф. Одновременно устраивались многолюдные диспуты или просто встречи с читателями, на которых Маяковский «отбивался» от наседавших на него критиков и просил собравшихся дать ему «командировочное задание», чтобы он реализовал его во время пребывания в зарубежье.

Взяв этот «образец» за основу, можно было устроить точно такой же газетный «шум» и вокруг Бриков, выставив их как лиц, чуть ли не преследуемых советской властью. Статью антибриковского содержания можно было напечатать в той же «Комсомольской правде», с которой поэт тесно сотрудничал. Британские спецслужбы тотчас возьмут эту публикацию на заметку. А через несколько дней в той же газете появится опровержение, затем ещё одно. И дело будет сделано – англичане своё отношение к Брикам мгновенно изменят.

Вполне возможно, что Лили Брик и Маяковский самым подробным образом обсудили и содержание газетной заметки, критический тон которой должен был быть таким же сильным, как и возмущение слушателей «Бани» по поводу намечавшейся поездки на курорт (Зелёный Мыс под Батуми) товарища Победоносикова и мадам Мезальянсовой. Таким образом, пьеса, своим сатирическим кнутом безжалостно стегавшая отрицательных персонажей, должна была помочь некоторым их прототипам совершить реальную развлекательную поездку.

Начало года

В первой декаде января у Маяковского состоялся важный разговор с Вероникой Полонской. Она потом написала, что в начале 1930 года…

«Владимир Владимирович потребовал, чтобы я развелась с Яншиным, стала его женой и ушла из театра.

Я оттягивала это решение. Владимиру Владимировичу я сказала, что буду его женой, но не теперь.

Он спросил:

– Но всё же это будет? Я могу верить? Могу думать и делать всё, что для этого нужно?

Я ответила:

– Да, думать и делать!

С тех пор эта формула «думать и делать» стала у нас как пароль.

Всегда при встрече в обществе (на людях), если ему было тяжело, он задавал вопрос: «Думать и делать?». И, получив утвердительный ответ, успокаивался».

8 января Верховный суд СССР рассмотрел дело Григория Беседовского, которому инкриминировали «присвоение и растрату государственных денежных сумм в размере 15 270 долларов 04 цента». Дипломат-расстратчик был заочно приговорён к десяти годам лишения свободы «с конфискацией всего имущества и с поражением в политических и гражданских правах на 5 лет».

8 января (на следующий день после «долгого разговора» с Лили Брик) Маяковский отправился в Политехнический музей, в большой аудитории которого проводился диспут на тему «Нужна ли нам сатира?» Народу как всегда собралось очень много.

Вопреки едкому замечанию Демьяна Бедного, однажды заявившего, что в Политехнический музей ходит лишь «музейная шушера», это мероприятие было организовано весьма солидно. Вёл его хорошо известный московской публике журналист Михаил Ефимович Кольцов (он же – видный советский разведчик, о чём, естественно, мало кому было известно).

Литературный критик Владимир Иванович Блюм в своём выступлении заявил, что при диктатуре пролетариата никакой сатиры в принципе быть не может, так как она становится просто бессмысленной – ведь ей…

«…придётся поражать своё государство и свою общественность».

Услышав это слова, Маяковский тотчас же взял слово и огласил свою точку зрения, которую на следующий день газета «Вечерняя Москва» представила так:

«В.Маяковский уместно вспомнил вчера, что один из Блюмов долго не хотел печатать в „Известиях“ его известного сатирического стихотворения о „прозаседавшихся“. Стихотворение в конце концов было напечатано. И что же? На него обратил внимание Ленин и, выступая на съезде металлистов, сочувственно цитировал его отдельные строчки. Ленин смотрел на возможность сатиры в советских условиях иначе, чем Блюм».

В комментариях к 13-томному собранию сочинений поэта сказано:

«Фамилия Блюм упоминается здесь, очевидно, в нарицательном смысле».

Да, смысл, в самом деле, мог быть вполне нарицательным. Но «Прозаседавшихся» не пропускал на страницы «Известий» не кто-то из рядовых работников, а редактор газеты Юрий Михайлович Стеклов, настоящие имя, отчество и фамилия которого были (и Маяковский знал об этом) Овшей Моисеевич Нахамкис. И фамилия журналиста, который вёл диспут – Кольцов – была псевдонимом, а настоящая его фамилия (Фридлянд) тоже была известна Маяковскому.

Не получилось ли так, что, отражая натиск противника сатиры, поэт в дискуссионном запале прошёлся ненароком по национальности своих оппонентов? А ведь этим он весьма больно «колол» не только Бриков, но и Бориса Пастернака, а также своих друзей-гепеушников: Агранова (Сорензена), Горба (Розмана), Горожанина (Кудельского), Эльберта (Эльберейна) и многих других. Понимал ли это Маяковский или всё произошло у него как-то непроизвольно?

Корреспондент «Вечерней Москвы» обратил внимание именно на эту часть выступления поэта и познакомил с нею читателей газеты, написав в завершение:

«– Но, – добавил Маяковский, – во всех отраслях работы имеются рабочие-выдвиженцы, и их совершенно нет в области сатиры. Ближайшая задача – вовлечь в сатирические журналы новых писателей из среды рабочей общественности».

На следующий день (9 января) к Брикам пришёл Лев Эльберт и показал Лили Юрьевне письмо, полученное от знакомого, в котором говорилось о Татьяне Яковлевой:

«Явилась ко мне и хвасталась, что муж её коммерческий атташе при франц. посольстве в Польше. Я сказал, что должность самая низкая – просто мелкий шпик».

Бенгт Янгфельдт высказал предположение:

«Письмо пришло из Парижа. Кто его написал, неизвестно, возможно – Захар Волович».

Лили Брик пересказала содержание письма в своём дневнике без всяких комментариев, тем самым как бы соглашаясь с автором письма, который утверждал, что все сотрудники посольств являются сотрудниками разведывательных органов, подразделяясь на «мелких шпиков» и крупных шпионов.

Лев Эльберт и Лили Брик (а возможно, и Осип Максимович тоже) наверняка обсудили и статью в «Вечёрке», в которой рассказывалось о том, как Маяковский, не выбирая выражений, безжалостно «колол» своих друзей и соратников. На эту «колкость» поэта Брики и Агранов должны были ответить не менее «колким» мщением.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению