Гений. История человека, открывшего миру Хемингуэя и Фицджеральда - читать онлайн книгу. Автор: Эндрю Скотт Берг cтр.№ 160

«Мы все сошлись во мнении, что нужно найти возможность напечатать вашу книгу, хотя вынуждены признать, что имеют место некоторые серьезные препятствия, которых можно было бы избежать только путем кардинального сокращения. Я не знаю, дадите ли вы свое согласие. И все же я уверен, что вы должны публиковаться, и не думаю, что многим издателям удается напечатать столько прекрасного материала, сколько есть в вашей книге».

Первое замечание Перкинса касалось того, что отрывки, связанные с настоящим, казались куда более тривиальными, чем те, что относились к прошлому. Он говорил, что у читателя может возникнуть уверенность, будто современная история никак не связана с остальным, и что на самом деле, читая эти отрывки, очень хотелось бы поскорее вернуться к более ранней Америке, военной и послевоенной. Второе заключалось в том, что в «современных» отрывках слишком много непристойностей. Перкинс чувствовал, что большую часть описания любовной истории нельзя напечатать в оригинальном виде. К тому же проблемой была Криста, объект любовных воздыханий главного героя. Длинноногая блондинка с сент-луисовским прошлым так явно напоминала Марту Геллхорн, что Перкинс опасался обвинений в дискредитации. Он говорил, что «сходство несомненно ввиду целого ряда удивительных совпадений». Перкинс сказал, что практически невозможно напечатать этот портрет и не получить затем повестку в суд. В любом случае, независимо от закона, пока Scribners публиковало саму мисс Геллхорн, не могло никак ее порочить.

«Мне действительно кажется, что вы могли бы создать нечто шедевральное и, возможно, даже лучшее, чем теперь, если бы убрали из книги всю современность и просто взяли за основу времена Гражданской войны и то, что было после – всю эту старую Америку», – написал ему Перкинс.

Пеннелл, который в это время уже находился в Калифорнии, ответил, что признает необходимость «кардинального сокращения», но принять ему это тяжело.

«Во-первых, существует необъяснимая любовь, которую писатель питает к своим словам, и, во-вторых, я запланировал дальнейшую работу, частью которой должен стать “Рома Хэнкс”», – объяснял он.

И все же Пеннелл хотел детально рассмотреть все предложения Макса.

«Жизнь, сэр, – это самая удивительная и странная вещь. Мне кажется невероятным и потрясающим то, что я сижу здесь, в Калифорнии, рядом с каким-то оружием, и пишу в Нью-Йорк вам, кого я долгое время считал просто именем с определенными качествами, а затем – портретом из книги человека из Северной Каролины, который умер в поисках листа и двери», – писал он.

Проект мучил Перкинса. Он хотел напечатать эту книгу, но понимал, что должен изменить ее. В качестве эксперимента он убрал из книги все моменты современности и дал другому редактору из Scribners прочитать оставшееся. После он показал ему то, что пришлось убрать. И, как Макс потом сообщил Пеннеллу, этот редактор «с куда большей уверенностью, чем я, ибо я никогда до конца не уверен в своих суждениях, посчитал, что книга будет выглядеть намного лучше без отрывков о современности». Но, сказал Перкинс, все еще не предлагая ему подписать договор, «вы не должны позволять мне вынудить вас отказаться от собственного мнения».

В конце концов Пеннелл согласился на предложение Перкинса. И они работали вместе, общаясь по почте. Им удалось прийти к компромиссу. Пеннелл работал во временных рамках, установленных для него Перкинсом, но все же вплел в них несколько современных интерлюдий. Криста больше не была так очевидно списана с Марты Геллхорн.

«Вот это была бы история, если бы оказалось, что Марта выбрала не того гения!» – написала Максу Марджори Ролингс, после того как узнала о готовящемся романе. Перкинс всем говорил, что за много лет ни одна книга не увлекла его так, как эта. Он вслух зачитывал друзьям отдельные страницы по вечерам, раздавал сигнальные экземпляры гостям в офисе. И когда «История Рома Хэнкса и вопросы родства» была издана летом 1941 года, энтузиазм Перкинса себя оправдал. Роман разошелся полностью и в одночасье и тут же привлек всеобщее внимание.

«Только глупец будет считать, что роман расцвел столь пышно лишь благодаря тому, что попал на благодатную почву и современная ситуация этому способствовала, ибо это совсем не так, – с этого начал свою рецензию для «The New Yorker» Гамильтон Бассо 15 июля 1944 года. – Но есть различные свидетельства… которые позволяют предположить, что тем, кто ждет возможности заколотить крышку гроба, придется хотя бы на время отложить свои молотки… “Рома Хэнкс” – это книга, которая, если я, конечно, не ошибаюсь, может наделать больше шума, чем любой дебютный роман со времен “Взгляни на дом свой, ангел” Томаса Вулфа.

Есть вещи, которые просто обязаны произойти, и я держу пари, что мистера Пеннелла, бывшего журналиста, который теперь в армии, прославят как второго Томаса Вулфа. Причиной этому, что мистер Пеннелл, как и Вулф, совершил почти все писательские грехи и, как и Вулф, считал, что лишь немногие были его виной».

Через шесть месяцев после публикации продажи «Истории Рома Хэнкса» приблизились к отметке в сто тысяч экземпляров.

Пока «История Рома Хэнкса» создавала репутацию автору, в «The New Yorker» вышел материал Малкольма Коули и принес Максу славу, от которой он так долго бежал. Статья вышла под заголовком «Непоколебимый друг» (фраза из посвящения Вулфа в книге «О времени и о реке») и была опубликована двумя частями в апреле 1944 года. Большие статьи, которые приходилось печатать в двух номерах, были редкостью для журнала, но Уильям Шон был уверен, что Перкинс действительно такая важная фигура, какой показал его Коули. Первое время редактор был настолько шокирован обрушившейся на него славой, что даже проконсультировался с адвокатом о том, что можно предпринять, чтобы как-то подавить эту волну, но дальше консультации дело не зашло. Вместо этого он постарался дистанцироваться от изображенного в статье портрета. Когда его спрашивали о статье, он отвечал:

– Я был бы не против стать таким, как этот парень.

Он повторял, что описанный человек «намного лучше меня самого».

Друзья Перкинса говорили, что он неделями ворчал по поводу замечания Коули, что он одевается в «поношенный и невзрачный серый костюм».

«Кажется, я говорил ему, – написал Коули Уильяму Шону, – что если в “The New Yorker” написано, что он одевается серо и невзрачно, то это, черт побери, так и есть».

Со временем Перкинс пришел к выводу, что получился в этой статье в целом неплохо; к тому же он был доволен, что Коули часто делал отступления и переключался с личности редактора на тему издательского дела как такового. Но все же публикация доставила Перкинсу неприятности. Она побудила, казалось, каждого жителя Америки, мечтающего стать писателем и прочитавшего статью Коули, в которой Перкинс предстал как лояльный и сердобольный редактор с даром выявлять скрытый талант, теперь отчаянно искать его услуг. Поток рукописей, обрушившийся на Scribners, был просто ошеломляющим. Мисс Викофф делала все возможное, отбиваясь от бесконечных телефонных звонков. Ну и конечно, посетители. В статье Коули цитировал слова Макса о том, что «после встречи с автором можно сказать столько же, сколько после чтения рукописи». Поэтому все неопубликованные авторы тут же пожелали с ним встретиться.