Владимир Вернадский - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Буданцева cтр.№ 13

Так закончилась преподавательская карьера Вернадского, которая длилась 20 лет. Теперь он мог полностью посвятить себя науке.

С того дня, как Вернадский впервые возглавил минералогический кабинет, прошло 25 лет. За это время собрание музея расширилось до 20 тысяч экспонатов со всех уголков земли, а в университете стало уже 4 преподавателя минералогии.

Юбилей его преподавательской деятельности совпал с серебряной свадьбой четы Вернадских. 2 сентября 1911 года Владимир писал жене из Берлина: «Моя дорогая Натуся, завтра 3.IX – 25 лет нашей дорогой мне, близкой жизни. Я не люблю годовщин и юбилеев и всякие приуроченные к внешним фактам или явлениям воспоминания, но мне хотелось бы в этот день быть возле тебя, моей дорогой, горячо любимой. Нежно тебя обнимаю. Поцелуй Нинулю нашу».

Так как он больше не был профессором, Вернадского исключили из Государственного совета. Он этому даже обрадовался – уж слишком никчемными были заседания. Он не появился в совете даже в день своего исключения.

Они с семьей переехали на Васильевский остров. В 1910 году сын Георгий окончил университет и тоже обосновался с женой в Петербурге. Он готовился стать профессором.

В 1912 году Вернадские взяли к себе в семью племянницу Владимира Анну Короленко – дочь его умершей сестры. В доме ее все звали Нютой. Нюта была музыкантом, играла на арфе.

Ольденбург, Гревс и Корнилов, а вместе с ними и духовный центр «Братства» также переехали из Москвы в Петербург.

12 марта 1912 года Вернадский стал ординарным академиком. Он пополнял коллекцию минералов, превращая в музей бывшую петровскую Кунсткамеру. Вернадский с другом Ферсманом даже приобрели коллекцию магната Кочубея, живущего в Вене, а она состояла более чем из трех тысяч образцов различных минералов. Она обошлась в 166 тысяч рублей, которые Вернадский выбил у государства. Музей был переименован в геологический и минералогический, а Вернадского в 1914 году избрали его директором.

В. И. Вернадский (стоит третий справа) среди профессоров, покинувших Московский университет в знак протеста против политики министра народного просвещения в феврале 1911 года.

Вернадский инициировал создание многих исследовательских институтов, привычных на сегодняшний день. Он пытался в Петербурге создать Ломоносовский институт, который бы готовил студентов физического, химического и минералогического отделений. Вернадский выбрал место для этого института, был подготовлен проект здания, правительство одобрило его создание, но денег так и не выделило.

Вернадский участвовал в организации школьной реформы. «Любопытно, как, несмотря ни на что, жизнь идет своим чередом. Я помню, как еще недавно 80–90 школ в Моршанском уезде казались чем-то большим, сейчас их 120 и будет скоро больше 300!» – писал он жене. Дело «Братства» продвигалось.

Он написал курс лекций об истории естествознания в России XVIII века, который читал потом в Петербургском университете.

В 1914 году он опубликовал первую лекцию в журнале. Он считал очень важным, чтобы русский человек знал, как наука пришла в Россию и как она развивалась. «Это необходимо не только для правильного самоопределения русским обществом своего значения в истории человечества, не только для выработки правильного национального чувства – это необходимо прежде всего для дальнейшего роста и укрепления научной работы на нашей родине». В этом же номере журнала его сын Георгий опубликовал статью «Против солнца», в которой писал о геополитическом продвижении России на восток. Так вышло, что оба Вернадских – и старший, и младший – писали о том, как Россия завершила эпоху Великих географических открытий, только о разных областях.

Владимир Вернадский с учениками в Московском университете, 1911 год. Слева направо: В. В. Карандеев, Г. О. Касперович, В. И. Вернадский, А. Е. Ферсман, П. К. Алексат.

Он писал статьи о Ломоносове и о роли личности в науке: «История науки не делается этой коллективной работой. В ней выступают отдельные личности, резко выделяющиеся среди толпы или силой своего ума, или его ясностью, или широтой мысли, или энергией воли и интуицией, творчеством, пониманием окружающего. Очень часто их открытия и стремления не могут даже быть поняты современниками: так далеко вперед уходит мысль отдельных лиц среди коллективной работы общества. По-видимому, даже многократные открытия одной и той же истины, приближения к ней с разных сторон, в разных местах, в разные времена, прежде чем она будет осознана, понята и войдет в науку, являются обычным явлением в истории науки».

В 1911 году Вернадский передал имение совершеннолетнему Георгию. Он решился переехать из Вернадовки на юг, как давно мечтал это сделать. В земство Вернадский больше не выдвигался.

Между Полтавой и Миргородом есть поселок Шишаки. Там Вернадский купил 12 десятин земли возле реки Плес, и в 1913 году началась постройка дома. Ее Владимир доверил сыну. Дом был спроектирован в староукраинском стиле, с витыми колоннами и галереей вокруг второго этажа. В главном этаже было восемь комнат, в нижнем – три и еще одна – в мансарде. Провели водопровод, устроили канализацию, поставили две ванны. Перевезли часть библиотеки из Вернадовки. Первыми жильцами в достраивавшемся доме стали Георгий с женой Нинеттой. Этот дом Вернадский назвал «Ковыль-гора».

Тем не менее его не отпускали мечты о Крыме и о Приютине. Еще в 1893 году он писал Наталье Егоровне по поводу родового гнезда: «…Я не вернадовский патриот – меня не тянет куда-нибудь, чтобы быть связанным с местом, а для меня необходимость вожжаться с людьми здесь составляет печальную и очень неприятную обязанность. Я знаю, что домом Вернадовка быть никогда для меня не может. Меня будет тянуть отсюда». Он мечтал купить небольшой участок земли в Крыму или на Кавказе. Вернадский очень любил тепло и лето и хотел жить там, где можно наслаждаться природой. Летний сезон он считал самым продуктивным в его работе по количеству свободного времени для размышлений. Он искал идеальное место для покупки земли для максимально продуктивной мысли и работы над планом истории человеческого знания, который как раз задумал осуществить в летний сезон. Он подсчитал финансы и радостно написал жене, что совсем скоро они смогут позволить себе дом. Однако с покупкой тем не менее он не торопился. Может, на самом деле это было оттого, что в глубине души Вернадский понимал: тихое деревенское счастье – не его идеал.

В 1899 году он писал жене из Темрюка, что расположен близ Крымского полуострова: «Здесь местами – на хуторах – может вполне воцариться – и, может быть, кое-где и существует – эта своеобразная идиллия безмятежного счастья в простоте привычек, которая рисовалась как идеал еще писателями древности и в наше время вызвана к живому обсуждению Толстым. Но делается иногда тяжело, когда подумаешь об этой жизни, в которой в значительной степени все достигается тем путем, что не остается места в жизни и работе мысли: эта жизнь тяжела тем, что здесь вся цель – ясна. Нет места исканиям, нет места сомнению, то есть тому, что составляет наше счастье. Тихая семейная жизнь, простое довольство, достигаемое упорным трудом изо дня в день, отдых в семье или среди простых сердцем людей, вдали от вечных глубоких, мучительных, но прекрасных вопросов, поставленных в человеческой истории! Как-то не тянет меня к такой жизни, и кажется она мне медленной смертью».