Американские боги - читать онлайн книгу. Автор: Нил Гейман cтр.№ 93

Она вслушивалась в разговоры белых о восстании на Санто-Доминго (как они его называли), о том, что оно обречено на неудачу — «Вы только подумайте! Страна людоедов!» — а потом вдруг заметила, что разговоры прекратились.

Вскоре ей показалось, что они делают вид, будто такого места, как Санто-Доминго, вовсе никогда не существовало, а что до Гаити, то это слово ни разу и не прозвучало. Как будто вся Америка вдруг решила, что стоит только уверовать, и немалый по размерам Карибский остров исчезнет с лица земли по одному лишь человеческому желанию.

Потомство мистера и миссис Лавер выросло под бдительным присмотром Сьюки. Самый младший в детстве не мог произнести «Сьюки» и стал называть ее Мама Зузу, и имя к ней прилипло. Шел 1821 год, и Сьюки уже разменяла пятый десяток. На вид она выглядела гораздо старше.

Она знала больше тайн, чем старуха Санитэ Дэдэ, торгующая сластями перед Кабильдо [86] , больше, чем Мари Салоппэ, которая называла себя королевой Вуду: обе были цветными и свободными, а Мама Зузу была рабыней, рабыней и умрет, по крайней мере так пообещал ей хозяин.

Как-то к ней пришла молодая особа, которая представилась вдовой Парис. Она хотела узнать, что случилось с ее мужем. Молодая, гордая, с упругой грудью. В ней текла африканская кровь, а еще европейская, а еще индейская. Кожа у нее была красноватого оттенка, волосы жгуче-черные. Черные глаза смотрели высокомерно. Ее муж, Джек Парис, по всей вероятности, был мертв. Он был на три четверти белым — такие вещи высчитывались, — бастардом в некогда почтенном семействе, одним из множества иммигрантов, бежавших с Санто-Доминго, и свободнорожденным, как и его необычайно молодая жена.

— Мой Джек, он — мертв? — спросила вдова Парис.

Она была парикмахером, приходила на дом к новоорлеанским модницам и укладывала им волосы перед выходом в свет.

Мама Зузу кинула кости и покачала головой.

— Он с белой женщиной, где-то на севере, — сказала она. — С белой женщиной с золотыми волосами. Он жив.

Магия тут была ни при чем. Секрета никакого не было: весь Новый Орлеан знал, с кем сбежал Джек Парис и какого цвета у нее волосы.

Мама Зузу удивилась, как это вдова Парис до сих пор не в курсе, что ее Джек каждую ночь вгоняет свою маленькую мулатскую морковку в бледнолицую девицу на севере, в городе под названием Колфакс. Ну, если не каждую, то по крайней мере когда не напивается вдрызг и может использовать свой инструмент не только для того, чтобы облегчиться. А может быть, она об этом знала. Может, у нее были другие причины прийти сюда.

Вдова Парис наведывалась к старой рабыне раз-два в неделю. Месяц спустя она принесла ей подарки: ленты для волос, печенье с тмином и черного петуха.

— Мама Зузу, — сказала она, — настало время научить меня тому, что ты знаешь.

— Да, — ответила Мама Зузу: она-то знала, в какую сторону ветер дует. К тому же вдова Парис призналась, что родилась с перепонками между пальцами на ногах, а это означало, что у нее был брат-близнец, и она убила его в утробе матери. Разве у Мамы Зузу был другой выбор? Она поведала молодой женщине, что если носить два мускатных ореха на веревке вокруг шеи, пока веревка не порвется, можно вылечить сердечный шум, а если распороть голубя, который никогда не летал, и надеть больному на голову, пройдет лихорадка. Она показала ей, как изготовить мешочек желаний, маленькую кожаную сумочку, в которую нужно положить тринадцать пенни, девять хлопковых семян и несколько щетинок черного кабана, и как нужно тереть этот мешочек, чтобы желания исполнились.

Вдова Парис запомнила все, что рассказала ей Мама Зузу. Правда, боги ее особо не интересовали. Нисколечко. Ее интересовала практическая сторона дела. Она с восторгом запоминала, что, если окунуть живую лягушку в мед, а потом положить на муравейник и подождать, пока от нее останутся одни только беленькие косточки, при тщательном рассмотрении можно будет обнаружить плоскую косточку в форме сердца и еще одну — с крючком: ту, что с крючком, следует прицепить на одежду тому, кого хочешь приворожить, а косточку в форме сердца — спрятать в укромное место (если потеряешь, твой возлюбленный набросится на тебя, как злая собака). Если все это проделать, возлюбленный всенепременно ответит тебе взаимностью.

Она узнала, что если дунуть порошком из сушеной змеи на лицо сопернице, та ослепнет, и что соперницу можно заставить утопиться, если взять ее нижнюю рубашку, вывернуть наизнанку и зарыть в полночь под кирпичной кладкой.

Мама Зузу показала вдове Парис чудо-корень, большой и маленький корни Джона Завоевателя [87] , она показала ей драконову кровь, валерьяну и лапчатку. Она научила ее заваривать зачахни-чай, настаивать воду-приманку и приворотную воду.

Все эти, и не только эти секреты Мама Зузу открыла вдове Парис. Но ожидания старой рабыни не оправдались. Она изо всех сил старалась передать молодой женщине тайные знания, сокровенные истины, поведать ей о Папе Легбе, о Мау, об Айдо-Хведо, змее вудоне и обо всем остальном, но вдова Парис (настало время открыть имя, которое она получила при рождении и которое ей предстояло прославить: это была Мари Лаво. Но не великая Мари Лаво, о которой вы наверняка слышали, это была ее мать, в конце концов ставшая вдовой Глапьон) нисколько не интересовалась богами далекой земли. Если африканские боги, пустившие корни в черноземах Санто-Доминго, процветали, то эта земля с ее злаками и дынями, раками и хлопком оказалась для них скудной и бесплодной.

— Она ничего не хочет знать, — жаловалась Мама Зузу своей наперснице Клементине.

Клементина была прачкой, брала на дом занавески и покрывала и обстирывала чуть не полквартала. На щеке у нее краснела целая россыпь ожогов, а один ее ребенок сварился заживо, когда на него опрокинулся котел с кипятком.

— Значит, не учи ее, — сказала Клементина.

— Учу ее, учу, а она не понимает самого главного: ей интересно только одно: как все это применить. Я даю ей бриллианты, а она хватает цветные стекляшки. Я ей — деми-бутей лучшего кларета, а она лакает воду из речки. Я ей — перепелов, а ей лишь бы крыс жрать.

— И чего тогда ты упорствуешь? — спросила Клементина.

Мама Зузу пожала костлявыми плечами, и ее иссохшая рука закачалась.

Ответа у нее не было. Она могла сказать, что упорствует потому, что до сих пор жива и благодарит за это богов, благодарит от всего сердца: ведь сколько смертей она перевидала на своем веку. Она могла сказать, что мечтает о том, как однажды рабы восстанут, как восстали (и потерпели поражение) в Лапласе, и что в глубине души она знает: без богов Африки, без покровительства Легбы и Мау они никогда не победят белых поработителей и никогда не вернутся на родину.