Золотой век Венецианской республики. Завоеватели, торговцы и первые банкиры Европы - читать онлайн книгу. Автор: Фредерик Лейн cтр.№ 113

Преимущества и опасности такого положения особенно ярко заметны на примере Альвизе Пизани. В 1499 году, в возрасте 20 с небольшим лет, он стал управлять банком, основанным его отцом. После того как неожиданно обанкротились четыре старейших банка, вкладчики бросились снимать деньги со счетов во всех остальных банках. И купцы уже не принимали платежи по передаточным векселям, они требовали наличных. Если банкир, как Пизани, осуществлял перевозки в Англию за наличные и ввозил оттуда шерсть или сукно или если ходили слухи, что недавно затонуло его судно, на котором было много товара, ему грозило банкротство. Вскоре во всей Венеции оставался открыт только банк Пизани. Вкладчики толпились вокруг киоска на площади Риальто, где сидел Альвизе Пизани со своими книгами, готовый выписать вексель или снять деньги со счета. Один современник так описал эту сцену: «Мессер Альвизе Пизани вносил записи в журнал, как обычно, но многочисленные вкладчики, желавшие снять деньги, вырывали у него из рук перо с криком: «Выпишите мне счет!» При виде такого неистовства он отложил перо и сказал: «Не волнуйтесь, все до единого получат то, что им причитается». Он послал весточку своему дяде (члену Совета десяти), и главы Совета десяти прислали глашатая. Тот призвал собравшихся к порядку и объявил о создании гарантийного фонда размером в 100 тысяч дукатов. Первыми в списке гарантов значились все родственники банкира. «Затем собрались их друзья, которые также объявили себя гарантами, а после них пришли их друзья, почти все Риальто. Когда иностранцы это увидели, они все – каталанцы, испанцы, марраны, флорентийцы, пизанцы, миланцы, жители Лукки, Сиены, Болоньи, Генуи и Рима и все, кто был на Риальто, – чтобы добиться благожелательности, также стали поручителями. Столько желающих стать поручителями ради спасения банка, от которого во многом зависели честь и доброе имя Венеции, – поистине самое отрадное зрелище за много лет».

Несмотря на успех Альвизе Пизани в тот день, когда он обратил себе на пользу настроение собравшихся, на следующий год его банк снова столкнулся с массовым изъятием вкладов. Пизани упрочил свою репутацию, явившись на площадь в алой мантии. Его сопровождал глашатай, который со ступеней моста Риальто объявил, что все вкладчики могут забрать свои деньги в связи с ликвидацией банка. Пизани в самом деле произвел выплаты в полном объеме. Через четыре года, в период дешевых денег, он снова открыл банк, ему удалось прибрать к рукам почти все банковские операции. Богатство и обширные связи его семьи, спасшие его в решающий момент в 1499 году, в 1504–1526 годах помогли ему расширить спектр операций. С помощью выгодных браков он укрепил связи с богатейшими и влиятельнейшими венецианскими аристократами, один его сын стал кардиналом. Особенно пышным стало празднование свадьбы его дочери и сына богатейшего гражданина Венеции, Джорджо Корнаро, брата королевы Кипра. Альвизе, по словам Марино Сануто, стал «властью в стране». Во время выборов дожа 1521 года его упоминали как возможного кандидата. В ходе выборов 1523 года он стал влиятельным сторонником кандидата, который добился успеха, Андреа Гритти, на чьей племяннице недавно женился другой его сын.

Будучи банкиром и политиком, Альвизе Пизани подвергался поношениям. После одной пирушки молодые аристократы нацарапали под портиком Риальто оскорбительные надписи обо всех тамошних банкирах. Хотя надписи вскоре стерли, Марино Сануто выяснил, что там было написано. Одного банкира попрекали куртизанкой, которую он содержал, другого – тем, что он стал игрушкой в руках Ансельма, богатого еврея. Об Альвизе Пизани написали: «Предатель, при нынешнем доже ты украдешь Дворец дожей». Впрочем, судьба благоприятствовала Пизани до самой смерти, которая застала его в почетной и ответственной должности комиссара венецианско-французской армии, которую косил тиф во время осады Неаполя в 1528 году.

При жизни Альвизе Пизани войны еще не принято было финансировать бумажными деньгами посредством инфляции. Его вклад в историю банковского дела связан с тем объемом, в каком он проводил инфляцию банковского кредитования. В годы войны с Камбрейской лигой, когда из Венеции уходили драгоценные металлы, банк Пизани оставался чуть ли не единственным в городе. Переводные записи в его книгах превратились в универсальное средство платежа, и он увеличивал размер депозитов, активно давая деньги в долг. Часть денег занимало правительство под будущие налоги. Кроме того, Пизани платил по векселям, которые подписывали посланники, дабы покрыть свои расходы. Он давал деньги политикам, которые претендовали на ту или иную должность. Во всех этих операциях, а также финансируя торговые экспедиции, Пизани брал на себя такие высокие обязательства перед вкладчиками, что в случае еще одного сильного потрясения, вроде того, с каким он столкнулся в 1499 году, его ждали бы большие трудности. Правда, состояние монетной системы в 20-х годах XVI века было таким, что он, собственно говоря, без труда мог избежать требований немедленно выплатить деньги вкладчикам наличными. Хороших монет осталось мало. Они пользовались большим спросом, а деньги банковского оборота стали отдельным видом денег, которые котировались со скидкой в 6, 10 или даже 20 процентов. Такое обесценивание стало естественным результатом расширения банковского кредитования, а также проблем монетной системы.

По мнению венецианских властей, котировку банковских кредитов ниже номинала не следовало терпеть дольше, чем это было необходимо, особенно после того, как к 1526 году на волне инфляции в городе открылись еще пять банков. Назначили банковских комиссаров, которым банки обязаны были предоставить некоторый фонд, составленный из «хороших» монет. Из этого фонда производились выплаты вкладчикам, желавшим получить в банке свои деньги в полном объеме. После такого шага «деньги банковского оборота» вернулись к номинальной стоимости, а большинство новых банков вышли из игры.

Ограничительные нормы применительно к банкам были характерны для Венеции. Законы города ограничивали кредитование с тем, чтобы банкир сосредоточился на одной главной задаче, а именно обеспечении удобного средства платежа, средства обмена. С такой функцией справлялись правительственный обменный пункт и жиробанк. В 1356 году и затем еще раз, в 1374 году, было предложено, чтобы таким совместным жиробанком управляло правительство, но предложения отклонялись, а конкуренция допускалась еще 200 лет. Наконец, после неожиданного банкротства нового банка Пизани (Пизани-Тьеполо), правительство в 1587 году решило создать «Банко делла Пьяцца» и предоставило ему монополию. Управление банком доверили частному банкиру, который обязан был каждые три года ликвидировать банк и получать новую лицензию. Хотя банковские операции строго ограничивались сроком лицензии, он получал прибыль на комиссионных от выплаты наличных и обмена. «Банко делла Пьяцца» был удобен для купцов, но в 1619 году создали второй государственный банк, «Банко дель Жиро», который получал дополнительные полномочия: он финансировал государственный долг. Правительство, по сути, расплачивалось записями в «Банко дель Жиро», кредит по которым всегда бывал превышен. Более того, целью создания банка в 1619 году была плата за огромную партию серебра, приобретенного для нужд Монетного двора. Продавец серебра получил большой кредит. Снять наличные он не мог; более того, в банке почти не было наличных, кроме небольших ежегодных взносов, перечисляемых Монетным двором по плану поэтапного погашения государственного долга перед банком. Вклады гарантировали лишь государственные облигации. Зато Джованни Вендрамин, продавший партию серебра, мог переводить средства со своего кредитного счета в банке другим торговцам, доверявшим государству. На самом деле банковские депозиты служили своего рода валютой; так, платежи через банк стали обязательными для векселей. Таким образом, «деньги банковского оборота», которыми Альвизе Пизани оперировал частным образом, с помощью «Банко дель Жиро» превратились в государственное средство платежа.