От Северского Донца до Одера. Бельгийский доброволец в составе валлонского легиона. 1942-1945 - читать онлайн книгу. Автор: Фернан Кайзергрубер cтр.№ 79

Когда мы присматриваемся повнимательнее, то понимаем, что удерживает здесь всех этих уцелевших. Здесь проходит речная долина, разрезающая степь перед нами на две части. И в ней течет стремительная река, преграждающая путь к противоположному берегу, где местность волнами поднимается к возвышению вроде того, на котором мы сейчас стоим. Когда мы приближаемся, пробираясь между группами людей и осторожно обходя лежащих на земле, я вижу тех, кто бросается к этим ледяным водам, бурлящим у наших ног, в полутора метрах ниже берега. Говорят, это река Гнилой Тикич. Она не очень-то большая, но все равно где-то от 20 до 30 метров шириной. С другой стороны, река довольно глубокая и несет огромные льдины. Чуть правее значительный участок реки все еще покрыт льдом, и кое-кто пытается осторожно перебраться по нему через реку. Трое или четверо достигают противоположного берега, не замочив ног. В тот самый момент, когда я смотрю, как двое, соскальзывая, взбираются на крутой берег, до меня доносится топот копыт и громыхание повозки. Я нахожусь в 20 метрах от реки. Когда повозка проносится в нескольких метрах от нас, я вижу около десятка раненых, лежащих вперемежку, и словно обезумевшего возницу. Кажется, он и в самом деле сошел с ума и стегает своих лошадей, чтобы заставить перейти с рыси на галоп. Все следят за ним, ни на мгновение не сомневаясь в том, что сейчас произойдет. Ну и дела! А он продолжает мчаться так, словно перед ним ничего нет, и направляет повозку прямо к реке, к тому месту, где она еще покрыта льдом.

Все, кто находятся здесь, с недоумением смотрят на лошадей и подводу с ранеными, когда они покидают берег и вылетают на лед реки. Лед, разумеется, сразу же проламывается, и мне видна большая льдина, встающая на попа и накрывающая собой подводу, которая моментально исчезает, поглощенная рекой! Несколько вскриков, и все кончено. Уже в отдалении, поскольку течение здесь стремительное, я пару раз замечаю лошадиную голову или тело, на мгновение всплывающее среди льдин, чтобы снова тут же исчезнуть, теперь уже навсегда! Никто не успел даже пошевелиться, сделать хоть что-нибудь, все произошло слишком быстро! Судя по взглядам, которые я встречаю, никто и не вспомнит об этом, никто не запомнит то, что только что случилось у них на глазах! Все это просто невероятно. Никто не успел хоть что-либо предпринять. Мы всегда думаем, будто уже видели самое худшее, однако стена ужаса возвращается к нам с каждым мгновением!

Я вижу, как с места трогается chenillette, и на мгновение решаю, что еще один сошел с ума. Но нет, транспортер движется к реке очень медленно, и за несколько метров до берега водитель спрыгивает с него. Машина погружается в воду, исчезает и больше не появляется. Река глубже, чем думал водитель. Потом другие сталкивают телегу в реку, в том же месте, где утонул транспортер, однако течение уносит ее. Нет, это не путь к спасению! Мне очень быстро становятся понятны намерения тех, кто топит свой транспорт в реке.

Слева от нас небольшая рощица, но все усилия нескольких человек срубить ветви и даже несколько молодых деревьев, чтобы построить пешеходный мост, безуспешны. Течение уносит все, а деревья слишком короткие. Несколько человек отправляются по левому берегу вверх по течению, другие вниз, надеясь отыскать мост, другой путь к спасению. Затем возвращаются, не обнаружив ничего. Некоторые уходят еще дальше и не возвращаются. На что нам остается надеяться? Я не могу смириться с тем, чтобы после всего проделанного, после всего пережитого за последние дни сложить здесь свои кости. Если это неизбежно, то в любом случае пусть завтра и в другом месте! Но только не здесь и не сейчас! Артиллерист, которого буду звать Фриц, поскольку я так и не узнал его имени, не теряет времени даром. Он уходит и возвращается с другой лошадью, которую оседлывает. Что до меня, то я и не слезал с седла.

Фриц говорит мне, что нам надо идти дальше и что, если мы останемся здесь, нам не на что надеяться. Мы поплывем через реку, и он объясняет, что лучший способ удержаться на лошади – это тот, который я только что использовал. Тем не менее он связывает стремена под животом лошади, чтобы я мог опереться хотя бы на правую ногу, более здоровую. Пока Фриц занимается этим, я вижу офицера, о котором мне говорили, что это генерал Гилле. Но я слишком далеко, чтобы узнать его, даже если это и он. Офицер как ни в чем не бывало раздевается и сворачивает свою одежду в узел, который перетягивает ремнем. Затем раскручивает за ремень узел и бросает его в сторону другого берега. Река в этом месте, кажется, немного сужается, но я все равно не вижу, прибило ли узел к противоположному берегу. Генерал бросается в воду, не снимая фуражки, которая всплывает, когда он уходит под воду. Всплыв наверх, Гилле хватает фуражку, водружает на голову и плывет к другому берегу. Вот вам человек, которому, должно быть, уже за шестьдесят и который не колеблясь прыгает в ледяную воду, помимо всего несущую еще и большие льдины. Не вижу причины, почему и я не могу поступить так же, хотя и раненный, но верхом на лошади. Однако в тот момент, когда нужно сделать длинный прыжок, моя лошадь упрямится. Видимо, боится реки, если только не пневмонии. Фриц подстегивает ее парой ударов по крупу, а я изо всех оставшихся сил вцепляюсь в лошадь, напрягая каждый свой мускул. Со второй попытки лошадь сдвигается с места и вдруг прыгает в реку. Меня бросает вперед, и я уже думаю, что перелечу через ее голову прямо в воду, но в самый последний момент меня удерживает правое стремя. В то самое мгновение, когда лошадь выныривает на поверхность, меня перекашивает вправо, потому что левая нога не может сжимать бок лошади так же, как правая, не может удержаться в стремени. Боль заставляет меня стиснуть зубы, но я умудряюсь избежать падения. Я промок по самые плечи, с лица стекает вода. Сейчас я погружен в нее до пупка и совсем не чувствую тела ниже его. Невероятно холодно, но я жив, по крайней мере пока. Если бы не голод и усталость, мне было бы легче все перенести, но в таких условиях что было, то было!

Моя лошадь торопится добраться до другого берега, и, обернувшись в седле, я вижу, что парень, прыгнувший в воду вслед за мной, держится за лошадиный хвост. Все стараются как могут! Моя лошадь борется с течением. Ее движения, порой резкие, причиняют мне неописуемую боль. Течение плотно прижало мою раненую ногу к боку лошади. Это очень больно, но я креплюсь. Что толку причитать и жаловаться, какой в этом прок? Да и не в моих это правилах. То, как Фриц смотрит на меня, ободряет. Он словно хочет сказать: «Получается, все идет как надо, мы прорвемся!» Но когда лошадь достигает берега, возникает новая проблема. Берег обрывистый, словно стена в полтора метра высотой, и лошадь не может на нее взобраться. Поэтому я смотрю влево и вправо, но нигде не вижу более удобного места! Каждый раз, когда лошадь пытается выбраться на берег, я испытываю адские муки. Каждый раз ее передние копыта соскальзывают и она тяжело плюхается в воду. Я немного обеспокоен, потому что чувствую, как лошадь все больше и больше нервничает, и боюсь, как бы она не ударилась в панику. Пока животное сносит течением, я вижу, как Фриц, не отпуская лошади, спрыгивает в воду. Ему удается взобраться не берег, и, с помощью двоих товарищей, которые уже здесь, он помогает выбраться и своей лошади. Потом они направляются ко мне и проделывают то же самое со мной и моим животным. Я стискиваю зубы и прикусываю губы с такой силой, что из них течет кровь. Лошадь сопротивляется и бьет копытами так резко и яростно, что раза три я нахожусь в полной уверенности, что наверняка свалюсь в воду и меня унесет течение! Как нелепо было бы сгинуть так близко от спасения, утонуть в реке. Ведь я больше не сомневаюсь, что свобода ждет нас именно здесь!