Цветочки Александра Меня - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Пастернак cтр.№ 77

Я пришла к его маме Елене Семёновне в эффектном костюме, который смоделировала, сшила и связала сама. Отец у неё сидел, пил чай. Он сразу среагировал на мой наряд. Обрадовался и воскликнул: «Так держать! Нельзя христианке ходить в серой бесформенной хламиде, поджав губы. Пусть от вас радость исходит, сияйте!»

Вот я пишу о нём и чувствую, как я его люблю и какая эта любовь живая… И маму его люблю. Были у нас с ней дивные дела!

Юрий Глазов

Замечу, что в семье отца Александра никогда ни на что не жаловались. Иногда только Наташа в моём присутствии слегка намекнёт на свою нелёгкую жизнь, на своё затворничество, а отец Александр, улыбаясь, положит ей ласковую руку на плечо и скажет такое утешающее, запоминающееся: «Ну ладно тебе, мамулка!» Эти его слова многие годы были в ходу в нашей семье, когда над нею показывались тучи. Многие тяжкие моменты жизни были смягчены и обращены в шутку, в счастливую сторону нашей дружбы и удивительного общения с хорошими людьми.^[74]

Наталья Григоренко-Мень

Когда он бывал в Москве, обязательно заходил в магазин. Он даже это любил. Мы, например, были в гостях, я ему говорю: «Поедем скорее домой». А он: «Нет, надо зайти в магазин купить продукты».

– Не надо, обойдёмся как-нибудь.

– Нет, давай зайдём купим.

И научился готовить ужины. Я приходила с работы, он меня ждал. Я к семи часам приезжала, и он меня всегда кормил ужином, если был дома. Он очень любил капусту и очень вкусно её готовил.

Григорий Зобин

Утром в субботу мы приехали в Семхоз. Отец Александр встретил нас и провёл в дом на террасу, где вскоре должны были встать новые стеллажи. Во время разговора он показал нам диванчик, стоявший в углу, и сказал: «На нём три года спала Надежда Яковлевна Мандельштам. Удивительная была женщина. Многие её не любили. Да, она была хулиганка. И послать могла как следует, и обматерить… На неё часто обижались. И не понимали, какое сердце кроется за всем этим внешним, наносным, не видели!» Позже я узнал, сколько батюшка сделал для «нищенки-подруги» величайшего из русских поэтов ХХ века. Да только ли для неё? Какой заботой он окружил одинокого умирающего Варлама Шаламова! А дружба с А.И. Солженицыным, который обязан батюшке своим возвращением в Церковь? А духовные дети – Александр Галич, Юрий Кублановский? Сейчас уже ни для кого не секрет, какой «единственный дом» имел в виду Александр Аркадьевич в песне «Когда я вернусь». Но нам и раньше не нужно было этого объяснять. Многим художникам, поэтам, людям творческого труда батюшка дал могучий импульс. Он по-новому открыл им красоту и величие Божьего мира, глубину страдания и преображающую силу любви. И не было, наверное, среди них того, кто после общения с отцом Александром не почувствовал, что творчество его выходит на совершенно новые высоты…

Мы вместе с Натальей Фёдоровной ужинали и пили чай. Батюшка сказал: «Всё, что перед вами на столе, – с собственного огорода и собственного изготовления. Из магазина только хлеб». Готовил он прекрасно.

Батюшка попросил маму посмотреть глаза Натальи Фёдоровны. По симптомам, о которых Наталья Фёдоровна рассказывала, мама предположила, что у неё блефарит. «У тебя там полно песку, у тебя там Блефуску», – мгновенно сымпровизировал батюшка, вспомнив «Гулливера».

В соседней комнате играл на флейте сын отца Александра Миша. «Ну, выйди и посвисти нам что-нибудь!» – весело, с озорной искоркой в глазах крикнул батюшка. Миша сыграл нам на флейте несколько пьес.

Александр Зорин

Неожиданный звонок с улицы. «Кто там?» – спрашивает отец Александр. Это М.Ю. с семьёй проездом из Загорска, решили навестить батюшку. Только впустил их, поднялся на второй этаж – опять звонок. На этот раз – какая-то дама, с которой долго разговаривал в саду.

Плачет грудной младенец, чадо новоприбывших гостей, не умолкает молодой писатель: выдаёт новости архиерейской жизни (он близок к этим кругам), я глазею на книжные полки. А отец Александр не унывает, лицо сияющее и приветливое.

Я, смущённый маленьким столпотворением, вздыхаю, сочувствуя ему: «Да, взяли вас в оборот…» А он – сияет.

Между прочим, точно так же, как на школьной фотографии сороковых годов, которую я видел в его семейном альбоме: дети, плотная скорбная масса. Среди которой – пятнышко – сияющее лицо черноглазого мальчика. Мальчика, который уже знает Данте и святоотеческую литературу.

6 ноября 1987 года. Вчера у батюшки. Застал его и Алю (внучка отца Александра, дочь Елены Мень. – Ю.П.) за телевизором. Но он отвлёкся сразу, потащил в кухню, усадил в красный угол, засуетился около плиты. Уже скворчит сковорода, терпко пахнет мясным блюдом, со смаком кокает над сковородкой яйца. Время ужина. Должна вот-вот приехать с работы Наталья Фёдоровна. Ну вот наконец все за столом. Кроме батюшки. Он летает, подносит тарелки, разливает виноградный сок: «Попробуйте безалкогольную горбачёвскую». Он и здесь ухаживает за всеми, сам ест на ходу, на лету – здесь клюнет, здесь отломает кусочек, там ущипнёт.

После ужина спустились посмотреть новую кухонную мебель. Батюшка неистощим на шутки: «Передвинул мебель, как в другую квартиру переехал».

Анастасия Зорина

Дом отца Александра был открыт для всех. Не проходило дня без посетителей. Мы дружили с его внучкой Алькой и иногда летом гостили в их доме. Мы очень любили приезжать туда, в большой дом со множеством комнат. Любили сад, где могли бегать и играть в прятки, и лазить по деревьям. А главное, мы могли есть любые ягоды и яблоки в саду. Этот сад был для нас райским.

Целыми днями отец Александр отсутствовал – храм ведь был далеко от дома. Когда случалось, что не ездил в храм, он сидел за письменным столом в своём светлом кабинете, сплошь заставленном книгами. Иногда утром или вечером отец Александр молился здесь вместе с нами. Это не была та скучная и долгая молитва, которую мы слышим в некоторых храмах. Здесь же каждое слово было крепким и значительным. Батюшка весь уходил в молитву – собранный и серьёзный. Я видела, что он по-настоящему разговаривает с Богом. Он произносил на память несколько известных молитв, читал Евангелие и своими словами благодарил Бога за всё, просил о мире, о нас, о наших родителях. Мне бы хотелось всегда следовать такому молитвенному правилу – короткому и понятному. Но, кажется, оно для меня всё ещё недостижимо…

Отец Александр находил время пообщаться с нами. Чаще всего это было вечером, когда он возвращался домой. Только услышим внизу его весёлый голос и крепкие шаги, бежим встречать его. И тащим к себе на второй этаж, к своим рисункам, рассказываем всякую всячину. Ему бы отдохнуть, поужинать, растянуться у телевизора. А он охотно идёт за нами, вникает на полном серьёзе в нашу болтовню. А потом сажает кого-нибудь на колени и перед сном рассказывает об Иисусе, о Вселенной, о двух мирах – добра и зла, которые разделяют людей. Конечно, мы задавали ему всякие глупые вопросы, и он, улыбаясь, объяснял, чего мы не понимали. Но вдруг посмотрит на часы и покачает головой: «Как мы с вами заговорились! Уже поздно. Ложитесь спать, завтра будет новый день». И мы не возражали, хотя, конечно, можно было бы ещё слушать и слушать…