Стален - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Буйда cтр.№ 56

Фрина сидела на краю кровати, пытаясь натянуть чулок. Губы ее были сжаты в ниточку, брови сведены на переносье – каждое движение давалось ей с трудом.

Алина помогла ей одеться, но от трости Фрина отказалась.

На улице, глотнув холодного воздуха, она покачнулась, но устояла.

Мы двинулись к Тверской. С каждым шагом движения Фрины становились увереннее. Когда мы оказались у метро, она сказала: «Сама» и без моей помощи спустилась по лестнице.

В вагоне я попросил какого-то седого хиппи с косичками уступить ей место.

– Следующая – станция «Красные Ворота», – объявил мужский голос.

Мужской голос включается в поездах, идущих в центр, к свету и гармонии, женский зовет нас на окраины, во тьму и хаос.

Когда я сказал это Фрине, она впервые за утро улыбнулась.

«Комсомольская кольцевая» встретила нас шарканьем тысяч ног, воем поездов, улетающих в тоннели, криками на ста языках, красным гранитом, гранеными колоннами узбекского мрамора, возносящимися к солнечному потолку, мерцающими мозаиками, надмирной гармонией, сулящей вечный покой…

Фрина с наслаждением вдыхала воздух, пропитанный запахами керосина, креозота, человеческих тел, мочой из переходов, где вдоль стен стояли попрошайки – с шапками на полу, гитарами, гармошками и собаками, выставив напоказ обрубки ног и язвы на коже, как средневековые солдаты, вернувшиеся домой из похода со славой, но без денег…

– Мне надо сказать тебе кое-что, – сказала Фрина. – Потерпи…

Ей приходилось каждую минуту повышать голос, чтобы перекричать вой поездов, улетающих в тоннель, и в конце концов я привлек ее к себе, обнял – ее губы касались моего уха.

– Я соврала тебе, когда сказала, что твой дед написал что-то важное, на самом деле он просто попросил приютить тебя на какое-то время. Все было иначе, не так… Года три или четыре назад Топоров отпустил меня на волю. Но что такое воля, я не знала. Я никогда не чувствовала себя рабыней – я была свободна. Служила в издательстве, встречалась с авторами, бывала в театрах, на выставках. Это была очень насыщенная и обеспеченная жизнь… миллионы женщин, и не только советских, могли бы мне позавидовать, а что у меня не было ни мужа, ни детей, – это ведь еще не самая высокая плата за такую жизнь. Я объездила полмира и никогда не спрашивала, кто оплачивает мои счета… Но если Лев Дмитриевич просил встретиться с кем-нибудь, я не могла отказаться. Это случалось не каждый день, не каждую неделю, а иногда я была свободна месяцами. А потом появлялся мужчина… разные это были люди… мне нужно было подстраиваться под каждого, так что пришлось сыграть немало ролей в этом невероятном спектакле, который тянулся десятилетиями… об этой игре знали немногие… Лев Дмитриевич доверял мне, я – ему… я могла в любой миг отказаться от контракта, но эта мысль мне и в голову не приходила… и вдруг я получила свободу – и растерялась… у меня было место во Вселенной, и внезапно я оказалась без места… как летучая звезда… сорвалась и полетела, но куда? И кем я стану? Шестьдесят лет не менялась, а теперь должна была измениться, превратиться – в кого, во что? Я ведь никогда себе не позволяла – и не могла себе позволить – влюбляться, выбирать мужчину по своему вкусу и нести ответственность за свой выбор… я испугалась… в моем возрасте любая ошибка могла бы стоить слишком дорого… я опять совру, если скажу, что вокруг меня не было никого, кто мог бы сравниться с тобой… но когда я начинала о них думать, передо мною такие бездны разверзались, что я впадала в панику… а времени оставалось все меньше…

– И тут появился я…

– И тут появился ты. Молодой провинциал, решивший начать новую жизнь. Я поняла, что ты – то, что мне нужно… я ведь тоже пыталась начать новую жизнь… с тобой можно было попробовать… с тобой почему-то не страшно было попробовать… хотя нет, страх был… больше всего я боялась, что твои рукописи окажутся графоманской стряпней, но когда начала их читать, испытала облегчение… Боже, как я обрадовалась!.. А потом – потом я втянулась в твои рассказы, втянулась в тебя, втянулась в нашу жизнь – и влюбилась… когда я это поняла, остальное стало неважно… – Она облизнула пересохшие губы. – Ну да, конечно, я знала про Алину, но это было действительно неважно, потому что я была свободна, наконец свободна… казалось, я знала про свободу все, но одно дело знать, что язык прилипает к мерзлому железу, другое – лизнуть железо при минус двадцати… оказалось, что я даже не представляла, что это такое на самом деле – свобода… теперь, кажется, знаю: это – слабость, богоданная слабость, которая обещает спасение… теперь остается только расплатиться за везение…

Ей становилось хуже с каждой минутой. Переход на станцию «Комсомольская радиальная» занял у нас, наверное, не меньше получаса. Фрина висла на моей руке, то и дело останавливалась, чтобы перевести дух, а когда мы вышли наверх, упала и обмочилась, и мне пришлось тащить ее на себе, и прохожие шарахались от нас, и я до сих пор умираю от стыда, вспоминая, как тогда умирал от стыда за нее…

Алина сделала ей укол, и Фрина затихла до вечера.

Кое-как перекусив, я лег в Карцере, прижал языком к небу дольку лимона и провалился в тяжелый сон, как в горячий пластилин.

Разбудила меня Алина.

– Ей совсем плохо!

Фрина лежала на полу в своей спальне, ее рвало, все лицо было в крови.

– Звони Лифе, – сказал я.

Фрина подняла голову и замычала.

Я подхватил ее на руки, испачкавшись кровью и блевотиной, и уложил в постель. Она дрожала, просила пить.

В последнее время ей давали только минеральную воду, и я бросился в кухню за бутылкой, не сразу нашел открывалку, потерял тапку, уронил бутылку, наступил босой ногой на осколок стекла, кое-как обмотал ступню полотенцем, открыл другую бутылку, отшвырнул Бланш, которая вдруг вылезла из-под кровати и попыталась укусить меня, протянул Фрине стакан, она дернулась – вода пролилась на одеяло…

– Стален, – с трудом выговорила она, шаря в воздухе руками, – помоги мне…

– Конечно, – сказал я, – я здесь, здесь…

– Не хочу так умирать, нет, не так… помоги…

– Конечно, – растерянно пролепетал я, боясь спросить, что же она имеет в виду. – Сейчас приедет Лифа, ты погоди, сейчас…

– Лифа не придет, – сказала за моей спиной Алина. – У него дома проблемы – жена пыталась отравиться…

– Вызывай бригаду из больницы! Или городскую «Скорую»!

– Лев Дмитриевич городскую не велел…

– Кого угодно!

– Стален… – Фрина прижалась щекой к маленькой подушке, застонала. – Ну пожалуйста…

Я приподнял ее, обнял – подушка почти закрыла ее лицо – и забормотал:

– Сейчас, сейчас, погоди минуточку, сейчас…

– Крепче, – прошептала она, – сильнее…

– Алина! – крикнул я, обернувшись к дверному проему и сжимая Фрину в объятиях как можно сильнее. – Да что же это такое, черт возьми!