КГБ и власть - читать онлайн книгу. Автор: Филипп Бобков cтр.№ 38

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - КГБ и власть | Автор книги - Филипп Бобков

Cтраница 38
читать онлайн книги бесплатно

Продолжать ему не дали. Вмешался Каганович:

— Вы политический работник, работаете на работе, в связи с которой каждый день, каждую минуту приходится говорить о вождях, друзьях и врагах мировой революции, о колхозах, о советской экономике, о советском праве, о законах, о Сталинской Конституции, одним словом, сплошь о политике. Странно, что вы, человек культурный, грамотный, с высшим образованием, делаете пленуму столь голословное заявление, я, говорите вы, с ними политических разговоров не вел! Как будто вы член артели по ремонту сапог, и этот член артели… заявляет; я, товарищи, прихожу в свою мастерскую, беру свою оправку, молоток и гвозди и работаю, отрабатываю и ухожу. Неужели вы думаете удовлетворить пленум таким голословным, абсолютно пустым заявлением? Причем очень странно, что вы даже не обогащаете свое заявление политическими материалами. Вы говорите: «Я волновался по поводу доклада товарища Кагановича, что такие люди могли оказаться врагами». Как это вы бросаете здесь такие слова на пленуме — «трудно верить», как вы могли сказать, что «ощарашили нас»… А вы, после того, что я здесь говорил, бросаете крылатую фразу «трудно верить»…

Каганович умолк, видимо, ожидая покаяния Васильева, но едва тот начал говорить, как снова прервал его:

— Вы перешли на другую тему. Вот первый вопрос. Я воспроизвожу точно то, что вы сказали с самого начала… Вы говорите, что «я с большим волнением слушал доклад товарища Кагановича, потому что трудно верить, чтобы эти люди оказались врагами». Вы выслушали доклад товарища Кагановича, прослушали. Вы уже выступили после прений и после этого заявляете в настоящем времени: «Трудно верить». Я могу ваши слова расшифровать таким образом, что хотя Каганович говорил очень много, но все-таки верить этому трудно. Так я могу понять эти слова».

Васильев, совершенно подавленный, замолчал, но и тут его не оставили в покое. Из президиума посыпались вопросы. Сначала спрашивал Шкирятов, а потом четырежды к нему обращался Каганович. Человека буквально добивали на глазах у всех — в назидание остальным.

На этом заседание пленума 3 августа прервали.

Чтобы продолжить на следующий день: Кагановичу и Шкирятову нужно было время для подготовки новых ораторов. Как только пленум возобновился, слово получил Лебедев (в стенограмме не указаны ни его должность, ни инициалы. — Ф. Б.). Он полностью посвятил свое выступление Васильеву:

— Вчера мы слышали выступление заместителя секретаря горкома партии Васильева. Васильев, по существу, выразил в нем недоверие изложенному в докладе товарища Кагановича. Он сомневается, он не верит в виновность секретаря обкома Епанечникова… Я считаю, что это выступление Васильева антипартийное, и ставлю вопрос о его пребывании в партии.

Его предложение тут же поддержали два очередных оратора, а там и еще несколько человек осудили выступление Васильева.

Судя по стенограмме, это не удовлетворило Karaновича и Шкирятова. Васильева заставили вновь подняться на трибуну. Его выступление звучало, как последнее слово подсудимого. Васильева здесь же вывели из бюро горкома и исключили из партии, а по окончании пленума арестовали. Реабилитировали его лишь через двадцать четыре года — в 1961 году.

Разделавшись с Васильевым, вновь взялись за Семагина, и последнюю точку в его судьбе поставил Каганович.

— Было у меня представление о тебе, — сказал он, — когда ты работал в ВЦСПС, как о человеке, которого надо бить. Такое у меня представление было.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы Семагина тут же вывели из бюро обкома. Всего пленум освободил от работы 18 человек, и дальнейшая их судьба была предрешена. Например, заместителя председателя облисполкома В. Ф. Ковалева исключили из партии, сняли с работы и после пленума арестовали.

Так же расправились и с другими. Еще продолжалось обсуждение речи Васильева, а нескольких человек уже заклеймили за связь с ним.

Когда же посланцам Москвы показалось, что пленум ведется недостаточно четко, председательствовать взялся Шкирятов. Он определял, когда и кому дать слово, а под конец и сам выступил с речью.

Начал Шкирятов с того, что согласился с оценкой положения в Ивановской партийной организации, данной Кагановичем, и призвал коммунистов бороться с внутренними врагами. Затем сказал, что решение о снятии с работы ряда руководителей, и в частности первого секретаря Ивановского обкома партии И. П. Носова, очень своевременно.

— Товарищ Носов, — заявил он, — как член ЦК партии присутствовал на последнем пленуме, где товарищ Каганович делал доклад о вредительстве на железнодорожном транспорте. Затем вместо товарища Орджоникидзе, по случаю его смерти, сделал доклад товарищ Молотов — о вредительстве в тяжелой промышленности. Выступал товарищ Сталин, были сделаны указания ЦК по этому вопросу… Товарищ Носов все слышал, все доклады — с начала и до конца. А там было указано на отдельных примерах, как враг тихо подходит, незаметно сидит рядом, около тебя… В речи товарища Сталина и в заключительном слове говорили о том, как нужно искать врага… какие враги, где нужно их искать. Носов на этом пленуме был, но после него что-нибудь сделала парторганизация с точки зрения разоблачения этих врагов? А их можно было найти… Кругом были враги.

Посланцы Сталина яростно громили партийное руководство области, да и областную парторганизацию в целом. Они призывали по-настоящему взяться за поиски еще не разоблаченных врагов. Затем Kaгaнович зачитал постановление ЦК ВКП(б), рекомендовавшего В. Я. Симочкина на должность первого секретаря Ивановского обкома партии. Шкирятов внес предложение избрать Симочкина первым секретарем, и в нарушение Устава, требовавшего в таких случаях тайного голосования, присутствующие просто подняли руки, после чего Симочкин зачитал приветствие товарищу Сталину:

— Дорогой вождь, любимый друг и учитель, товарищ Сталин! Ты ведешь нашу страну и партию к новым победам! Твой зоркий глаз…

Затем слово снова взял Каганович:

— У нас сейчас бюро (обкома партии) оказалось вроде как ликвидированным. Остается у нас два члена бюро на всех — Ковалев и Кирьянова. Есть предложение такое: еще доизбрать бюро. Я так думаю: ваше дело обсудить, но, по-моему, большое бюро избирать вряд ли стоит, надо к людям присмотреться. Целый ряд новых людей будут выдвинуты. Поэтому есть предложение: сейчас два человека есть, доизбрать еще три человека, и будет пять всего. Это будет немного чрезвычайное бюро, но и положение чрезвычайное, вроде осадного. Тут придется немного нарушить обычную норму, которая установлена, придется кооптировать людей в обком. Хотя и нарушается Устав, но тут Устав никак не предусмотрел, что большинство членов бюро будут арестованы как враги, так что исключение вполне основательное, и хотя грех небольшой есть, но я, как представитель ЦК, его отпускаю.

Я думаю, излишне комментировать это безграмотное выступление (что ясно видно из приведенной стенограммы), свидетельствующее о беспримерном произволе жестокого хозяйчика, который, издеваясь над перепуганными людьми, вершил их судьбы.

Так, грубо нарушая Устав, попирая все партийные нормы, Каганович и Шкирятов добились того, что после их отъезда главной задачей ивановских коммунистов стало разоблачение скрытых врагов. Новому руководству парторганизации дали понять, что по числу выявленных предателей ЦК будет судить об их работе.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению