Лавкрафт - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Елисеев cтр.№ 42

Герой рассказа, скульптор по профессии и по призванию, вместе со своим единственным близким другом занимается очень странными метафизическими изысканиями: «Я не берусь передать словами суть наших занятий, слишком уж эфемерной была их связь с обыденной человеческой жизнью. Они открывали перед нами огромную, неведомую вселенную, лежащую за пределами доступных нашему пониманию материи, времени и пространства. Вселенную, возможность существования которой мы ощущаем лишь иногда в тех особенных сновидениях, что неведомы заурядным представителям рода людского и лишь один или два раза в жизни являются к человеку, одаренному богатым воображением… Какой-то человек с восточными глазами сказал, что время и пространство относительны, и люди осыпали его насмешками. Но этот человек высказал только предположение. Я же пытался превратить эти догадки в уверенность» ^[129].

Герои открывают, что в сновидениях возможно путешествие в иные миры, но в итоге заходят слишком далеко. Друг рассказчика видит во сне нечто неописуемое, он просыпается с воплем и после этого отказывается засыпать вообще. (Эта тема восходит к заметке в записной книжке Лавкрафта, где упомянут сюжет о человеке, инстинктивно боящемся заснуть.) Герои ведут упорную борьбу со сном, которая завершается поражением, вызванным вмешательством космических, сверхчеловеческих сил. «Я вдруг явственно ощутил, как над горизонтом восходит Северная Корона, как это созвездие, которого так опасался мой друг, сверкающим полукольцом невидимо нависает над нами, простирая свои лучи сквозь неизмеримые бездны эфира. Вдруг до моих ушей донесся новый звук, прекрасно различимый на фоне уже знакомых мне скрипов и шорохов. Это был низкий монотонный вой, источник которого находился где-то очень далеко на северо-востоке. Но не этот вой, громкий, издевающийся, зовущий, оставил в моей душе печать страха, от которой мне никогда в жизни уже не избавиться, не он исторг из меня те крики, которые заставили соседей и полицию выломать дверь. Ибо куда страшнее было то, что я увидел: в темной, запертой на ключ и зашторенной комнате вдруг откуда-то из северо-восточного угла возник луч зловещего золотисто-кровавого света, который не рассеивал тьму вокруг, а был направлен точно в голову спящего. И в свете этого луча я вновь увидел странно помолодевшее лицо моего друга, каким я помнил его во время наших совместных блужданий в таинственном царстве снов» ^[130]. Когда рассказчик приходит в себя, то видит, что его друг превратился в мраморный бюст, на подножии которого написано «Гипнос» — имя греческого бога сна. Окружающие пытаются уверить художника в том, что никакого близкого друга у него отродясь не было, а бюст является автопортретом. Изваял же эту скульптуру он давным-давно, в молодости.

Как и более ранние рассказы Лавкрафта, вроде «Дагона» или «Склепа», «Гипнос» можно интерпретировать как рассказ о безумии. Однако, как и в предшествующих случаях, эта интерпретация выглядит слишком плоской, не отражающей слияния на его страницах некоторых излюбленных тем Лавкрафта. Это и идея «запретного знания», выхода за переделы, которые равнодушная Вселенная поставила человеку. Это и концепция сверхчеловеческого зла, которого древние опасались и воплощали в образах богов, беспощадных и жестоких. (В этом случае в «Гипносе» Лавкрафт оказывается близок к главной теме «Лунного болота».) Пока еще не продумывая подробностей, на уровне антуража, фантаст использует и тему «равнодушных звезд». Так начинает формироваться его «астрономия зла» — упоминание в текстах рассказов различных созвездий, оказавшихся пристанищем особенно злокозненных транскосмических сил.

«Гипнос» вышел на страницах «Нэшнел Аматер» в мае 1923 г., став еще одним признаком того, что очередной этап творческого развития Лавкрафта завершается и наступает новый.

Тем временем роман писателя с Соней Грин развивался своим чередом. В 1922 г. Лавкрафт впервые оказался в Нью-Йорке, городе, к которому впоследствии он испытает полную гамму чувств — от яркого восхищения до глубокой ненависти. Инициатором визита, конечно же, стала Соня, которая еще раньше убедила приехать в «Большое Яблоко» С. Аавмена на поиски работы. В результате Лавкрафт получил целую кипу приглашений от своих нью-йоркских друзей — Кляйнера, Мортона, Лонга и, в конце концов, даже Лавмена. Видимо, с соответствующей просьбой обратилась к нему и Соня. Перед этой массированной атакой он не устоял и 6 апреля 1922 г. сел на поезд, чтобы через пять часов оказаться в самом крупном городе США.

Соня поселила Лавкрафта в собственной квартире в Бруклине, здесь обосновался и Лавмен. Хозяйка же скромно ночевала у соседки.

Гигантский Нью-Йорк поразил фантаста, восхитив своей мощью и необъятностью. В мегаполисе Лавкрафт общался со своими друзьями, которых до этого знал только по переписке (например, с Лонгом), осматривал музеи и достопримечательности и просто шатался по улицам. Но все-таки главной героиней нью-йоркского визита оставалась Соня. Она опекала Лавкрафта, сопровождала его в поездках и сводила в итальянский ресторан. Здесь он впервые столкнулся с итальянской кухней и пришел в полный восторг от спагетти. Впрочем, как ни наставила Соня, от бокала вина ее спутник демонстративно отказался.

Незадолго до отъезда Лавкрафта в Провиденс у него состоялся случайный, но очень многозначительный разговор с будущей супругой. У соседки, в квартире которой остановилась Соня, был чудесный персидский кот. Хозяйка вместе с питомцем как-то зашла к приятельнице, и Лавкрафт, всю жизнь обожавший кошек, тут же принялся гладить пушистого баловня. Соня шутливо заметила, что слишком много чувств расточается простой кошке, тогда как женщина могла бы их лучше оценить. На это Лавкрафт мрачно сказал, что ни одна женщина не полюбит человека с таким лицом, как у него. В ответ Соня пылко заявила, что многим для этого не придется даже стараться. Ее собеседник очень смутился и стал лишь еще сильнее ласкать громко мурлыкавшего кота.

Однако нью-йоркские «каникулы» стремительно подошли к неизбежному концу, и 12 апреля Лавкрафт вернулся в Провиденс. Гальпин упорно уговаривал его приехать в Кливленд, но вместо этого фантаст предпочел позднее совершить несколько более коротких поездок по Новой Англии. А 16 июня 1922 г. его ожидала непредвиденная встреча — Соня, представлявшая свою фирму в курортном городке Магнолия (штат Массачусетс), заехала к нему в Провиденс. Она была весела, общительна и сумела очаровать не только Лавкрафта, но и двух его тетушек, вообще-то с большим сомнением относившихся к «неанглосаксам».

Соня уговорила будущего мужа приехать в Магнолию на несколько дней, поселившись в том же пансионе, что и она. Лавкрафт поддался на уговоры и прибыл на курорт 26 июня, чтобы пробыть там до 5 июля. Общались он и Соня скорее как близкие друзья, чем как влюбленные, пока однажды ситуация не изменилась, причем вроде бы в ходе случайного разговора. Прогуливаясь в полнолуние по берегу и любуясь лунной дорожкой, Соня заметила, какой прекрасной декорацией для ужасающего рассказа могла бы стать столь мирная обстановка. Лавкрафт тут же загорелся этой идеей, и почти влюбленные принялись наперебой обмениваться мыслями о будущем тексте. На следующий день Лавкрафт проявил не меньший энтузиазм относительно совместного замысла и напрямую предложил Соне написать общий рассказ. В ответ она его расцеловала. Лавкрафт был настолько ошарашен, что сначала покраснел, потом побелел, как воск, с трудом пробормотав, что его не целовали с тех пор, как он был совсем маленьким. И видимо, больше не поцелуют, мрачно добавил он, вызвав лишь новый взрыв смеха у Сони.