Унесенные за горизонт - читать онлайн книгу. Автор: Раиса Кузнецова cтр.№ 109

― Это правильно, но согласитесь, что плохо воспитанный и плохо обученный слабым учителем рабочий этим средствам не найдет другого применения, кроме как на водку. А одаренные люди, которые могут быть прекрасными учителями, не могут обречь себя на полуголодное существование. Поэтому в пединституты в основном идут слабые выпускники школ, главным образом, девушки, а нужен школе мужчина ― воспитатель.

Я была целиком согласна с Ваней, но Валерия Алексеевна высмеивала нас. Так и разошлись не переубежденные ― ни мы, ни она.

В другой раз Иван Васильевич стал в ее присутствии удивляться тому, что, строя огромный университет в большом отдалении от города, не подумали о транспорте:

― Надо было сразу строить метро, ― говорил он.

― Все студенты должны были жить в общежитиях, ― возражала она.

― Но это была утопия, которая сразу рухнула. Общежитий построили на шесть тысяч мест, а студентов приняли восемь тысяч. А каково преподавателям, которые живут в разных частях города! Вот и мучаются все.

― Ничего! Молодежь потерпит, и педагоги тоже. Скоро туда трамваи проведут!

― Как трамваи?! Ведь тогда у людей будет пропадать уйма времени!

― Ничего! Зато это наиболее дешевый для строительства транспорт. Я, когда была директором МЭИ, провела к институту трамвай, и все были довольны.

Несмотря на такие разногласия, она продолжала «благоволить» к Ивану Васильевичу настолько, что, когда в январе 1955 года на пленуме ЦК, проходившем на Старой площади, Маленкова как премьера подвергли серьезной критике, она допоздна сидела в кабинете Ивана Васильевича (его окна смотрели как раз на здание ЦК), плакала у него на плече и твердила:

― Нас теперь сошлют, сошлют из Москвы!

Удивленный таким предположением, Ваня утешал ее, говорил, что «этого не может быть», но она твердила свое. Позже мы поняли почему. Разоблачения, сделанные Хрущевым на XX съезде в 1956 году, показали неблаговидную роль Маленкова в организации всякого рода процессов против так называемых «врагов народа». Люди, подобные Маленкову, не мыслили иного исхода, как «ликвидация» или ссылка для тех, кто пришелся не ко двору. ...

Совсем другой предстала перед Иваном Васильевичем «мадам» Голубцова, когда Маленков, после всей критики, был понижен всего лишь на одну ступеньку ― стал не председателем Совета министров, а его заместителем. Она вновь почувствовала себя важной особой, принадлежащей к правительственной элите. Возможно, памятуя о своей «слабости», проявленной в присутствии Ивана Васильевича, она вдруг очень переменилась к нему. Стала сухой, неприступной. Теперь уже ни одно заседание дирекции не проходило без ее участия, хотя формально она в этот период не имела отношения к делам института, так как продолжала пребывать в «творческом отпуске». Ваня часто говорил мне:

― Не пустить ее мне просто неудобно, она же бывший заместитель директора. Я просто мечтаю, чтобы она поскорей защитилась! Тогда она вернется на пост директора, а я ― в институт философии.

А пока с Голубцовой начались трения, сначала мелкие, потом и крупные. Придиралась буквально к каждому решению дирекции, требовала, чтобы они были сформулированы в ее стиле и духе. Тяжелый конфликт произошел летом 1955 года при обсуждении итогов конкурса на замещение вакантных мест. Она заявила прямо и недвусмысленно, что «еврея Бляхера» нельзя привлекать в институт, что аргументы о его большом научном потенциале несущественны. Иван Васильевич, возмущенный такой постановкой вопроса, ответил:

― Ленин учил нас прежде всего оценивать деловые качества, а не принадлежность к той или иной нации.

― Вы плохо разбираетесь в политике партии, ― бросила она ему

― Я не думаю, что она может противоречить учению Ленина, ― резко возразил он и тут же продиктовал секретарю дирекции решение о зачислении Бляхера в штат Института.

Рассказывая мне об этом эпизоде, он заметил:

― У нее красные пятна пошли по лицу.

Я схватилась за голову:

― Боже, эти красные пятна дорого могут тебе обойтись!

― Пока я директор, командовать собой не позволю!

Предчувствие неприятных последствий этой стычки охватило меня. Но возражать я не стала. Ванина принципиальность не терпела компромиссов, я это знала, тем более что и сама была целиком согласна с его точкой зрения на антисемитов. Ваня их ненавидел.

Валерия Алексеевна, с ее бесстыдным антисемитизмом, отныне воспринималась им как персона крайне неприятная, общения с которой следует избегать. Он радовался, что после той стычки она явно демонстративно перестала посещать заседания дирекции. Однако отказаться от прочтения законченной ею диссертации не смог. Диссертация «не блистала оригинальностью идей» (выражение Ивана Васильевича), но замечания были учтены, и она получилась достаточно добротной. К концу 1955 года Валерия Алексеевна защитилась и тут же вернулась в институт. Иван Васильевич сразу предложил ей пост директора ― так тяготила его эта должность.

То, что назревало, произошло уже после XX съезда. В соответствии с его решением Иван Васильевич был мобилизован в группу ученых, которые имели задание в самые короткие сроки создать учебное пособие по философии. Всех их освободили от основной работы и поселили в санатории «Узкое» под Москвой, дабы ничто не отвлекало от работы над учебником. Голубцова была назначена и.о. директора Института. Вскоре я стала свидетелем телефонного разговора Вани с Валерией Алексеевной. Я не совсем уяснила себе, в чем было дело, поняла только, что он страшно расстроен. Когда Ваня, взбешенный, повесил трубку, спросила, о чем шла речь. А дело было в том, что некоторое время назад сотрудники института обнаружили неизвестную доселе переписку Менделеева с Дарвином и готовили ее для публикации в очередном номере журнала «Вопросы истории естествознания». Узнав о намечающемся визите Хрущева и Булганина в Англию, Иван Васильевич договорился о срочном выпуске журнала, чтобы успеть отправить его в Англию с членами правительственной делегации. Авторскую группу он пообещал премировать. Группа не подвела. Работа была завершена досрочно. Как потом стало известно, английские ученые были очень благодарны за полученный подарок, свидетельствовавший о глубокой связи английской науки с русской. В связи с отъездом в «Узкое» Иван Васильевич решил напомнить Валерии Алексеевне о необходимости премировать группу и просил сделать это на очередном заседании дирекции. На что она сказала, что делать этого не будет.

― Это их обязанность!

― Но они делали эту работу по ночам, в два раза быстрее обычного!

― Ну и что? Все обязаны так работать!

В общем, уговорить ее он не смог, уехал расстроенный. А через несколько дней, поздно вечером, появился дома, такой довольный и сияющий.

― Какими судьбами? ― воскликнула я..