Унесенные за горизонт - читать онлайн книгу. Автор: Раиса Кузнецова cтр.№ 62

Это заявление вызвало в зале шум, все оживились, захлопали. Но мне было все равно ― создание сценария послужило для меня разрядкой, он сыграл свою положительную роль, и я не собиралась дальше заниматься этим делом ^[54].

Да и волновало сейчас совсем другое: пошли слухи, что райком партии мою кандидатуру отклонил и дело о моем приеме будет пересматриваться. За разъяснениями отправилась в кабинет к секретарю нашего партбюро Сорокину (он был в отпуске, когда собрание рассмотрело и одобрило мое заявление).

― Мне кажется, я имею право знать, что происходит.

― Конечно, имеете, ― с ехидной улыбочкой ответил Сорокин. ― У райкома имеются очень серьезные сомнения в отношении вас.

― Но почему?

― В свое время узнаете.

И, склонив голову к бумагам, дал понять, что аудиенция окончена.

Я не понимала, что произошло. И не знала, что теперь делать. И если предстоит защищаться ― то отчего и как?

Наконец в конце февраля был созвано партсобрание, которое вновь занялось обсуждением вопроса о приеме меня в партию. Оказалось, райком вернул дело в связи с заявлением Сорокина о том, что я не порвала дружеских отношений с женами «врагов народа».

Несколько человек, в их числе и рекомендовавший меня в партию «главлитчик» Резников, большевик с 1904 года, выступили с осуждением моего «неправильного» поведения, упирая на то, что я не понимаю, как следует вести себя партийному человеку в подобных обстоятельствах.

Лицемеры! Они ведь не хуже моего знали, что большинство так называемых «врагов народа» таковыми не являются. Но требовали, чтобы я признала свою ошибку, покаялась, отреклась от друзей, и тогда меня «простят» и позволят войти в ряды партии. Но я не могла сделать этого, хотя понимала, насколько простой и легкий путь мне предлагался. И пошла напролом.

― Нет, я понимаю свое поведение как наиболее правильное для коммуниста, члена партии! ― такими словами я начала речь в свою защиту.

Заметила, как все переглянулись, зашептались, но продолжила:

― Вы имеете в виду мою непрерывную многолетнюю дружбу с Сухотиной и Менджерицкой! Но тот факт, что их оставили работать в нашем коллективе, хотя из предосторожности и перевели на техническую работу, свидетельствует, что лично их ни в чем не обвиняют. Теперь представьте их положение и настроение, если их мужья действительно окажутся «врагами народа»...

Тут меня кто-то прервал:

― То есть как это «окажутся»? Выбирайте выражения! Они же арестованы как «враги народа»!

― Извините, но факт ареста еще не есть доказательство вины, ее еще предстоит доказать в ходе следствия и судебного разбирательства, ― огрызнулась я, хотя прекрасно знала, что теперь практически нет ни следствия, ни судов. ― Итак, о настроении этих женщин. Если подтвердится, что они были близкими людьми «врагов народа», разве не должны мы быть рядом, чтобы помочь им пережить это тяжелое горе, чтобы кто-то не воспользовался их настроением и не перевел из лояльных членов общества в стан врагов? А если их мужья окажутся невиновными?

― Рая, что ты говоришь! ― попытался остановить меня Резников.

― Нет, почему же? Все может быть, ― продолжала я. ― Какое тогда настроение будет царить в этих семьях, если мы сегодня не подготовим их к такому повороту дела? Не попадут ли они под чуждые нам влияния? Нет, мы должны быть рядом, чтобы наши советские люди не попадали в сети врагов, а это может произойти, если мы от них отступимся!

― Вы слышите, как она рассуждает! ― воскликнул Сорокин и потребовал от меня говорить медленнее, чтобы как можно точнее записать слова в протокол.

Повисла тяжелая пауза. Я чувствовала, как колотится сердце ― казалось, его частые удары слышны и в зале.

― Я думаю, Раиса Харитоновна, ― наконец сказал Сорокин, увидев, что все мои слова запротоколированы, ― в партию с вашими, так сказать, мыслями, вам вступать еще рано.

Он бросил на стол карандаш с такой силой, что тот подпрыгнул и упал на пол.

― Нет, почему же, пожалуй, она права, ― неожиданно возразил Резников. ― Надо и нам серьезно обо всем этом подумать. Я свою рекомендацию не снимаю. Предлагаю голосовать!

И что же? Кроме Сорокина и Цыганкова, все проголосовали за то, чтобы принять меня в кандидаты, теперь уже не с двухлетним стажем, а с годовым, согласно новому уставу, который незадолго перед этим был принят XVIII съездом.

Потерпевший фиаско Сорокин попытался «отыграться» на райкоме. На заседании он заявил, что, по его мнению, собрание не разобралось в моих ошибочных взглядах на отношения с родственниками «врагов народа», и потому с результатами голосования он не согласен. Секретарь райкома прервал его:

― Запись выступления товарища Нечепуренко у вас имеется? Зачитайте!

Сорокин подчинился. Когда он закончил чтение протокола, воцарилось молчание. И вдруг секретарь райкома, хлопнув ладонью по столу, привстал и произнес:

― А что, товарищи, ведь она права! Будем голосовать!

И все дружно подняли руки за мой прием в партию...

С той поры я как будто очнулась, бодрость и уверенность появились во мне. И сразу занялась давно мучившим меня вопросом ― решила, наконец, узнать правду о гибели Ароси. Обратилась в центральное ГАИ на Петровку, но там мне отказали:

― Дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Протокол, составленный милицией на месте происшествия, прочитать не дали. Отказались также сообщить, кому принадлежала автомашина, из чего я поняла, что она, несомненно, была не частной. Тогда ― только для того, чтобы установить истину и виновника ― я подала заявление в нарсуд с просьбой взыскать с этой неизвестной организации алименты на содержание моих детей, в порядке регрессного иска, по статье, определяющей ответственность организации или лица, «владеющего агрегатом повышенной опасности», к которым был также причислен и автомобиль.

Судья ― женщина ― близко приняла к сердцу мои доводы и согласилась дать делу «ход», затребовав из ГАИ протокол происшествия. Через неделю ей позвонили из прокуратуры и попросили немедленно прислать мое заявление.

― Пока подождем, ― сказала судья, ― но если будут задерживать долго, я сама приму меры.

Однако прокуратура довольно быстро вернула дело вместе с протоколом ГАИ. Из него следовало, что автомашина принадлежала транспортному управлению ЦК партии и в ней ехал секретарь ЦК партии А. А. Андреев с сопровождающими его лицами.