Эрнест Хемингуэй. Обратная сторона праздника. Первая полная биография - читать онлайн книгу. Автор: Мэри Дирборн cтр.№ 105

Это гаванское знакомство многое обещало в будущем, особенно в море, но Полин и Эрнест снова отправились в Вайоминг, где собирались летом порыбачить и поохотиться осенью. Сначала они планировали доехать до Пигготта, чтобы оставить там Патрика и Грегори, но из-за четырех случаев полиомиелита на Ки-Уэсте, как рассказывала Полин своему канзасскому врачу, доктору Гаффи, она отправила детей в Пигготт с Джинни и новой няней, Адой Стерн. Грегори был слишком мал для путешествий, притом на ранчо не было ничего интересного для таких маленьких мальчиков. И все же с ее стороны было довольно бессердечно говорить доктору, что она «спровадила» детей на север; вероятно, Полин не смогла сопротивляться желанию сострить.

Ада, женщина средних лет из Сиракуз, казалось, идеально соответствовала потребностям Хемингуэев. Она была строгой, и это считалось хорошей чертой для воспитательницы мальчиков, и Полин думала, что она любит детей (вполне возможно) и может окружить их необходимой на время длительного отсутствия родителей заботой. Потом, имея в виду проступки няни, Патрик скажет, что Ада была «злой женщиной, которая будет гореть в аду», но сейчас он протестовал только против плохой готовки. Во всем остальном она казалась идеальной, и в общем такой и была. Пожалуй, важнее всего было то, что она согласилась стать частью свиты Хемингуэев и управлять детским караваном, не моргнув глазом.

Как бы там ни было, вскоре Полин поспешила в Пигготт и провела там весь июнь, ожидая Эрнеста, который приехал 2 июля вместе с Кэрол. Младшая сестра Эрнеста взяла на семестр отпуск и направлялась в Оак-Парк, заботиться о Лестере; сама Грейс уехала на запад навестить брата, где рисовала из автомобиля пейзажи. На Ки-Уэсте и Кубе Кэрол обзавелась двумя новыми подругами: Джейн Мейсон, которая стала ее наперсницей в романтических делах, и Джинни, «прекрасная девочка», чья веселость привлекала Кэрол, хотя она и призналась Джейн, что Джинни кажется ей «чересчур мужененавистницей». Когда приехал Эрнест, они с Джинни преподнесли ему сюрприз: Джинни перестроила чердак пфайфферского сарая, из которого сделала двухкомнатную квартиру со студией для литературных трудов Эрнеста.

В сентябре к Эрнесту и Полин в Вайоминг приехали на три недели Джеральд и Сара Мерфи вместе с детьми Гонорией и Баотом. Жизнь супругов Мерфи с недавних пор резко изменилась. Осенью 1929 года у девятилетнего Патрика Мерфи диагностировали туберкулез, и Мерфи отвезли его в санаторий «Монтана Вермала» в Швейцарские Альпы. Семья будет оставаться здесь, пока Патрик продолжит подвергаться довольно болезненным процедурам, которые тогда считались единственным эффективным средством против туберкулеза. Летом 1932 года Патрик слишком плохо себя чувствовал, чтобы он мог отправиться в Вайоминг со всей семьей. К 1932 году умер отец Джеральда, и тот начал подумывать о семейном бизнесе: в Нью-Йорке у них была корпорация по выпуску кожаных изделий «Марк Кросс компани». Весной 1932 года Мерфи решили вернуться в США, и Джеральд уехал работать в Нью-Йорк. Эрнест и Полин навестили Мерфи в Швейцарии на Рождество, но с тех пор не виделись с ними. В эмигрантских кругах 1920-х годов Сара и Джеральд были ближе к Дос Пассосу и Маклишам, чем к Фицджеральдам и Хемингуэям.

У Гонории Мерфи остались только хорошие воспоминания об этом путешествии. Ей было пятнадцать – уже достаточно взрослая девочка, и она смогла почувствовать беспокойство взрослых. Каждому гостю дали лошадь. Гонория рассказывала, что самые приятные воспоминания остались от похода в дикие места в горах, к озеру, которое кишело форелью. Компания приехала с рюкзаками и расположилась лагерем. На озеро выходили парами, поскольку в каждую лодку вмещалось только два человека, и Гонория рисовала Эрнеста, ей это очень нравилось. Она вспоминала, как Эрнест учил ее чистить только что пойманную форель – но она не хотела этого делать и сказала об этом. Однако Эрнест, который рыбачил и умел чистить форель чуть ли не с рождения и для кого этот процесс стал неотъемлемой частью жизни, как мытье рук, продолжал говорить, не обращая внимание на ее слова, и перечислял все составные части рыбины, ловко орудуя ножом – жабры похожи «на розовый коралл», а перистые плавники на «кружево». Он рассказал девочке, насколько чистая форель, которая живет в прозрачной воде и питается только жучками и растениями. Гонория никогда не забывала этот разговор.

Еще она вспоминала, какой вкусной была форель, зажаренная на костре в тот вечер. Впрочем, Джеральду вечно чего-то не хватало. Несмотря на изобилие свежего мяса, оно казалось ему «безвкусным», форель была приготовлена «недостойно». Потом Джеральд напишет Арчи Маклишу, вспоминая о лучших трапезах, которые он делил с друзьями: как они ели ветчину и хлеб в Везле в Бургундском регионе, сыр у подножия Валь-де-Мерси, сливы в Ментоне. Горы американского Запада не произвели на Джеральда, прожившего долгое время в Швейцарских Альпах, впечатления. С ним была «лишь хорошая лошадь», «совершенно равнодушная к походу». В том же письме Джеральд обратил внимание Арчи на то, как сильно Хемингуэи любят его и Аду. Причем этот поход кое-что прояснил в его отношениях с Эрнестом. Джеральд заметил, что Эрнест не бывал «трудным» с людьми, которые ему не нравились – и ощутил, что относится именно к этой категории, в отличие от Сары, Ады, Арчи, Дороти Паркер и Доса, с которыми Эрнест так или иначе пререкался. Он выяснил, что Эрнест вообще «более мягкий» и «более терпеливый», то есть вел себя как нельзя лучше. Однако, заметил Джеральд, «он очень четко проводил линию между теми людьми, которых допускал в свою жизнь, и теми, кого не допускал». Джеральд не возражал – он понимал, что они с Эрнестом из «разных миров»; но с Сарой Эрнеста связывали крепкие отношения. На протяжении всех трех недель Эрнест демонстрировал подлинную маскулинность. Джеральд периодически испытывал приступы неуверенности в себе, которые, похоже, все больше касались его сексуальности. Возможно, в другой жизни он был бы гомосексуалистом, но в этой он еще очень сильно любил Сару и был счастлив со своей семьей. И в лучшие времена Джеральду трудно было смириться с тем, когда Эрнест брал на себя роль настоящего мачо, а в том сентябре у Джеральда был действительно сложный период, усугубленный болезнью сына. Двое мужчин никогда по-настоящему не попытались снова стать друзьями. Впрочем, супруги Мерфи будут поддерживать очень тесные отношения с Полин, еще долго после того, как ее брак с Эрнестом закончится через несколько лет. Сара и Эрнест обменивались теплыми письмами, но встречались только один или два раза.

Вскоре после того как Мерфи уехали, Полин отправилась на Ки-Уэст, заехав в Пигготт, и прибыла во Флориду как раз, чтобы встретить Джека. После ее отъезда из Вайоминга приехал Чарли Томпсон, и они с Эрнестом пару недель выслеживали медведя. Чарли пристрелил одного медведя, и когда Эрнест застрелил своего, они покинули Вайоминг. Следующие два месяца болезни детей вынуждали Полин и Эрнеста разрываться между Ки-Уэстом и Пигготтом.

Между тем стали появляться рецензии на «Смерть после полудня», и, хотя некоторые предсказуемо разочаровали Эрнеста, большей частью они были вдумчивыми. Рецензенты, похоже, поняли, к чему стремился Хемингуэй и чего он достиг, даже при том, что эта книга оказалась настолько непохожей на то, чего от него ждали, и не только потому, что не была художественной прозой. Бен Редман, пишущий для «Сатердэй ревью оф литретча», сказал, что книга «превосходное чтение… проза, которую нужно назвать совершенной, потому что с абсолютной точностью она излагает то, что автор имеет сказать… передает читателю эмоции, которыми так сильно заряжена… Ни один читатель не может проигнорировать тот факт, что коррида – трагическое искусство». Хершел Брикелл из «Нью-Йорк херальд трибьюн» отмечал: «Эту книгу переполняет жизнь, энергичная, мощная, подвижная и неизменно занимательная. Коротко говоря, в ней сама суть Хемингуэя». Однако другие критики были не столь благодушными либо же неправильно поняли книгу. Роберт Коутс из «Нью-Йоркера» думал, что Пожилая дама является искусственным приемом, и считал, что Хемингуэй «выражает горькое мнение о читателях, литераторах и в целом обо всем. Иногда его горечь доходит до раздражения». Коутс цитировал критические пассажи в адрес Фолкнера, Т. С. Элиота и Жана Кокто, но допускал, что некоторые из них «блестяще, подкупающе честные». (Эрнест поправил Коутса в том, что касалось Фолкнера; он, по сути, отозвался о писателе даже положительно.)