Наталья Гундарева - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Старосельская cтр.№ 38

Все в Маргарите было приниженным, приземленным, откровенно плотским: и наслаждение баней, и питье чая с вареньем, и грубый, без намека на романтичность отношений переход к «делу». Но в двух эпизодах большого спектакля эта Маргарита становилась символом, знаком своего мира – мира аморальной морали, возведенной в высокую степень лицемерия, но и по-своему понятного и уродливо хранимого человеческого достоинства.

Наталья Гундарева играла простую и в меру циничную женщину, которая готова одаривать своей любовью юных гимназистов за умеренную плату от их заботливых матерей. Не изображая никаких высоких чувств, не прикидываясь увлеченной, она преподавала молодым людям первые уроки жизни. Не случайно по ходу дела она обучала Клима: «Это хорошо, что ты не горяч, а то иная распалит да сожжет... Это я тебе бабий секрет раскрыла».

Актриса вела свою роль спокойно, без «открытых» эмоций, очень деловито. Но каким-то непостижимым образом в характере Маргариты выступали черты неприятные и даже зловещие: вот восседает она на кровати, пышная, неприкрашенная, готовая к привычным постельным играм, лениво поглядывает на смущенного гимназиста и в ответ на его попытки завязать духовные отношения рассказывает о том, что любит солодовые пряники на меду, целоваться любит, в театре веселые комедии смотреть, в баньке париться да в церковь ходить. Так же спокойно и безэмоционально, как о пряниках, поведает она Климу Самгину и о своем первом грехопадении, как случилось оно днем, на кладбище, но с каждым его вопросом будет нарастать в Маргарите внутреннее недоумение: неужели он ни о чем не догадывается? неужели всерьез пытается завести с ней роман? И, чтобы прекратить эту иллюзию сближения, которое ей совершенно не нужно, деловито предлагает: «Ну, в постельку?»

Прошло много лет, но не могу забыть эту интонацию актрисы, с которой она прерывала волнующегося Клима и пыталась поскорее отработать полученные деньги: «Ну, в постельку?» Что же происходило с ней потом? Ждала следующего гимназиста? Отдыхала, погружаясь в собственный, скудный и сонный мирок, в котором баня и церковь были главными ценностями?.. Наталья Гундарева выразительно создавала то пространство жизни своей героини, которое не уместилось ни в эпопею Горького, ни в спектакль Гончарова, потому что она тоже вела свой «обыск», на мгновения выпадая из сна души, в который была погружена. Обыскивая поневоле душу молодого человека, она без удовольствия, без эмоций вынимала из нее то, что могло бы очень пригодиться ему в последующей жизни...

«Вторая сцена начиналась так же, как первая: круг вывозил кровать, на которой, поджав ноги, сидела Маргарита, – пишет Виктор Дубровский в книге „Актриса“. – Голова ее была замотана полотенцем, рядом пыхтел самовар, и она, прихлебывая из блюдца чай и вытирая потное лицо полотенцем, с большим волнением, с трудом разбирая слова, читала трогательную сцену неземной любви из французского романа. Вбегал Клим и набрасывался на нее со злыми упреками в неверности, в том, что она живет и с Дроновым, и с другими, что она его обманывала. Маргарита не удивлялась, не огорчалась; она спокойно собирала в узелок мелкие вещички Клима и, отдавая ему, говорила, что поступает в монастырь учить девочек шитью, а мамаша Клима деньги ей платила не затем, чтобы правду ему говорить, а чтобы он с уличными девицами не гулял. Клим кричит, что она врет, мать не могла. И Маргарита ласково и проникновенно отвечала, что мать у него заботливая, во всем городе всего три матери, которые о сыновьях так заботятся».

Здесь, кроме описания самой сцены, чрезвычайно для нас важно с точки зрения попытки ответить на заданные выше вопросы то, что «с большим волнением» Маргарита читает «трогательную сцену неземной любви» – это, думается, стало для Натальи Гундаревой особого рода манком, «зерном» характера. Ленивая, немногословная, равнодушная ко всему и всем, ограниченная, циничная, служащая своего рода «громоотводом» для гимназистов, которые могли бы попасться в хищные лапы проституток, Маргарита способна очнуться от своего сна, когда речь заходит о «неземной любви», а значит, – грезит о ней, надеется на нее.

В своей книге Виктор Дубровский отмечал, что, несмотря на смех и аплодисменты, которыми сопровождались обе сцены Маргариты, это был «не отдельный самостоятельный номер, а органическая часть большого многопланового сценического полотна, созданного по роману Максима Горького».

Разумеется, это так – Наталья Гундарева никогда бы не позволила себе сделать из своей роли «концертный номер». Актриса расширила рамки образа, выстроила горький и трудный путь своей белошвейки, поневоле ставшей заметной вехой в судьбе главного героя, Клима Самгина, очертила некий масштаб, который и сделал эту почти эпизодическую роль чрезвычайно важной.

Вот что говорила о роли Маргариты и об этом спектакле Наталья Гундарева: «Четыре тома повествования Горького ограничить тремя часами сценического действия – это задача невероятной сложности! Текст „Жизни Клима Самгина“ уточнялся и по-театральному переписывался вплоть до последней репетиции. Поставить Горького с минимальными потерями – хотя от потерь, по сути, никуда не уйти! – по-моему, удалось. Во всяком случае, театру посчастливилось донести до зрителя, а может быть, для кого-то и открыть такого Горького. В школах и институтах нас приучают к другим, хрестоматийным его произведениям. «Жизнь Клима Самгина» программами не охвачена, а повесть эта, мне кажется, необходима сегодня. И пусть люди пойдут от театра к литературе, пусть возникнет необходимость прочитать, постигнуть повесть «Жизнь Клима Самгина»...

Что касается моей роли, сказать о ней почти нечего. Маргарита – одна из многочисленных ступенек, через которые перешагивает Самгин, поэтому какого-то особого, самостоятельного звучания в этом образе не должно быть. Ведь и у Горького так. Кроме того, мне роль Маргариты не могла ничего дать, потому что героинь такого плана я играла, и довольно много, в кино. Для меня в ней не было ничего нового, такой характер повторялся...»

Да, разумеется, такие характеры в творчестве Натальи Гундаревой уже встречались. Но актриса раздвинула рамки образа, заставив зрителей не только проникнуться к белошвейке Маргарите какими-то чувствами, но и вспомнить вполне хрестоматийного Горького... И потому не будет преувеличением сказать, что и этот опыт пошел «в копилку», и он не остался незамеченным.

Вот как вспоминает об этом спектакле Евгения Симонова: «Это была моя первая совместная с Наташей постановка, хотя наши героини и не встречались по ходу действия... Сценический круг вывозил на сцену кровать, на которой сидела пышнотелая красавица в белом одеянии, вся в оборочках. Наташа от природы рыжеватая, и у нее была очень красивая кожа, которая приобретала немыслимой красоты оттенок. Когда она загорала, кожа становилась золотисто-персиковой. Такой удивительной красоты загар держался весь год. Он придавал открытым рукам, плечам Наташи какое-то необыкновенное мерцание, а ее Маргарита становилась воплощением вечной женственности, невероятной привлекательности и обаяния. Для этих двух небольших эпизодов актриса находила множество выразительных средств. Наряду с манкостью белошвейка была еще и очень смешна. Каждое слово произносилось с разными и очень точными интонациями, особенно когда Маргарита обучала Клима жизненным премудростям. Это была виртуозная работа актрисы, абсолютное попадание в десятку.