Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Станчев, Мария Тортика (Лобанова), Георгий Чернявский cтр.№ 54

Учитывая качества Раковского, знание им языков, умение общаться с различными общественными кругами, владение словом, за которым он никогда не лез в карман, да и респектабельную внешность, советская делегация поручила ему выполнение нелегкой обязанности представлять ее на пресс-конференциях, которые проводились каждые несколько дней.

Поначалу журналистам для встреч с Раковским надо было совершать долгую, неудобную поездку в Санта-Маргариту по горной дороге, тянувшейся вместе с изгибами хребта вдоль берега моря. Позже пресс-конференции были перенесены в холл одного из генуэзских отелей. «Дейли гералд» в уже цитированной статье писала по этому поводу: «В ярко освещенной комнате, теснимый разноплеменной, любопытной, нетерпеливой толпой падких до новостей журналистов, он стал излагать взгляды России, отвечая на бесчисленные вопросы, которыми засыпали его французы, итальянцы, японцы, немцы, американцы, голландцы, и возражать враждебно настроенным французам, читая им весьма солидные лекции по истории Французской революции». Еще позже по согласованию с ректором Генуэзского университета Х. Г. Раковскому была предоставлена аудитория, расположенная амфитеатром, куда он перенес свои пресс-конференции. «И вот в наполненном доверху зале теснятся слушатели: на кафедре, с черной доской по левую руку, с улыбкой на губах, Раковский преподает историю – историю русской революции». ^[380]

Яркие впечатления от бесед Раковского с представителями прессы и от его встреч с широкой аудиторией остались у итальянского журналиста Эдмондо Пеллузо, который через два с лишним года познакомил с ними читателей «Известий». ^[381] «Курс апологии большевизма читался ежедневно с пяти часов пополудни, – писал Пеллузо. – Задача Раковского была не из легких: ему нужно было убеждать буржуа, имущество которых национализировала Советская Россия, в том, что Советы вправе были так поступить. Было настоящим удовольствием следить, как Раковский разрешает эту нелегкую задачу, говоря перед вражеской аудиторией». Пеллузо вспоминал, что Раковский говорил спокойно и убедительно, выглядел «артистом слова и жеста».

Журналист Луис Фишер рассказывал, что на одной из пресс-конференций Раковского спросили, что он думает о Версальском мирном договоре. Тот дважды вопросительно повторил: «Версальский договор? Версальский договор?», как будто пытался вспомнить о чем-то совершенно незначительном. А затем, продолжая ту же игру, произнес: «Я ничего не знаю об этом!» Хотя такое поведение нельзя не признать легкомысленным или же просто стремлением отделаться от вопроса, Фишер считал, что оно «привлекло симпатии со стороны немцев и теплые чувства к его стране со стороны многих людей», включая и самого американца. ^[382]

Своим опытом дипломатического общения в Генуе Раковский делился на разного рода заседаниях советских и партийных органов, проводившихся удивительно часто. В докладе о внутреннем и международном положении на III сессии ВУЦИКа 13 октября 1922 г. он высказывал пессимистическое мнение, что на иностранную финансовую помощь после Генуи и Гааги ^[383] рассчитывать нечего, и подчеркнул необходимость сокращения вооружений. ^[384]

Пребывание в Италии, хотя и недолгое, позволило Христиану Георгиевичу воочию познакомиться с таким новым социально-политическим явлением, каковым являлся рвавшийся к власти фашизм.

Национальная фашистская партия Бенито Муссолини как раз в это время захватывала одну провинцию Италии за другой, а 30 октября совершит «поход на Рим», фактический государственный переворот, в результате которого король Виктор-Иммануил назначит Муссолини главой правительства. В Италии начнет устанавливаться фашистская диктатура.

Анализ фашизма Раковский проводил в своих выступлениях как раз в дни фашистского переворота в Италии на двух уровнях – с точки зрения непосредственных воздействий на политическую жизнь и отдаленных последствий. Если первый уровень анализа был более или менее плодотворным, хотя и догматизированным втискиванием реалий в схему взглядов Ленина и других большевиков, то второй свидетельствовал о недооценке фашистской опасности и известном сектантстве, в общем взглядам Раковского не свойственном. В докладе, прочитанном в Харьковской публичной библиотеке, он говорил: «Мы присутствуем при разложении буржуазного государства, которое проявляется в фашизме, становящемся международным явлением. Буржуазные государства, теряя свою базу, отказываются от своего “священного принципа” – парламентаризма и демократизма». ^[385] Через несколько дней перед работниками просвещения Харьковской губернии Раковский, подробно рассказав о приходе Муссолини к власти, заявил: «Фашизм – это белый террор буржуазии, которая неспособна больше иными средствами защищать себя против грядущей революции». ^[386]

Раковский, как видим, концентрировал внимание на крупнобуржуазной природе фашизма. Но выводы в обоих докладах были поразительны. Раковский чуть ли не приветствовал наступление фашизма, ибо последний, мол, излечивает рабочий класс от парламентских иллюзий, и в этом его объективно положительная роль. «С точки зрения революции фашизм является гораздо более благоприятным явлением, чем демократия и парламентаризм, ибо он сильнее обнажает классовые противоречия и выявляет подлинную природу буржуазии». Как видно из его высказываний, Раковский к этому времени довольно глубоко погрузился в экстремистскую доктрину Ленина, для которой не существовали реальные, повседневные нужды людей и которая во многих случаях вела к отвратительной политической позиции «чем хуже, тем лучше».

Вскоре после Генуи Х. Г. Раковский принял участие еще в одной крупной международной конференции, происходившей в Лозанне и посвященной урегулированию клубка международных противоречий на Ближнем Востоке, в зоне Черноморских проливов и в турецко-греческих отношениях.

Правительство РСФСР предполагало принять полноценное участие в Лозаннской конференции, хотя ее организаторы придерживались иной позиции – допуска России только к обсуждению вопросов, связанных с Черноморскими проливами.