Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Станчев, Мария Тортика (Лобанова), Георгий Чернявский cтр.№ 7

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Жизненный путь Христиана Раковского. Европеизм и большевизм: неоконченная дуэль | Автор книги - Михаил Станчев , Мария Тортика (Лобанова) , Георгий Чернявский

Cтраница 7
читать онлайн книги бесплатно

Однако на этот раз исключение оказалось совершенно иным, качественно отличным от исключения 1887 г. Можно сказать, что эти два события отличались друг от друга, как детство отличается от юности. Детской наивности и неосознанной импульсивности поступков в поведении К. Раковского уже не было. Напротив, он прекрасно осознавал что делает и к каким последствиям это может привести.

Очень показательно письмо Раковского к родителям по поводу его исключения в 1890 г. из габровской гимназии. Оно четко иллюстрирует направленность эмоционального и политического становления личности автора. Раковский точно знал теперь, что его деятельность не может быть одобрена реакционным руководством гимназии. Однако он считал себя правым даже после окончательного исключения, уже без права восстановления в каком бы то ни было болгарском учебном заведении. Он пишет родителям, чтобы объяснить свою позицию и доказать, что имеет право на их прощение и уважение: «Я исключен из всех училищ княжества Болгарии… но это ничего не стоит. Я уже не мог учиться в Болгарии… я не виновен. Я не виновен, говорю вам, – исключен, как и другие до меня, и как те, кто будет исключен после». [25] Цитата, приведенная Л. Чакаловой, показывает Раковского только как извиняющегося мальчика. В архиве мы нашли это письмо, которое представляет совсем другую сущность Раковского. Он писал: «У Болгарии и его правительства я не буду просить извинения и этим горжусь, т[ак] к[ак] я не виновен… Оценки мои хорошие, но они не значат ничего: я уже не могу и не хочу учиться в Болгарии… меня исключили, как и многих других до меня только из-за капризов директора… Я нравственен и это говорю с гордостью, т[ак] к[ак] настоящая нравственность состоит не в том, чтобы быть покорным рабом учителей и всех, кому захочется… Я человек! И я горжусь этим, и мое будущее это покажет!» [26] Это письмо достаточно ярко свидетельствует о зрелости 17-летнего юноши.

Не получив официального среднего образования, он осенью 1890 г. отправился в Швейцарию, рассчитывая, что его знаний будет достаточно, чтобы выдержать вступительные экзамены на медицинский факультет Женевского университета. Стремление стать врачом определялось не только желанием оказывать непосредственную помощь людям. Медицина рассматривалась радикальной молодежью и как средство самовоспитания, преодоления трудностей, и как своего рода социальная дисциплина, призванная умственно и нравственно закалить человека, привить ему навык общественной деятельности и даже навыки самопожертвования.

Однако все эти рационалистические суждения сочетались у юноши с полудетскими сентиментальными чувствами, с тоской по родной земле, по родным и близким, с тревогами и опасениями за будущее, которые возникли сразу после того, как он погрузился на пароход, направлявшийся по Дунаю в Вену. В наспех написанной на пароходе карандашной заметке можно прочитать: «Там, где я родился, вырос, там, где мне знакомы самый маленький родник и самое скромное местечко, – там мое отечество. Душа моя полна воспоминаний, глаза готовы наполниться слезами, когда я думаю об отечестве, о людях, о моей матери, о моем отце, братьях и сестрах. Хотел бы завтра оказаться там, где я вырос, среди этих милых и знакомых мне людей, побродить по всем этим местам – свидетелям моих невинных детских игр». [27]

Той же осенью Крыстю Раковский стал студентом Женевского университета. Однако почти сразу он почувствовал, что широко задуманные медицинские планы его не очень-то интересуют. Позже он признавался, что все три года пребывания в Женеве оставался равнодушным к медицине. [28] Представляется, что он был к себе несправедливо самокритичен. Как окажется в будущем, полученное им медицинское образование было разносторонним и глубоким, дало возможность вести врачебную практику и не раз через много лет определяло характер занятий, в чем мы будем иметь возможность убедиться.

Но у него в самом деле одновременно возникли совершенно новые интересы и заботы. Почти сразу Крыстю познакомился с русскими революционными эмигрантами-марксистами, членами группы «Освобождение труда» Г. В. Плехановым, В. И. Засулич, П. Б. Аксельродом. Их мощное влияние определило мировоззрение Раковского на многие годы. Он стал социал-демократом, последователем Маркса.

Впрочем, обращение к плехановской теме неизбежно приводит нас к размышлениям о культурных основах политических взглядов самого К. Раковского, то есть к той сложной проблеме, в которой должно фигурировать как культурное поле России, так и цивилизационный потенциал стран Западной Европы – те моменты, с которыми он оказался связанным всей своей плотью и кровью, всеми мыслимыми узами, неизбежными для любящего, чувствующего, думающего человека, неуклонно занимающегося самообразованием.

Россия в жизни Крыстю Раковского сыграла особую роль. Упомянутые встречи в раннем детстве, книги, которые указали направление, в котором впоследствии реализовывало себя неясное брожение его юности, любимая женщина – Елизавета Рябова, ненадолго, но ярко озарившая его жизнь (о ней мы расскажем), – все это была Россия.

Вопрос о том, к какой философской и социально-политической культуре был более близок молодой Раковский – к восточной, представляемой во многом Россией, или к западной – европейской, очень сложен. Видимо, однозначного ответа на него нет, сама личность Раковского очень двойственна, и очень многогранны условия, в которых она формировалась. Многолетние демократические устои и традиции западноевропейского общества столкнулись в его душе с восточными чертами, определяемыми цивилизационным полем нежно любимой балканской родины, политической культурой Восточной Европы, так рельефно выраженной в духовном развитии России. «Русский народ по своей душевной структуре народ восточный, – писал Н. А. Бердяев. – Россия – христианский Восток, который в течение двух столетий подвергался сильному влиянию Запада и в своем верхнем культурном слое ассимилировал все западные идеи». [29] Но просвещенный и прогрессивный круг русской интеллигенции был лишь тонкой прослойкой, скрывающей огромный пласт неподвластных западноевропейскому влиянию народных страстей и стремлений. Бердяев пишет: «Влияние Запада в течение двух столетий не овладело русским народом». [30]

Болгарская социал-демократия, так же как и русская, не могла не быть расколота подобной духовной борьбой Востока и Запада. В этих условиях К. Раковский и его единомышленники (такие же приверженцы плехановского круга) приняли и стали пропагандировать западноевропейский путь развития социал-демократического движения. В результате их позиция гармонировала с целями и деятельностью II Интернационала. В то же время Д. Благоев и его радикальное окружение, подобно Ленину и большевикам, стали выразителями скорее восточного типа политической культуры.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию