«Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Костицын cтр.№ 231

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - «Мое утраченное счастье…» Воспоминания, дневники | Автор книги - Владимир Костицын

Cтраница 231
читать онлайн книги бесплатно

Что касается до Пренана, то я хорошо помню его возвращение: выходя из Сорбонны, я прошел через rue Toutlier и увидел перед входом в их дом больничный автомобиль, из которого извлекали носилки, где покоился почти скелет. Он был совершенно неузнаваем: глаза закрыты, дыхание слабое, еле заметное. Я подошел поздороваться с M-me Prenant и Jeannette. Они сказали, что положение тяжелое, но врачи дают надежду. Андрюшки не было: он находился еще в Германии во французской армии. Это было в самом конце мая или самом начале июня.

В домашней обстановке, несмотря на огромное количество посетителей, Пренан стал поправляться очень быстро. Он выразил желание видеть нас, и мы пошли к нему в пятницу 8 июня. Я нашел его значительно поправившимся, но на тебя вид Пренана, естественно, произвел ужасное впечатление. Вокруг его постели находились наш общий издатель, «Драшенок» (молодой профессор Drach) и три девицы из разных лабораторий.

Увидев нас, Пренан заволновался и заговорил слабым прерывающимся голосом: «Если бы вы знали, как я счастлив видеть вас, как мучился и каждую минуту раскаивался, что дал немцам ваш адрес…» Я прервал его и сказал: «Стоит ли об этом говорить? Вам нужно прежде всего поправиться». Все-таки он продолжил: «Я предвидел многие вопросы, которые немцы могут задать. Но не предвидел, что они будут добиваться, где была моя конспиративная квартира, и погружать меня в ванну, 22 раза, все по поводу этого адреса. Я почувствовал, что если не получу отсрочку, то не буду способен сопротивляться, когда допрос перейдет к другим делам».

Я снова перебил Пренана: «Отдавали ли вы себе отчет, что, сообщая наш адрес, вы [от]давали все, что находилось у нас на квартире, и каковы были бы последствия, если бы это попало к немцам?» — на что последовал ответ: «В первый же момент ареста я дал им мои ключи от лаборатории, надеясь, что ваша жена будет знать с утра, что случилось, и вы успеете принять меры». Я засмеялся и сказал: «Так оно и случилось. Ну, а что бы было, если бы мы с Юлечкой впали в панику и ушли, не почистив квартиру?» Он вздрогнул и ответил: «Было бы ужасно, но я надеялся на ваш опыт».

Пока шел этот разговор, присутствующие слушали, не веря своим ушам. Я сейчас же, вслед за последней репликой Пренана, встал, пожелал ему скорее поправиться, и мы ушли.

Приблизительно в это же время у нас стал появляться Эмиль Исидорович [1238], который приехал из Gap, где скрывался с семьей. В 1940 году он был мобилизован и находился по возрасту в какой-то из тыловых частей. От эвакуации к эвакуации в момент разгрома французской армии Эмиль оказался в Тулузе и, конечно, пребывал в страшном беспокойстве за жену с сыном и за имущество. И вдруг — чудесная случайность — встретил их на вокзальной площади в Тулузе, где они сидели на узлах, не зная, что делать. К счастью, в узлах оказался и штатский костюм для него и маленький, но хороший, фотографический аппарат. Перед тем, как поселиться в Gap, они побывали во многих городах, пытаясь как-нибудь зацепиться и найти какую-нибудь работу. Случай привел их в Grasse [1239] к Клягину — тому самому, который разбогател, работая на немцев. Этот германофил, антисемит и черносотенник сжалился над чужим несчастьем, дал заработать Эмилю и направил его в Gap [1240].

Таким образом Эмиль и его семья тихо-тихо просидели в Gap всю оккупацию. Мальчик, по словам Эмиля, оказывал услуги Сопротивлению. После крушения Германии Эмиль приехал в Париж. Квартира его оказалась занята какими-то немецкими прихвостнями, имущество конфисковано. Наша приятельница M-me Martin, адвокат по профессии, согласилась помочь ему при прохождении дела о выселении в судах, и Эмилю пришлось жить в Париже. Мы пригласили его питаться у нас по праздникам, по будням ему было невозможно попадать в наш квартал, и я нахожу запись о его присутствии на моем дне рождения — 10 июня.

На 12 июня у тебя записано заседание Зоологического общества под почетным председательством Пренана. Ты вернулась, взволнованная его состоянием: он должен был сказать несколько слов благодарности коллегам, начал говорить, потерял нить и после нескольких бессвязных слов замолк посреди неоконченной фразы. Было ясно, что его вытащили слишком рано [1241].

В среду 13 июня у вас в лаборатории имело место годичное заседание Зоологического общества с демонстрацией микроскопических препаратов, технических и научных достижений. Ты, как всегда, была организатором этого заседания, хотя не помню, выставляла ли на этот раз свои собственные работы. Насколько я знаю, твое участие имело место приблизительно в половине такого рода заседаний. В 1945 году, после проведенного в подполье 1944 года, тебе было трудно сразу попасть в темп, и, тем не менее, вместе с Soueidan, ты выставила, как мне кажется, ряд серий препаратов по эмбриологии мыши. Сейчас я проверил по протоколам и увидел, что ты выступала одна с двумя докладами — по эмбриологии мыши и амфибий.

Это заседание было ознаменовано крупным скандалом — столкновением между Courrier, членом Академии наук, и Mauricard, молодым и очень напористым биологом. Mauricard напечатал возражения против одной из работ Courrier, и тот воспользовался этим заседанием, чтобы рассчитаться. Он проделал это в очень резкой и авторитетной форме, привел ряд цитат и аргументов, и, как только Mauricard пытался отвечать, Courrier зажимал ему рот новыми цитатами и аргументами. У всех получилось впечатление, что Courrier совершенно забил Mauricard, однако потом многие компетентные лица говорили мне, что вопрос не так прост и авторитетным напором не разрешается. Во всяком случае, огромное большинство было на стороне авторитета, т. е. Courrier, и эта неудачная полемика положила конец научной карьере Mauricard.

14 июня, в четверг, утром я поехал в Vaucresson за костюмом, который был из дерева, т. е. ткани, изготовленной из древесной массы. Все утверждали, что он не продержится и нескольких недель. Однако он продержался почти до этих пор, и сейчас я одет в «деревянный» пиджак. Вечером мы поехали повидать Игоря Кривошеина. Он лежал в постели и был крайне слаб, но бодр: я бы сказал, бодрее Пренана. Он был очень рад нам, и было приятно убедиться, что для него еще возможна нормальная человеческая жизнь. В это свидание и в другие разы Игорь рассказал нам, как был арестован, как его пытали и как выслали сначала в Buchenwald, а потом в подземный лагерь (Dora или Laura, я уже не помню). Так как он сам впоследствии сообщил все это в печати [1242], не буду воспроизводить его рассказ полностью и ограничусь лишь теми обстоятельствами, которые в печать не попали.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию