Берлинский дневник. Европа накануне Второй мировой войны глазами американского корреспондента - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Ширер cтр.№ 95

Французы чопорно шествуют к вагону, где их встречают два немецких офицера, генерал-лейтенант Типпельскирх, начальник интендантской службы, и полковник Томас, начальник личного штаба Гитлера. Немцы отдают честь. Французы отдают честь. Обстановка, как говорят европейцы, «корректная». Честь отдают, но никаких рукопожатий.

Дальше мы наблюдаем за происходящим через пыльные окна старого спального вагона. Гитлер и остальные германские руководители встают, когда французы входят в кабинет. Гитлер вскидывает руку в нацистском приветствии. Риббентроп и Гесс тоже. Мне не видно, отвечает М. Ноэль на приветствие или нет.

Гитлер, насколько мы можем видеть сквозь стекла, не говорит ни слова ни французам, ни кому бы то ни было. Он кивает сидящему рядом с ним генералу Кейтелю. Нам видно, что генерал Кейтель раскладывает документы. Затем начинает читать. Он читает преамбулу к германским условиям перемирия. Французы сидят с каменными лицами и внимательно слушают. Гитлер и Геринг сидят, уставившись в зеленую крышку стола.

Чтение преамбулы занимает всего несколько минут. Гитлер, как мы наблюдаем вскоре, не намерен задерживаться надолго. В пятнадцать часов сорок две минуты, то есть через двенадцать минут после прибытия французов, Гитлер встает, чопорно отдает честь и выходит из кабинета в сопровождении Геринга, Браухича, Рёдера, Гесса и Риббентропа. Французы, как каменные изваяния, остаются за зеленым столом. С ними остается генерал Кейтель. Он начинает зачитывать подробное изложение условий перемирия…

Гитлер и его помощники направляются по аллее к монументу Эльзас-Лотарингии, где их ожидают машины. Когда они проходят мимо почетного караула, немецкий оркестр начинает играть два национальных гимна: «Deutschland uber Alles» и «Horst Vessel». Вся церемония, в ходе которой Гитлер достиг новой вершины своей головокружительной карьеры, а Германия отомстила за поражение 1918 года, длится четверть часа.

Париж, 22 июня

Слишком устал, чтобы описывать сегодняшний день. Вот что я передал в эфир: «Перемирие подписано. Перемирие между Францией и Германией было подписано ровно в восемнадцать пятнадцать по летнему германскому времени, то есть час двадцать пять минут назад… Подписано оно было здесь, в старом железнодорожном вагоне посреди Компьенского леса, где было заключено перемирие 11 ноября 1918 года… Сейчас это перемирие, хотя оно и подписано французами и немцами, еще не вступило в силу. Нам сообщили, что французская делегация вылетает на специальном самолете в Италию. Когда она прибудет туда, Италия выдвинет условия прекращения своей войны с Францией… Как только французы и итальянцы подпишут перемирие, немцам будет передано сообщение. Те немедленно проинформируют французское правительство в Бордо. И тогда по истечении шести часов останавливаются боевые действия, прекращается огонь, приземляются самолеты и заканчивается кровопролитие. Это означает: между Германией и Италией, с одной стороны, и Францией — с другой. Война с Британией, конечно, продолжается…

Мирные переговоры прошли гораздо быстрее, чем ожидалось. Было множество телефонных переговоров и многократный обмен телеграммами между французами, находящимися здесь, и теми, кто в Бордо. Одним из маленьких чудес этой войны была линия телеграфной связи с Бордо, которая шла прямиком через обе линии фронта, где до сих пор ведутся бои.

А вчера поздно ночью немцам и французам удалось установить и телефонную связь между полномочными представителями здесь в Компьене и французским правительством в Бордо. Несколько минут назад я слушал запись первого, после того как была установлена связь, разговора. Это интересная, если не печальная, запись для истории.

Немцы протянули телефонную линию до Тура на реке Луаре. Там немецкие инженеры перебросили провода по мосту через реку, где линию подключили каким-то хитрым образом к французской телефонной станции, которая соединила ее с Бордо. Слышно, как немецкий телефонист говорит: „Привет, Бордо! Привет, французское правительство в Бордо!“ Он сказал это и по-французски, и по-немецки. Жутко прозвучало, и для французов, должно быть, тоже, когда он сказал по-французски: „Говорит штаб германской армии в Компьене, вызываем французское правительство в Бордо“. Связь была отличная, и мы очень хорошо слышали телефониста. Потом линию предоставили французскому правительству и его представителям здесь.

Так и продолжались переговоры о прекращении войны всю прошлую ночь и сегодняшний день. Французская делегация периодически возвращалась из своей палатки в вагон для дальнейших переговоров с генералом Кейтелем. Около полуночи переговоры прервали, и немцы отвезли французских делегатов, хотя у них и были приготовлены койки в палатке, в Париж, расстояние до которого примерно пятьдесят миль, где они и провели ночь. Наверное, город показался им чужим.

Утром французские представители вернулись в Компьенский лес. Около половины одиннадцатого мы увидели, как они заполняют старый пульмановский вагон маршала Фоша. Они сидели около получаса, потом приехал генерал Кейтель. Мы видели сквозь стекла, что они беседуют и просматривают разные документы. В половине второго устроили перерыв, чтобы французы смогли в последний раз связаться со своим правительством в Бордо.

И вот наступил великий момент. В восемнадцать пятьдесят находящиеся в вагоне джентльмены начинают ставить свои подписи под германскими условиями перемирия. Генерал Кейтель поставил подпись от имени Германии, генерал Хюнтцигер — от имени Франции.

Через несколько секунд все было кончено».

А потом я ухожу из эфира, чтобы предоставить слово Керкеру, который должен провести свою часть передачи. Мне известно, что у немцев в вагоне перемирия есть скрытые микрофоны. Разыскиваю в лесу машину с громкоговорителем. Меня никто не останавливает, поэтому задерживаюсь, чтобы послушать. Как раз момент перед подписанием перемирия. Слышу утомленный, дрожащий голос генерала Хюнтцигера. Записываю его точные слова по-французски. Они произносятся медленно, с большим усилием, по одному. Он говорит: «Я объявляю, что французское правительство приказало мне подписать эти условия перемирия. Я желаю зачитать личное заявление. Вынужденная силой оружия прекратить борьбу, в которой мы участвовали на стороне союзников, Франция осознает навязанные ей весьма жесткие условия. Франция имеет право рассчитывать, что на будущих переговорах Германия проявит дух, который позволит двум великим соседним странам мирно жить и трудиться».

Затем я слышу скрипение перьев, несколько приглушенных замечаний на французском. Позднее кто-то из наблюдавших через окно рассказывал мне, что, когда подписывали документ, адмирал Ле Люк с трудом сдерживал слезы. Потом звучит низкий голос Кейтеля: «Прошу всех членов германской и французской делегаций встать, чтобы выполнить долг перед храбрыми немецкими и французскими солдатами, которые это заслужили. Давайте почтим вставанием память всех, кто пролил кровь за свое отечество, и всех тех, кто погиб за свою страну». Все встают, и наступает минута молчания.

Как только я закончил говорить в микрофон, мне на лоб упала капля дождя. Сквозь деревья я видел на дороге беженцев, медленно и устало тянувшихся мимо — пешком, на велосипедах, в повозках, немногие на грузовиках — нескончаемой вереницей. Они были измождены и находились в каком-то оцепенении, у тех, кто шел пешком, сбиты ноги, и они не знали еще, что теперь война очень скоро закончится.