Плевицкая - читать онлайн книгу. Автор: Леонид Млечин cтр.№ 43

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Плевицкая | Автор книги - Леонид Млечин

Cтраница 43
читать онлайн книги бесплатно

Украинцы предупреждали:

«В 1927 году „Сильвестров“ был связан с Богомольцем в Бухаресте, и у нас имеются основания полагать, что Богомолец относился к нему с недоверием. Однако мы считаем, что это не может помешать работе „Сильвестрова“ в Югославии.

О вашем решении просим срочно нас известить, так как, если вы не найдете возможным использовать „Сильвестрова“ по Юго-Славии, мы его отправим на другую работу».

Упомянутый в письме из Харькова Виктор Васильевич Богомолец — известная фигура в мире спецслужб. Родился он в Киеве, в царской армии служил врачом. После Гражданской войны эвакуировался в Константинополь. Начал работать на британскую разведку, которая его отправила в 1922 году в Бухарест. Женился на румынке, выучил язык. Высокий жизнерадостный блондин, он легко устанавливал доверительные отношения с нужными ему людьми. Жадный до денег, был готов служить кому угодно. Предложил свои услуги румынской Службе секретной информации. И это не последний его наниматель. После войны Богомолец согласится работать и на советскую разведку.

А кто такой «Сильвестров», который сыграет решающую роль в судьбе главной героини этой книги?

Второго декабря 1929 года Петр Ковальский составил для нового начальства подробнейшую автобиографию. Чекистов интересовал не столько его жизненный путь, сколько знакомства в среде эмиграции, то есть интересные разведке люди, с которыми он, оказавшись за границей, мог бы возобновить отношения:

«Родился я 29 июня 1897 года в семье железнодорожника. Всю свою жизнь до 17 лет, то есть до 1914 года, я находился на иждивении моих родителей и под их неослабным родительским попечением. Таким образом, выросши в семье с мелкобуржуазной психологией, в семье, которая всё время тянулась к „великим мира сего“, и будучи воспитан как семьей, так и школой (я окончил 7 классов Миргородской мужской гимназии) в духе „российского патриотизма“ с „верой в царя и отечество“, я встретил 1914 год.

Волна патриотических манифестаций, я в то время был в Чернигове, взвинтила меня, и я, правда, при очень малом сопротивлении родителей оставил гимназию и поступил в Одесское военное училище, которое и окончил в чине прапорщика в 1915 году 1 мая. По окончании училища я в июне месяце 1915 года попал на фронт в 4-й пограничный Заамурский полк. Вот, собственно, с этого момента и начинается моя самостоятельная жизнь.

В полку я был „баловнем судьбы“, а именно: прибыл в полк в июне месяце 1915 года, в октябре месяце 1916 года я уже был произведен в штабс-капитаны, то есть получил три чина и имел восемь боевых наград, правда, будучи в это время три раза ранен. Моя личная храбрость меня близко придвинула к руководящей верхушке полка, а потом штаба дивизии и корпуса.

И таким образом я встретил, будучи командиром батальона, революцию 1917 года. Будучи совершенно политическим безграмотным, я долго не мог разобраться в сущности переворота. С одной стороны, среда, в которой я вращался, сразу враждебно отнеслась ко всему случившемуся, с другой, я увидел ликующую массу солдат. Очутившись между двух лагерей, но будучи органически связан с первым — я плыл по течению, митинговал, был членом полкового комитета, но определенного своего лица не имел. Как ни стыдно признаться, я только после февральского переворота узнал о существовании разных политических партий и о их существовании.

Но события развивались, начали поговаривать о формировании ударных отрядов, и меня как одного из лучших офицеров дивизии выделили на формирование ударного батальона, который влился в состав „отдельного ударного отряда 8-й армии“, которым тогда командовал генерал Корнилов.

С отрядом я участвовал в галицийском наступлении, после которого отряд был отведен на стоянку в Проскуров, где он переформировался в отдельный ударный полк имени Корнилова. В августе месяце 1917 года полк был спешно погружен и, как тогда говорили, направлен в Ленинград (на самом деле в Петроград. — Л. М.) на стоянку, но по прибытии в Могилев-губернский нас разгрузили и разместили в казармах, которые находились в непосредственной близости к ставке.

На следующий день начался Корниловский переворот, в котором полк принимал самое деятельное участие. По „окончании переворота“ полк был отправлен Временным правительством на ссылку — район станции Печановка. Здесь на основании приказа Временного правительства полк был переименован в „Первый Славянский ударный полк“ и влит в состав 2-й Чехо-Словацкой дивизии. Здесь произошли перевыборы полкового комитета, и я попал в председатели полкового комитета».

Необходимы некоторые пояснения к рассказу Ковальского.

Чехи и словаки жили под властью австрийского императора. В Первую мировую войну массово переходили на сторону России, чтобы воевать на стороне Антанты и заслужить право на независимость. 4 сентября 1914 года император Николай II благожелательно принял делегацию чехов и словаков, обещал помочь им создать свое государство. Российский военный министр подписал приказ о создании чешских воинских частей (см.: Военно-исторический журнал. 2010. № 6). Штаб Киевского военного округа сформировал «Чешскую дружину» из четырех рот.

Дело закипело, когда в апреле 1917 года в Россию приехал будущий первый президент Чехословакии Томаш Масарик. Начался набор добровольцев для чешско-словацких (так тогда говорили) войсковых частей. Развернули две дивизии, в одну из которых и попал Ковальский.

«Работая в полковом комитете, — продолжал Петр Ковальский, — я ближе подошел к солдатской среде, но всё же это не была моя среда. Но мой „демократизм“ вызвал враждебное отношение ко мне некоторых из моих товарищей.

Приблизительно в 20-х числах октября к нам в полк „прилетел“ комиссар Временного правительства Иорданский, созвав митинг, начал упрашивать полк забыть те обиды и недоверие, которое было высказано ему Временным правительством, и согласиться взять на себя охрану Киева от „анархо-большевистской“ опасности.

Полк уговорили, и 28 октября с боем мы взяли станцию Киев у петлюровцев и, заняв вокзал, передали его для охраны чехословакам, а сами разместились в военном училище на Печерске. Начался бой: со стороны арсенала на нас наступали большевики, со стороны зверинца — петлюровцы. Продержавшись в такой блокаде два дня, полк по настоянию полкового комитета заявил, что он прибыл в Киев не для разрешения силой оружия политических споров, а для несения охранной службы, а посему предложил командованию прекратить „братоубийственную бойню“. После такого заявления командир полка приказал арестовать президиум полкового комитета, председателем которого был я, на что последовало заявление полка, что при аресте хотя бы одного из членов полкового комитета полк арестует весь командный состав. Чувствуя реальную угрозу и не сговорившись с юнкерами и казачьей батареей, которая в то время стояла также в училище, командный состав резко изменил свое решение и предложил мне провести переговоры о прекращении боя одновременно с арсеналом и гайдамаками. Заключив соглашение как с теми, так и с другими, полк в полном составе, погрузившись в вагоны на станции Киев, ушел опять в район станции Печановка.

Здесь полк начал распадаться, и, войдя в связь с генералом Калединым, офицерский состав начал переправляться на Дон, на это была санкция командования Юго-Западным фронтом, в числе которых были генералы Лукомский, Романовский, Махров. При организации этой переброски я близко познакомился с генералом Махровым.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению