История Древнего мира. От истоков цивилизации до падения Рима - читать онлайн книгу. Автор: Сьюзен Уайс Бауэр cтр.№ 115

Чжуану следовало быть лояльным по отношению к Чжоу; как он, так и правитель государства Цинь, чьи земли теперь окружали земли Чжоу с трех сторон, происходили из того же клана, что и правители Чжоу.⁴ Но правитель государства Чжэн оказался очень обидчивым. Требования «этикета», по-видимому, включали признание силы князя и его права – а Хуань не стал оказывать своему дальнему родичу должного уважения.

Князь Чжуан ответил на обдиду, захватив для собственного пользования одну из царских резиденций; она располагалась на территории Су, маленького и неопасного государства южнее и Чжэна, и столицы Чжоу. Но то был дворец, где царь поклонялся богам – это означало, что захват Чжуана являлся заявкой на власть и над Су, и над отправлением религиозных обрядов царя. А ведь религиозно-церемониальная роль была одним из немногих проявлений власти, оставленных царю!

Царю Хуаню потребовалось целых восемь лет, чтобы подготовить себя к возмездию – или привести в нужную форму солдат. «Через тринадцать лет, – повествует Сыма Цянь, – царь атаковал Чжэн».⁵

Нападение оказалось неудачным. Сам царь Хуань был ранен стрелой во время битвы и вынужден был отступить, оставив княжество Чжэн ненаказанным, а Су в руках своего врага. Но хотя Чжэн игнорировало царский авторитет, его князь не стал продвигаться дальше. Слабая, но все же осязаемая идентичность, которая связывала государства Китая в один народ, зависела в большой степени от их желания принимать номинальное господство Сына Неба. Без его объединяющего правления, наброшенного, как сеть, на все владения страны, они бы рассыпались – и тогда северные и западные варвары двинулись бы на них и порознь разбили отдельные государства одно за другим.

В правление внука царя Хуаня, царя Си, вернулась угроза нападения варваров.

Враждебные племена в Китае называли И и Ди. Большей частью эти кочевники жили на высокогорьях и никогда не признавала власти других господ или царей. Армия Чжоу была не в той форме, чтобы противостоять их нападению: «[Положение] Сына Неба стало смиренным и слабым, – говорит «Гуань-цзы», книга исторических эссе, написанная минимум на двести лет позже и собранная еще через триста лет после того). – Феодалы тратили силы, нападая [друг на друга]. Южные И и северные Ди вовлекали Срединные Земли в борьбу, и дальнейшее существование Срединных Земель, казалось, [висело] на тонком волоске».⁶

«Срединными Землями» были Чжэн, Вэй, Цинь, а также земли самого Чжоу – исторический центр Китая. Видя угрозу поглощения своих земель на западе, новый князь Ци приступил к действиям. «Он хотел оставить жить то, что умирало, – рассказывает Гуань-цзы, – и сохранить то, что прекращало свое существование».⁷

Князь земли Ци, молодой человек, который только что унаследовал власть, вполне мог хотеть сохранить существование Срединных Земель во имя общности их культуры – но его, вероятно, мотивировали более практичные заботы. Ци занимало северо-восточный край равнины, включая устье реки Хуанхэ, и тянулось до полуострова Шаньдун. Беспорядки вдоль длинной западной границы Ци были бы несчастьем для князя.

Но, похоже, молодому князю ясно представлялось, что царь Си не был способен сохранить безопасность Срединных Земель. Через три года после возведения на трон Си князь объявил себя новым единым военачальником Китая: «На третий год правления царя Си, – без прикрас рассказывает нам Сыма Цянь, – князь Хуань из Ци ^[174] был признан первым гегемоном».⁸ Шел 679 год до н. э.

Притязание на титул гегемона или «высшего правителя» было заявкой на власть над окружающими государствами. Но князь Ци намеревался использовать эту власть для объединения враждующих земель с целью обороны от вторжений племен И и Ди, не говоря уже о других кочевых народах, которые странствовали по высокогорьям и с завистью смотрели вниз, на плодородные земли Восточного Чжоу. Ведомая князем и его министром Гуань Чжуном, армия Ци заставила другие государства подчиниться ради общего дела. Враждующие владетели, столкнувшись с военной мощью Ци, согласились на некоторое время перестать драться друг с другом, чтобы отправить своих солдат в армию коалиции, которая отправится к границам и отобьет вторжение варваров.

Князь Ци никогда не пытался претендовать на титул царя; он был склонен оставить его представителю Чжоу. Но «царь» больше не означало «правитель», как это было на западе; князь Ци мог править всем Китаем, не нося самого этого титула. С другой стороны, царь Китая все еще имел некую духовную власть, которую даже гегемоны не могли просто так игнорировать. Когда царь Си безвременно умер после коротких пяти лет правления, трон Восточного Чжоу перенял его сын, официально утвердивший ту власть, которую князь взял себе сам: «он присвоил князю Хуаню из Ци статус гегемона».⁹

Снова князь Хуань – который, по-видимому, успешно руководил силами коалиции и отбил вторгшихся варваров – был признан верховным военачальником китайских государств. Он действовал в этом качестве уже многие годы. Но теперь положение гегемона было формализовано и признано самим царем: Китай смог превратиться в «двухголовую» страну, имея и военного, и религиозного лидера.

В год, когда на трон Восточного Чжоу взошел внук Си, царь Сян, гегемоном все еще был князь Хуань из Ци, который теперь провел уже несколько десятилетий в борьбе за Китай. Неожиданно он обнаружил, что теперь вынужден бороться совсем с другим типом вторжения.

Вторжение началось как спор между братьями. Шу Тай, сводный брат царя Сяна, хотел сесть на трон сам; чтобы получить солдат для своего переворота, он послал людей к племенам варваров Ди и Жун, пытаясь договориться о союзе. По его плану солдаты Ди должны были вторгнуться в Цинь, государство, которое лежало между варварами на севере и землями Чжоу. Тем временем второе племя, Жун, пройдет в столицу Чжоу через землю Цинь, пока тамошние войска будут заняты отражением вторжения Ди. Войска Жун захватят дворец, убьют Сяна и вместо него посадят на трон Шу Тая.

Когда царь Сян узнал об этих секретных переговорах, он приказал арестовать и убить брата. Шу Тай почуял угрозу ареста и сбежал к гегемону, прося убежища.

Для гегемона ситуация оказалась щекотливой. Если он откажет в защите Шу Таю, то признает этим, что боится власти царя. Если, с другой стороны, он предоставит ее, то заявит этим о враждебности царю и может навлечь неожиданные неприятности на собственную голову.

Он выбрал середину. Проигнорировав вероломство Шу Тая, гегемон послал двух своих министров заключить договоры между Чжоу и племенем Жун, а также между княжеством Цинь и вторгшимися Ди. Вероятно, переговоры оказались успешными. Атаки были отбиты; Шу Тай, по-видимому, сделал все от него зависящее, дабы показать, что он никогда не участвовал в этой интриге; таким образом, беду предотвратили.

То был вид борьбы за власть, весьма отличный от столкновений, идущих на дальнем западе. Цари древнего Ближнего Востока были пойманы в заколдованный круг; любой царь, который не отбывал немедленно с завоеванной территории, рисковал потерять часть своей собственной земли – лакомого куска для другого противника, который, вероятнее всего, и говорил на другом языке, и поклонялся другим богам. Конфликты же между китайскими государствами были больше похожи на стычки между двоюродными братьями, когда на летние месяцы все в конечном итоге собираются на одной и той же даче, вне зависимости от того, как сильно враждуют остальное время. Китайские правители проявляли много амбиций, пытаясь объединить другие земли под своей властью – но значительно более утонченных, а не звенящих мечами и оружием, как это происходило на западе. Строители империи добивались лучших результатов, когда могли выказать себя радетелями Китая на фоне остального мира, объединяя государства в борьбе против угрозы варваров извне.