Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Раппапорт cтр.№ 125

«Почему в этом поезде так много солдат?» — спросила одна из великих княжон, когда поезд отходил от Александровской станции. Все они, конечно, уже привыкли к тому, что их сопровождали военные, «но такое большое их количество в данном случае поразило ее» ^[1313]. В общей сложности 330 солдат и 6 офицеров 1‑го, 2‑го и 4‑го стрелковых полков сопровождали Романовых на пути в Сибирь, причем солдаты 1‑го полка занимали купе по обе стороны от семьи. Когда поезд проходил через станции, шторы плотно задергивались, двери запирались. Поезд делал остановки только на подъездных путях к сельским полустанкам, где почти не было любопытствующих лиц с их вопросами.

В Петрограде же, как только стало известно, что императорскую семью вывезли, многих волновало, куда именно. Большинство полагало, что в Крым, у других были сведения, что поезд с царской семьей направился на запад, в Могилев, а там — за пределы России. «Это вызвало панику в пригороде Петрограда Нарве, — вспоминал Роберт Крозье Лонг. — Толпа рабочих‑большевиков обвиняла контрреволюционное правительство Керенского в том, что оно вероломно выпустило царя в Германию для обеспечения его безопасност и что результатом будет немедленное вторжение с целью восстановления монархии» ^[1314].

Циркулировали слухи, что поезд с царской семьей идет прямо в Маньчжурию, в Харбин, который уже становился пристанищем для русских белоэмигрантов, бежавших туда от революции ^[1315]. Возможно, Керенский и имел в виду Харбин в качестве конечного пункта их назначения, но пока главное было — увезти Романовых туда, где до них не дотянулись бы руки петроградских боевиков ^[1316].

Несмотря на то что в непосредственной близости располагалось так много охранников, горничной Анне Демидовой поездка показалась весьма приятной. В первый день езды, как она отметила в своем дневнике, в поезде было невыносимо жарко, но их купе были очень чистыми и удобными, а еда, которую подавали в вагоне‑ресторане, была на удивление хороша. Ее готовили работавшие на железной дороге китайские и армянские повара ^[1317]. Алексей и его мать, оба измученные, не присоединились к ним в вагоне‑ресторане, а обедали вместе в ее купе. В 7:30 вечера, когда жара еще не спала, всем им наконец разрешили выйти из поезда, чтобы размять ноги. Анна {Демидова} даже пособирала с девушками чернику и бруснику. Но они все еще с тревогой гадали о том, что их ждет.

«Тяжело думать о том, куда же везут нас. Пока находишься в пути, то меньше думаешь о том, что ждет впереди, однако на сердце становится тяжело, когда начинаешь думать о том, как далеко ты находишься от своей семьи и увидишься ли когда‑нибудь с ними снова. За пять месяцев я ни разу не видела свою сестру» ^[1318].

Тем не менее она хорошо спала в ту ночь. После двух недель страшной неопределенности и бессонных ночей ей полегчало. Сейчас она по крайней мере знала, куда их везут, хоть при мысли о Тобольске сжималось сердце. В тот же день немного позже, когда поезд подъехал к сельскому полустанку, она услышала, как железнодорожный чиновник задает вопросы одному из охранников:

— Кто в поезде?

— Американская миссия Красного Креста.

— Почему тогда никого не видно и никто не выходит из вагонов?

— Потому что все они очень больны, едва живы ^[1319].

Отдыхая в своем купе, Александра скрупулезно записывала станции, которые они проезжали: Тихвин — Череповец — Шавра — Катин — Чайковский — Пермь — Камышево — Поклевская. Все, кроме Перми, — неизвестные промежуточные станции в огромной империи, которую ни она, ни Николай так и не узнали и с которой они были теперь навсегда разделены.

Позже, недалеко от реки Слива на Каме, им разрешили выйти из поезда еще раз на часовую прогулку. Гуляя, они остановились полюбоваться видом на живописную долину Кунгура, девушки собирали цветы. Анна Демидова, которая чувствовала себя уже более непринужденно, в тот вечер играла в вист с доктором Боткиным, Ильей Татищевым и Василием Долгоруковым ^[1320]. Наступил еще один долгий жаркий день. Они ехали по бесконечным русским степям с огромными полями со зреющим зерном, простиравшимися вдаль. Поезд наконец пересек Урал. Теперь они ехали по Западной Сибири, и 4‑го состав, громыхая, прошел через большой железнодорожный узел в Екатеринбурге. Николай заметил, как в воздухе явно повеяло холодом, когда в 11:15 в тот вечер они подъезжали к пристани в Тюмени ^[1321].

С Тобольском не было железнодорожного сообщения. Туда можно было добраться только по воде в течение краткого летнего сезона навигации, который длился всего четыре месяца, поэтому семья пересела на пароход «Русь» американского производства, чтобы совершить оставшуюся часть своего путешествия. На борту никому не делали особых привилегий: у них были лишь простые твердые кровати, как и у всех остальных. К великому неудовольствию Анны Демидовой, ни в одной из кают не было графинов с водой, а условия для мытья были самые примитивные. Она пришла к выводу, что пароход был построен для таких людей, которые не очень часто моются. На погрузку конвоя и всего багажа на два дополнительных парохода, «Кормилец» и «Тюмень», ушла вся ночь. И только в 6 утра 5 августа «Русь» наконец начала свой путь в Тобольск, до которого было 189 миль (304 км) вверх по реке ^[1322].

Низменные речные берега по обе стороны были малонаселенными и ничем не примечательными. Сын доктора Боткина Глеб вспоминал позднее «все те же коричневые поля, те же рощи хилых берез. Ни холма, ни малейшего возвышения любого рода, которые бы нарушили монотонность пейзажа» ^[1323]. Тридцать шесть часов спустя, теперь уже в водах более широкой реки Тобол, пароход вошел в Иртыш — «немного вялый поток, в который стекает или частично стекает вода одного из огромных болот Восточной Сибири», — который и привел их в Тобольск ^[1324].