Дневники княжон Романовых. Загубленные жизни - читать онлайн книгу. Автор: Хелен Раппапорт cтр.№ 30

* * *

Осенью 1903 года семья Романовых совершила визит в Дармштадт для участия в свадебных торжествах в честь бракосочетания принцессы Алисы Баттенбергской и греческого принца Андрея ^[262]. Эрни и Даки, совместная жизнь которых не задалась с самого начала, к тому времени уже, к сожалению, расстались и развелись. Однако Эрни безмерно любил свою восьмилетнюю дочь от этого брака, Элизабет, которая проводила шесть месяцев в году с отцом. После свадьбы два семейства отправились в Вольфсгартен, чтобы отдохнуть там в уединении. Ольга и Татьяна с удовольствием играли со своей кузиной. Они вместе катались на велосипедах, ездили на пони или ходили собирать грибы и ягоды. Элизабет была странным, как будто нездешним ребенком с ангельской внешностью — глазами, полными печали, и ореолом темных кудрявых волос, что так не вязалось с ее душевностью и живостью натуры. Элизабет сильно привязалась к своей «маленькой кузине» Анастасии, всячески опекала ее и хотела забрать ее с собой в Дармштадт ^[263].

Когда императорская семья покинула Гессен, Эрни и Элизабет отправились вместе с ними в охотничий домик царя в императорской усадьбе в Скерневицах возле Беловежья (лес на территории современной Польши), где Николай регулярно ходил на охоту. Но утром 15 ноября Элизабет неожиданно заболела. Сначала казалось, что у нее просто сильно заболело горло, однако температура продолжала подниматься, и состояние ребенка ухудшалось. Она умоляла Маргаретту Игар послать за ее матерью. Врачи, к сожалению, не могли ничем ей помочь. Не в силах противостоять болезни, всего через двое суток после ее начала, Элизабет умерла. Оказалось, у нее была особенно острая форма тифа, которая вызвала остановку сердца ^[264].

Сестры были глубоко опечалены внезапной смертью кузины. Маргаретта Игар немедленно увезла всех четырех сестер обратно в Царское Село, чтобы их комнаты в Скерневицах можно было обработать. Ольга была ошеломлена. «Как жаль, что дорогой Бог отнял у меня такую хорошую подругу!» — жалобно сказала она Маргаретте. Позже, на Рождество, она снова вспомнила Элизабет и спросила Маргаретту, не специально ли Бог «послал за ней, чтобы забрать ее к себе» на небеса ^[265].

Сразу же после того, как Эрни увез маленький гроб с телом Элизабет обратно в Дармштадт, Александра заболела отитом в тяжелой форме и, вместо того чтобы ехать на похороны Элизабет, оставалась прикованной к постели в Скерневицах на долгие шесть недель. Боль была настолько сильной, что пришлось вызвать отоларинголога из Варшавы. Александра была твердо намерена быть на Рождество вместе со своими детьми, нарядить для них елку, приготовить подарки для них и для всех домашних, поэтому она поехала обратно в Россию, так и не долечившись ^[266].

Но не успела она приехать в Царское Село, как слегла с гриппом, и в канун Рождества, как вспоминала Маргаретта Игар, Александра «была очень больна и не могла видеться с детьми» ^[267]. Вместо нее Николай руководил установкой елки и раздачей подарков. Это было непростой задачей, ведь каждое Рождество им привозили восемь больших елок: для царской семьи, для прислуги и даже для царского конвоя. Александра любила украшать все эти елки сама, а кроме того, на длинных столах, покрытых белоснежными скатертями, по немецкой традиции было разложено множество подарков для всех домашних, совсем так же, как это было принято и в доме ее бабушки в Виндзоре. Девочки, как всегда, с большим удовольствием делали свои собственные маленькие подарочки, но Рождество в том году было печальным, празднования — весьма сдержанными, с неотступными мыслями о недавней смерти кузины и о больной матери, прикованной к постели. «Нам ее очень не хватало, без нее не было того веселья и радости на Рождество, как обычно», — вспоминала Маргаретта.

Царица проболела до середины января, и семья переехала на зимний сезон в Санкт‑Петербург только в следующем месяце ^[268]. Время для болезни, да еще такой тяжелой, было совсем неподходящим, поскольку оказалось, что Александра снова беременна. Ребенок, вероятно, был зачат в Скерневицах, что лишь усиливало ее беспокойство. Ксения, которая узнала эту новость только 13 марта, сочувственно отозвалась на сообщение Марии Федоровны об этом: «Сейчас это уже стало заметно, но она, бедняжка, скрывала свое положение, поскольку она, несомненно, боялась, что люди узнают об этом слишком рано» ^[269].

От дальнейшей критики Александру спасло только раннее закрытие санкт‑петербургского сезона в связи с началом в январе 1904 года Русско‑японской войны. Военный конфликт был спровоцирован экспансионистской политикой Николая в Южной Маньчжурии, территории, которую давно оспаривали японцы. Многие при дворе считали, что это прямой результат коварного влияния Филиппа, который убедил императорскую чету, что краткие, но решительные военные действия станут триумфальной демонстрацией мощи Российской империи, что еще раз подчеркнет незыблемость их самодержавной власти. Но это был непродуманный военный конфликт. Россия была к нему не готова, ее вооруженные силы и того меньше, и первоначальный взрыв патриотического пыла быстро сошел на нет.

Во время войны на маленьких великих княжон неизбежно оказывали влияние расистские и ксенофобские разговоры, распространенные тогда при дворе. Маргаретта Игар вспоминала, что было «очень грустно наблюдать, как гневное, мстительное чувство, вызванное войной, овладевало моими маленькими воспитанницами». Мария и Анастасия были шокированы изображениями «странных маленьких детей» наследного принца Японии, которые они видели в журналах. «Ужасные маленькие человечки! — воскликнула как‑то Мария. — Они пришли и разрушили наши бедные маленькие корабли и потопили наших моряков!» Мама объясняла им, что «японцы — всего лишь такие невысокие люди». «Надеюсь, что русские солдаты убьют всех этих японцев!» — воскликнула однажды Ольга, на что Маргаретта заметила ей, что японские женщины и дети ни в чем не виноваты. Умная и на все имеющая свое мнение Ольга, казалось, была удовлетворена объяснениями, которые получила в ответ на несколько вопросов: «Я не знала, что японцы такие же люди, как и мы. Я думала, что они наподобие мартышек» ^[270].

Война тем временем возродила к жизни талант Александры к благотворительной деятельности. Несмотря на беременность, она активно занималась организацией помощи жертвам войны, отправкой на фронт переносных полевых церквей для войск, поездов со снаряжением и продовольствием, а также санитарных поездов. Впервые за много лет она снова оказалась в поле зрения общественности в Санкт‑Петербурге. Александра руководила группами женщин, которые шили обмундирование и сортировали белье и бинты для санитарных поездов в бальных залах Зимнего дворца. Так же, как королева Виктория и ее дочери вязали и шили во время Крымской войны в 1854–1856 годах, так и Александра Федоровна со своими четырьмя дочерьми вязали шерстяные шапки и шарфы для солдат. Анастасия, хоть и была еще совсем маленькой, оказалась весьма искусной в работе на вязальной машине ^[271]. Девочки также помогали Маргаретте Игар складывать и проштамповывать груды заготовок для писем военно‑полевой почты, которые раненые солдаты могли использовать, чтобы написать семьям домой.