Советская нация и война. Национальный вопрос в СССР, 1933–1945 - читать онлайн книгу. Автор: Федор Синицын cтр.№ 43

Однако одних воспитательных мер было недостаточно, так как проблемы с национальными частями были вызваны не только и не столько недостатками с агитацией среди воинов-«националов». Участники заседания Военного совета Закавказского фронта, которое состоялось около станицы Ищерской 28 декабря 1942 г., призвали к решительному пресечению провокационных и клеветнических измышлений о национальных частях, «охаиванию» воинов «нерусской» национальности (в частности, прозвучала такая фраза: «Командир роты сбежал, а клевещет на азербайджанцев»). Бойцы национальных частей в своей массе были названы «советскими патриотами, проявившими стойкость в обороне». Было отмечено, что, хотя боеспособность национальных частей по сравнению с другими подразделениями «неудовлетворительна», главная причина этого заключалась «не в бойцах и тем более не в каких-то национальных особенностях». Участники совещания указали на истинные причины этой ситуации: «Своевременно не навалились на подготовку к наступлению национальных частей. Не готовили, не верили в них», поэтому «бойцы плохо подготовлены, заданий не знают… Они не овладели военной техникой, а недавно большинство даже трактор редко видели (в горах)… Командный состав национальных соединений, особенно младшего и среднего звена, слабо подготовлен. То же — политсостав». Эти обстоятельства привели к тому, что бойцы «тяжело переживают тяготы». Особое внимание было обращено на питание воинов, в организации которого необходимо «учитывать национальные привычки и традиции» ^[693]. Действительно, свинина, которая входила в рацион воинов Красной армии, была категорически неприемлема для бойцов из «мусульманских» регионов страны, и они отказывались есть свиную тушенку и другие содержащие свинину или свиное сало продукты.

Проблему, связанную с приведением боеспособности национальных частей в надлежащее состояние, командованию Красной армии пришлось решать в кратчайшие сроки. На упомянутом совещании Закавказского фронта 28 декабря 1942 г. было объявлено, что «воевать и немцев изгонять с Северного Кавказа придется с этими, а не с какими-либо другими воинскими частями. Поэтому их никак нельзя выводить за скобки». Командующий Закавказским фронтом генерал армии И. В. Тюленев определил, что «отношение к национальным кадрам — [это] вопрос политический». Видный советский деятель Л. М. Каганович (член Военного совета Закавказского фронта) итогом совещания поставил такие задачи: «Укрепление политического состава частей и усиление политработы… Особое внимание к обеспечению национальных воинских частей теплыми вещами, обмундированием… Организация питания национальных частей, учитывая традиции, привычки их бойцов, и соответственно дифференцируя отпуск продукции. Свинина — долой» ^[694].

Основные недостатки в работе с национальными частями удалось в основном ликвидировать к началу 1943 г. Среди форм работы, которые показали наибольшую эффективность, были «вечера дружбы народов», организация национальной художественной самодеятельности, встречи вновь призванных бойцов с «бывалыми» бойцами своей национальности ^[695].

Воинов русской национальности постоянно призывали «крепить дружбу с красноармейцами нерусской национальности». Пропаганде дружбы народов в армии также служила литература. По указанию ЦК ВКП(б), в армии была повсеместно распространена изданная тиражом 200 тыс. экземпляров ^[696] пьеса А. Корнейчука «Фронт», в которой одно из главных мест занимала сцена в окопе, где плечом к плечу воевали четверо солдат, все разной национальности ^[697], демонстрируя реальное воплощение дружбы народов СССР. Было усилено патриотическое воспитание будущих воинов и призывников нерусской национальности. На это нацеливала изданная 10 августа 1943 г. директива ЦК ВКП(б), направленная в партии союзных республик ^[698].

Моральной мобилизации «нерусских» воинов служило проведение митингов представителей разных народов СССР (организация таких митингов была уникальной особенностью советской политики во время Великой Отечественной войны). Цель этих митингов состояла в напоминании «бойцам всех национальностей СССР, где бы они ни сражались», о том, «что они защищают свою великую общую родину» ^[699]. В январе и декабре 1942 г. были проведены митинги белорусского народа, в марте 1942 г. — общественных деятелей Эстонии, 31 мая 1942 г. — литовской молодежи, в котором приняли участие военнослужащие Красной армии, партизаны, студенты, в июле 1942 г. — молдавской интеллигенции, в августе и сентябре 1942 г. — народов Закавказья и Северного Кавказа, в сентябре 1942 г. — украинского и якутского народов. Тон митингов был выдержан в выражении решимости «вместе с великим братским русским народом» и другими народами страны «разгромить подлого врага». Митинги представителей славянских народов (10–11 августа 1941 г. и 4–5 апреля 1942 г.) и еврейского народа (24 августа 1941 г. и 24 мая 1942 г.) служили идеологическому воздействию на представителей этих народов не столько внутри страны, сколько за рубежом. Материалы митингов и обращения, принятые на них, публиковались в центральной прессе и даже распространялись на оккупированной территории СССР. О значимости этих мероприятий можно судить по резолюции Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), в которой с сожалением говорилось о невозможности публикации материалов митинга якутского народа в центральной прессе, так как они были присланы в Москву слишком поздно ^[700].

Еще одним уникальным средством советской пропаганды, направленной на моральную мобилизацию воинов-«националов», стали «письма народов воинам» и «письма воинов своему народу». Первым из которых стало «Письмо узбекского народа к бойцам-узбекам», опубликованное в октябре 1942 г. Затем, в период с февраля по август 1943 г., было выпущено значительное число таких «писем», которые выражали «любовь к великому русскому народу», благодарность за его помощь, признавали его «старшим братом» и «желанным собратом», апеллировали к исторической «боевой дружбе» с русскими, утверждали, что угроза «Великой Русской земле» «всегда была угрозой и нам». В «Письме бойцам-таджикам» М. В. Фрунзе был назван «русским полководцем» (не «советским»). Известна и такая форма пропаганды, как «письмо воинов-калмыков великому вождю и полководцу советского народа тов. Сталину» ^[701].