Викинги. Потомки Одина и Тора - читать онлайн книгу. Автор: Гвинет Джонс cтр.№ 68

Согласно источникам, Гицур был среди тех первых исландских годи, которых крестил Тангбранд. Просвещенный и образованный человек, Ислейв первым из исландцев получил епископский сан (1056–1080 гг.). После него епископом стал его сын, Гицур, сын Ислейва: он ввел на острове церковную десятину, позаботился о раздаче пропитания беднякам, утвердил имущественный ценз налогообложения бондов и создал в Исландии два епископства – одно в Скалхольте, на юго-западе страны, другое в Холаре, на севере. Не исключено, что именно по его указанию были частично записаны исландские законы. Двое современников Гицура, Сэмунд Мудрый (1056–1133) и Ари Мудрый сын Торгильса (1067–1148), стоят у истоков исландской историографической традиции, хотя нынешние исследователи, как правило, единодушно отдают первенство за Ари, ибо он, в отличие от Сэмунда, писавшего по-латыни, использовал родной язык. Принятые ими (к двум названным именам следует добавить также имя Кольскегга Мудрого, умершего около ИЗО г.) (хотя не вполне научные) принципы историописания стали достоянием последующих поколений исландских историков. В XIII в. теми же методами пользовался Снорри Стурлусон при написании «Круга Земного», и они же легли в основу подробного рассказа о кровавых событиях, предшествовавших падению исландской республики, известного нам как «Сага о Стурлунгах».

В XIII в., как уже говорилось выше, были записаны также исландские родовые саги. Более ста двадцати родовых саг и кратких рассказов (так называемых «прядей об исландцах») вкупе представляют собой весьма вольное изложение истории Исландии X – первой трети XI в. Основное их содержание составляют распри между представителями знатных исландских родов. Разумеется, рассказчики, авторы и переписчики вносили в эти повествования немало своего, порой давая волю собственной фантазии. В целом родовые саги – это и больше, и меньше, чем история. В основе лучших из них, – а вернее, почти всех, – лежат реальные события, но содержание саг во многом определялось общими представлениями о природе исторического процесса, существовавшими в головах у их авторов и рассказчиков. Для рассказчика саги история – это повествование об отношениях человека с предопределенной ему судьбой. Сага не содержит точного и беспристрастного изложения известного фактического материала: она представляет собой авторскую версию событий и потому может быть произвольно сокращена, дополнена новыми подробностями, изменена или даже искажена – случайно или по недопониманию. Так, разные версии «Книги о взятии земли» приписывают первенство в открытии Исландии разным людям, дополняя повествование о первых трех плаваниях в Исландию такими художественными деталями, как сбившийся с курса корабль или разорвавшийся буксирный трос. Две саги, описывающие плавания в Виноградную страну, как мы увидим ниже, существенно противоречат друг другу в тех местах, где на первый взгляд ошибиться совершенно невозможно. Но если мы подойдем к оценке исландских саг с другой стороны, если мы будем рассматривать их как литературные произведения, в которых поступки людей исследуются средствами художественного повествования, то у нас не останется ни малейших сомнений в том, что «Сага о Ньяле», «Сага об Эгиле» и «Сага о Греттире» (назовем только три шедевра, принадлежащих к исландской саговой традиции) не только обогащают, но и в значительной мере изменяют все наши представления о средневековой европейской прозе.

Но в сам «век саг» славу исландцев составляла поэзия. В те времена она поистине обрела статус национальной индустрии, и исландские поэты-скальды с успехом торговали своим искусством за рубежом. Грандиозное «Прорицание вёльвы», входящее в состав «Старшей Эдды», было сложено в Исландии около 1000 г. Величайший из скальдов, Эгиль сын Скаллагрима из Борга, родился около 910 г., а умер примерно в 990 г. Кормак, Халльфред Трудный Скальд и Гуннлауг Змеиный Язык – три скальда с подозрительно похожими биографиями – прославились как творцы любовной поэзии у себя дома и как придворные поэты в чужих краях. Друг Эгиля, Эйнар Звон Весов, стал придворным скальдом ярла Хакона из Хладира, правившего Норвегией до 995 г.; Сигват сын Торда был не только скальдом, но и другом, советником и послом Олава Святого; племянник Сигвата, Оттар Черный, демонстрировал свое искусство в Швеции, при дворе Олава сына Эйрика, и в Норвегии, при дворе Олава Святого; Тормод Скальд Черных Бровей пал вместе с Олавом Святым в битве при Стикластадире в 1030 г. С тех пор как норвежец Эйвинд Погубитель Скальдов после смерти своего повелителя Хакона Доброго (около 960 г.) отошел от дел и до конца XII в. должность придворного поэта при дворе норвежских конунгов оставалась в монопольном владении исландских скальдов.

В самой Исландии скальдов было еще больше. Многие простые бонды умели искусно складывать скальдические стихи, или висы. Поводом для создания висы мог послужить любой случай, например немудреная перебранка с хозяином соседнего хутора, приобретавшая, таким образом, значимость и величие. Некоторые со временем становились настоящими мастерами, знатоками своего дела, как, например, Торарин Черный, чьи висы сохранились в составе «Саги о людях с Песчаного Берега», или Вига-Глум, о котором была сложена отдельная сага, где рассказывается о его жизни, о совершенных им убийствах и о сложенных им стихах. Разумеется, не следует думать, что скальды в своих стихах всегда говорили правду: сочиняя хвалебную или хулительную вису, придворные поэты могли руководствоваться самыми разными соображениями. Эгиль сын Скаллагрима сложил хвалебную драпу из двадцати куплетов об Эйрике Кровавая Секира, все содержание которой сводится к утверждению, что Эйрик был храбр и щедр. Кроме того, поскольку повод, по которому была сказана та или иная виса, часто нам неизвестен, мы не всегда можем до конца уяснить ее содержание; также нельзя поручиться за то, что скальдические строки, сохранившиеся в составе саг, стоят на своем месте в первоначальном контексте или что они действительно принадлежат эпохе викингов, а не были дописаны позже. Финнар Джонсон когда-то заявил, что готов пойти в огонь, отстаивая тезис об историчности исландских саг и скальдической поэзии, и остаться невредимым. Едва ли кто из нынешних исследователей разделяет его точку зрения. Тем не менее можно только поражаться тому, как сумела эта суровая и неприютная земля, этот далекий холодный остров, население которого никогда не превышало 60 ООО человек, породить такое богатство – десятки поэтических и исторических произведений и саг. Inopiam ingenio pensant. «Они бедность свою разумом обращают во благо». Едва ли мы согласимся с этим изречением Саксона Грамматика, но если признать, что славу нации составляет ее духовное наследие, то исландские поэты IX–X вв., историки XII–XIII столетий и безвестные сказители, передававшие саги из уст в уста, сделали для своей родины больше, чем законоговорители и судьи, языческие жрецы и христианские епископы, предприимчивые хёвдинги и зачинатели родовых распрей. Ибо именно их творчество составляет основной вклад Исландии в историю эпохи викингов и последующих столетий.

Однако не меньшую славу в глазах потомков исландцам принес другой эпизод их истории. Именно исландские мореплаватели пересекли Атлантический океан, основали поселения в Гренландии и в конце концов высадились на восточных берегах Северной Америки. Из всех морских походов эпохи викингов эти плавания более всего поражают наше воображение.