1812. Великий год России - читать онлайн книгу. Автор: Николай Троицкий cтр.№ 5

Соответствующим образом в работах В.И. Ленина советскими исследователями Отечественной войны 1812 г. наибольшее значение придавалось характеристике наполеоновских войн как империалистических, захватнических, породивших, «в свою очередь, национально-освободительные войны против империализма Наполеона» ^[19]. На базе этого тезиса с середины 30-х гг. строилась общая концепция советской историографии, односторонне представлявшая Наполеона агрессором, а Россию — защитницей европейских народов, страдавших от ига наполеоновского деспотизма.

Н.А. Троицкий также считал подобное толкование ленинских воззрений упрощенным. Историк не отрицал ленинских оценок национально-освободительного характера войны 1812 г. с российской стороны. Вместе с тем ученый полагал, что суждения вождя пролетарской революции по этому вопросу были более многогранны. Проанализировав ленинские труды, он убедительно доказал, что «внешнюю политику царизма в эпоху наполеоновских войн Ленин, вслед за Марксом и Энгельсом, разоблачал», а царскую Россию конца XVIII–XIX вв. считал оплотом всей европейской реакции, одной из «самых варварских в Европе деспотий». Н.А. Троицкий справедливо указывал на те замечания В.И. Ленина, в которых «грабитель Наполеон» ставился в один ряд с «грабителем Александром и грабителями английской монархии».

Проиллюстрировав опору на марксистско-ленинскую методологию, Н.А. Троицкий тем самым обеспечил себе свободу выражения собственных оригинальных суждений. Например, с учетом мнения классиков он сформулировал главный системообразующий тезис своей концепции, объяснявший генезис русско-французского конфликта. По его мнению, «столкновение глобальных претензий Наполеона с агрессивными расчетами царизма и конфликт между Россией и Францией из-за континентальной блокады породили войну 1812 года. Ускорили же развязывание войны русско-французские противоречия в конкретных политических вопросах».

Экспансионизм внешнеполитического курса российского самодержавия в отечественной литературе признавался и ранее в 20-х — начале 30-х гг. После критики взглядов М.Н. Покровского об этом говорилось в самых общих чертах, полунамеками, без должной аргументации. Н.А. Троицкий, перестав изображать Россию в качестве невинной жертвы наполеоновской агрессии, первым из советских историков убедительно доказал, что такая трактовка не противоречит положениям марксизма-ленинизма. Реально ученый сделал решительный поворот к возрождению идей, получивших широкое распространение в дореволюционной историографии накануне столетнего юбилея Отечественной войны.

Анализ работы Н.А. Троицкого позволяет судить еще об одной особенности в его методологии, которая состояла в критических подходах к утвердившимся в советской историографии стереотипным суждениям. Эта характерная черта, отчетливо проявившаяся в рецензионной практике ученого, получила широкое распространение при написании им обобщающей монографии. Полемичный характер изложения материала, смелое развитие дискуссии, развенчание ложных авторитетов прослеживаются на протяжении всего авторского повествования.

Н.А. Троицкий подверг критическому анализу все концептуальные вопросы 1812 года. Собственное отношение к большинству из них историк уже высказывал в своих рецензиях и журнальных статьях. Как указывалось, по-новому оценивались причины, цели и социально-политический характер войны. С учетом накопленных дореволюционными и советскими историками фактов он заново проанализировал ход военных действий, исправив ряд неточностей и неверных суждений при их описании. Это касалось не только Бородинской битвы, но и сражений под Смоленском, Малоярославцем, Вязьмой, Красным, Березиной и других.

Большое значение Н.А. Троицкий придавал объективной оценке роли полководцев и политических деятелей, принявших участие в войне. Например, историк высказал глубокое убеждение в ущербности одностороннего рассмотрения такого исторического феномена, как Наполеон. Свою точку зрения о личности французского Императора Н.А. Троицкий основывал на марксистских оценках и других определениях, изложенных в трудах отечественных и зарубежных мыслителей. В такой интерпретации автор монографии считал Наполеона «гигантом», великим государственным деятелем, «который чрезвычайно расширил обычные представления о человеческих возможностях». Историк признавал в этом гении деспота и тирана, героя и грабителя: «Такое сочетание придавало ему (Наполеону. — И. Ш.) многоликость, не умаляя его масштабности».

В подобном ключе в книге проводилась линия на объективный подход к оценкам места и роли отечественных полководцев и политических деятелей в войне. Автор монографии продолжил переоценку полководческого мастерства М.Б. Барклая де Толли. Вопреки расхожему мнению о том, что полководцу «стратегическое руководство войной было не под силу», Н.А. Троицкий отстаивал противоположную точку зрения. В свою очередь, отмечались ошибки М.И. Кутузова при планировании генерального сражения под Малоярославцем, при преследовании французов, в ходе Березинской операции. В отличие от большинства советских историков Н.А. Троицкий не отрицал положительного влияния Александра I на исход войны. Решимость Императора вести борьбу с Наполеоном при любых условиях обстановки историк расценивал как важный фактор победы России.

Необходимая мера объективности соблюдена в монографии при объяснении причин московского пожара. В книге была предпринята попытка подвести итог многолетней дискуссии по данному вопросу. На конкретных первоисточниках автор показал, что спланированные Ф.В. Ростопчиным и М.И. Кутузовым поджоги избранных объектов, «при вывозе всего "огнегасительного снаряда"» означали обречение деревянной Москвы на грандиозный пожар. Принимая во внимание многочисленные французские свидетельства, историк считал, что Москву жгли из патриотических побуждений и сами жители столицы. Н.А. Троицкий отмечал, что «пожар Москвы с политической и военной точки зрения поставил Наполеона прямо- таки в безвыходное положение».

В противовес бытовавшему в советской историографии мнению в монографии Н.А. Троицкого не отрицалось влияния пространственно-климатических условий на разгром наполеоновских войск. Историк не возводил этот фактор в абсолют, считая главной причиной победы России в войне общенациональный подъем народных масс. Он отмечал сильное, хотя и неоднозначное, влияние поражения Наполеона в России на судьбы всей Европы. Развивая мысль с таких позиций, историк, с одной стороны, подчеркивал ослабление гегемонии Наполеона. С другой стороны, им признавались контрреволюционные цели 6-й антинаполеоновской коалиции, направленной на возрождение «рабства собственных феодалов».

При всей убедительности и доказательности выдвигаемых положений автор все же допустил определенные противоречия при освещении частных вопросов. Например, страдают неопределенностью его выводы о том, кто владел стратегической инициативой в Бородинском сражении. Согласно авторским суждениям, «Наполеон диктовал ход сражения» и в то же время Кутузов являлся «хозяином битвы».

Историк явно недооценил итоги рейда русской кавалерии в сражении при Бородине. По его мнению, «восторги историков по поводу рейда Уварова и Платова лишены оснований». Нужно признать, что этот рейд оказался не просто, как полагал Н.А. Троицкий, полезным для русской армии, а фактически спас русскую армию от полного разгрома. Ведь следствием этого манёвра послужил отказ Наполеона от введения в сражение своего гвардейского резерва. Такое решение, как указал сам автор, являлось серьезной ошибкой французского полководца. Впоследствии в связи с этим эпизодом Н.А. Троицкий сделал еще более категоричное заявление: «Русских под Бородином сражалось больше, чем французов, ибо гвардия Наполеона (19 тыс. лучших бойцов) простояла весь день в резерве…» ^[20]. Следовательно, рейд Ф.П. Уварова и М.И. Платова не допустил в критическую минуту сражения резкого изменения соотношения сил в пользу французов.