|
Cтраница 10
В поэме, известной как «Гильгамеш и Страна жизни», герой грустно жалуется на скорбный удел человечества и обращается к богу Уту с просьбой позволить ему совершить долгое и опасное путешествие в Страну жизни, которое наверняка покроет его неувядаемой славой:
«Уту, слово тебе скажу, к моему слову ухо склони! О моих замыслах скажу, к моим надеждам слух обрати! В моем городе умирают люди, горюет сердце! Люди уходят, сердце сжимается! Через стену городскую свесился я, Трупы в реке увидел я, Разве не так уйду и я? Воистину так, воистину так! Самый высокий не достигнет небес, Самый огромный не покроет земли, Гаданье на кирпиче не сулит жизни! В горы пойду, добуду славы! Среди славных имен себя прославлю! Где имен не славят, богов прославлю!» Уту мольбам его внял благосклонно, Как благодетель оказал ему милость. Гильгамеш пускается в путь в сопровождении своего верного друга Энкиду. Преодолев семь великих гор, они видят наконец свою цель, покрытую обширными кедровыми лесами. Но вожделенную страну охраняет ужасное чудовище Хувава. Напрасно друг предупреждает Гильгамеша о страшной опасности:
Господин, ты мужа того не видел — Не трепетало сердце! Я мужа того видел – трепетало сердце! Богатырь! Его зубы – зубы дракона! Его лик – лик львиный! Его глотка – поток ревущий! Его чело – жгучее пламя! Нет от него спасения! Господин мой, тебе – в горы, а мне – в город! О закате светоча твоего матери родимой твоей скажу, заголосит она, О гибели твоей затем скажу, завопит она! Но Гильгамеша не страшат эти мрачные предсказания:
Никто другой за меня не умрет! Лодка с грузом в воде не тонет! Нить тройную нож не режет! Один двоих не осилит! В тростниковой хижине огонь не гаснет. Ты мне стань подмогой, я тебе стану подмогой, Что может нас погубить?
[5]Друзья нападают на чудовище, одолевают его и приносят его тело богам.
Темой еще одного текста о Гильгамеше является смерть героя. В первых же строках герой узнает, что бог Энлиль не даровал ему бессмертия:
Энлиль, гора величия, отец богов — Ибо таков, о царь Гильгамеш, смысл твоего сна, — Назначил твою судьбу, о Гильгамеш, для царства, не для вечной жизни… Не обижайся, не тоскуй… Свет и тьму человеческую даровал он тебе, Верховенство над родом человеческим даровал он тебе… Битву, в которой никто отступить не может, даровал он тебе, Неподражаемые атаки даровал он тебе, Атаки, где никто не уцелеет, даровал он тебе. За этим следует описание героя на смертном одре – типичная для шумерской поэзии серия стихов, каждый из которых заканчивается рефреном: «Он лежит и не поднимается». Примерно так: разрушитель зла лежит и не поднимается; тот, кто установил на земле справедливость, лежит и не поднимается; тот, кто могуч был мускулами, лежит и не поднимается; тот, чьи черты были исполнены мудрости, лежит и не поднимается; тот, кто одолевал горы, лежит и не поднимается. Возможно, эти стихи оскорбляют наш литературный вкус, но отказать им в своеобразной «рваной» выразительности невозможно.
Шумерский герой, заслоненный трагичностью собственной судьбы, вызывает в памяти некоторые образы греческой трагедии; безусловно, Гильгамеш – одна из самых красноречивых фигур древней литературы.
Значительную часть шумерской литературы составляют гимны и молитвы. Существует несколько типов гимнов, но преобладают из них два: восхваление богов и восхваление героев. Часть гимнов составлена от третьего лица, часть – от первого, как эта песня Инанны:
Отец мой дал мне небеса, и землю дал мне: я — правительница небес. Есть ли кто, есть ли среди богов, кто может со мной сравниться? Энлиль дал мне небеса, и землю дал мне: я – правительница небес. Власть над мужами он даровал мне, власть над женами даровал мне, Битву он дал мне, стычку от дал мне, Ураган он дал мне, и смерч он дал мне, Небеса возложил он короной на мою голову, Землю надел он сандалиями на ноги мои, В сверкающую мантию божественности обернул меня, Сияющий скипетр дал мне в руку… Есть ли кто, есть ли среди богов, кто может со мной сравниться? Царь Шульги из третьей династии Ура удостоился особой хвалы. В одном из гимнов он рассказывает о себе в следующих стихах:
Я, царь, с материнской утробы был героем, Я, Шульги, с рождения был могучим мужем. Я лев с глазами ярости, лев, рожденный драконом, Я царь четырех концов земли, Я хранитель, я пастух шумеров, Я герой, бог всех земель… Добро я люблю, Зло презираю, Недружелюбные слова ненавижу. Я, Шульги, могучий царь, водитель народов… Далекие страны я покорил, своему народу дал безопасность, В четырех концах земли люди в домах Целыми днями славят мое имя… Шульги, врагов уничтожающий, мир народу несущий, Обладающий божественной силой небес и земли, Не имеющий равных, Шульги, сын, защищенный богом небес! Один гимн, также посвященный монарху, на первый взгляд носит совершенно иной характер – ведь это любовная песнь, не больше и не меньше.
Жених, милый моему сердцу, Прекрасна красота твоя, сладостный, Лев, милый моему сердцу, Прекрасна красота твоя, сладостный… Дальше продолжается в том же духе, чисто любовным языком. Но если рассмотреть текст чуть более подробно, то выяснится, что певица – жрица Инанны, а ее возлюбленный – царь Шу-Син; по всей вероятности, это ритуальная песня, специальный гимн для церемонии, символизирующей брак Думузи и Инанны. Такая церемония проводилась в храме каждый Новый год, а участвовали в представлении царь и жрица.
До нас дошло не так уж много шумерских молитв. По жанру эти произведения близки гимнам, которые и напоминают по содержанию и форме. Следующая молитва адресована Гатумду, богине Лагаша, и произносится от лица царя Гудеа:
Царица моя, дщерь прекрасная священных небес, Героиня, утоляющая всякую жажду, богиня с высоко поднятой головой, Дарующая жизнь земле Шумера, Знающая, что на пользу пойдет твоему городу, Ты царица, ты мать, основавшая Лагаш! Когда обращаешь ты взгляд на народ твой, изобилие приходит к нему; Благочестивый молодой человек, которого ты опекаешь, да живет долго! У меня нет матери, ты моя мать, И отца у меня нет, ты мой отец! Ты приняла мое семя, в святости ты породила меня: О Гатумду, как сладко звучит твое чистое имя! Еще один жанр, близкий гимнам, – плачи. Это горестные жалобы, составленные в память о городах и домах, разрушенных врагом; можно считать, что они предшествовали библейским плачам. Так, богиня Нингаль причитает над руинами Ура:
Вернуться к просмотру книги
Перейти к Оглавлению
Перейти к Примечанию
|
ВХОД
ПОИСК ПО САЙТУ
КАЛЕНДАРЬ
|