Россия при старом режиме - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Пайпс cтр.№ 28

Страница

Подобно другим историкам, при разборе эволюции русской монархии мы сосредоточили свое внимание на Москве, поскольку она сделалась столицей российской империи, да и история ее известна лучше истории всех других княжеств. Однако вотчинное умозрение и вотчинные институты не ограничивались Москвой, они коренились в удельном строе и во всем геополитическом положении северо-восточной Руси. Составленное в 1446–1453 гг. в Твери «Слово инока Фомы» поет хвалы князю Тверскому почти в таких же тонах, в каких московская панегирическая литература позднее воспевала своего царя. «Слово» называет тверского князя «царем», «государем», «самодержцем», наследником императорского титула и говорит о Твери как о новой столице православной веры. [Werner Philipp. 'Ein Anonymus der Tverer Pubiizistik im 15 Jahrhundert Festschrift fur Dmytro Cwzevskyej zum 60. Geburlstag (Berlin 1954), стр 230-7]. Этот отрывок дает основание предположить, что, случись по-иному, историки вполне могли бы говорить о Твери как об источнике вотчинного строя в России. Питая великую веру в свои силы, Москва принялась в середине XV в. собирать обширную «вотчину», на которую она предъявляла свои права. В теории, целью московской экспансии было поставлено собирание всех земель, составлявших Русь. Отсюда речь шла и о большей части Литвы. Однако, как мы отмечали выше, «речь шла также и о Казани, Астрахани и Ливонии, которые сроду не входили в Киевское государство. Из-за отсутствия в этой части земного шара природных границ даже с самыми лучшими намерениями нельзя было провести рубеж, отделяющий земли Руси от территорий, заселенных народами других рас и вероисповеданий. Когда еще только начинало складываться национальное государство, под русской властью жили финны и тюрки. Позднее к ним добавились другие народы. В результате этого устройство национального государства и создание империи (процессы, на Западе разделенные и по месту, и по времени) происходили в России одновременно, бок о бок, и были практически неотличимы друг от друга. Когда какая-то территория аннексировалась Москвой, была она или нет частью Киевского государства и к какой бы нации или религии ни принадлежало ее коренное население, она немедленно присоединялась к «вотчине» правящего дома, и все последующие монархи относились к ней как к некоему священному неделимому фонду, отдавать который не полагалось ни при каких обстоятельствах. Цепкость, с которой российские правители вне зависимости от их текущей идеологии держались за каждый квадратный сантиметр земли, когда-либо принадлежавшей одному из них, коренится в вотчинной психологии. Это территориальное выражение того же принципа, исходя из которого российские правители ни под каким видом добровольно не уступали своим подданным ни йоты политической власти. [Занятные примеры этой психологии можно обнаружить в советских учебниках истории, рассматривающих все происшедшие за последнюю тысячу лет поглощения русским государством чужой территории как «присоединения». Точно такое же действие со стороны другого государства превращается в «захват». Так, например, русское императорское правительство «присоединило» Туркестан к России, тогда как викторианская Англия «захватила» Египет.].

В 1300 г. Московское княжество занимало примерно 20 тысяч кв. км. В ту пору оно было одним из более мелких уделов. В течение последующих полутора веков рост его происходил в основном за счет соседей на востоке и северо-востоке. Особенно ценным приобретением было княжество Нижегородское, пожалованное Москве ханом Золотой Орды в обмен на помощь против одного из его соперников. Обладание стратегическим районом у слияния Оки и Волги давало Москве превосходный опорный пункт для дальнейшей экспансии. При вступлении на царствование в 1462 г Иван III получил в наследство 430 тысяч кв. км земли территорию чуть больше послеверсальской Германии. Основная часть этой земли была либо куплена, либо взята за долги. Последнюю свою покупку Иван III сделал в 1474 г, когда приобрел ту часть княжества Ростовского, которая ему еще не принадлежала. С тех пор Москва росла за счет захватов. Освободившись от ордынского господства, Москва стала вести себя в духе усвоенных у Орды понятий о поведении суверенной державы.

Важнейшим приобретением Ивана был город-государство Новгород, земли которого покрывали большую часть северной России. Хотя Новгород был зажиточен и культурен, он не мог состязаться с Москвой на поле брани. Из-за северного расположения и заболоченности земледелие его было весьма низкоурожайным. Сделанные за последнее время подсчеты показывают, что в середине XV в 77,8 % новгородских землевладельцев не получали со своих поместий достаточно средств, чтобы купить себе экипировку для войны. [А. Л. Шапиро, ред., Аграрная история Севера-Запада России, Л… 1971. стр. 332]. Москва начала оказывать на Новгород политическое давление еще в конце XVI в., когда она приобрела Белоозеро, обладание которым довело ее владения до берегов Онежского озера и дало ей возможность перерезать новгородскую территорию пополам.

Московское завоевание Новгорода началось в 1471 г… В тот год между княжествами произошло столкновение. Хотя Москва без труда разгромила слабое новгородское войско, Иван III предпочел не вмешиваться во внутренние дела города-государства, удовольствовавшись пока тем, что Новгород признал себя его вотчиной. Шесть лет спустя это формальное главенство превратилось в фактический контроль. Как сообщают летописи, в марте 1477 г. новгородские представители прибыли в Москву на аудиенцию к великому князю. Во время переговоров новгородцы, явно безо всякого умысла, обратились к Ивану с титулом «господарь» (вариант «государя»), вместо, как было у них принято, «господина». Иван тут же ухватился за эти слова и на следующий месяц отправил в Новгород своих представителей осведомиться, какого это «государства» захотела его вотчина. Новгородцы в панике отвечали, что не давали никому полномочий называть великого князя «государем». В ответ на это Иван снарядил войско и в ноябре, когда подсохли болота, преграждающие подступы к городу, появился у стен Новгорода. Склоняясь пред неизбежным и пытаясь спасти что можно, новгородцы просили Ивана, чтобы признание его своим «господином государем» не привело и к концу их традиционных вольностей. Они просили, чтобы назначенный царем в Новгород наместник вершил суд и расправу совместно с новгородским представителем, чтобы с города взималась твердо установленная подать, чтобы гражданам Новгорода не грозило насильственное переселение или конфискация имущества и чтобы их не заставляли служить царю за пределами своей земли. Иван с раздражением отверг эти условия: «князь великий то вам сказал, что хотим господарьства на своей отчине Великом Новгороде такова, как наше государьство в Низовской земле на Москве; и вы нынечя сами указываете мне, а чините урок нашему государьству быти: ино то которое мое государьство?» [Патриаршая или Никоновская Летопись, Полное Собрание Русских Летописей, СПб., 1901 хii, стр. 170 и далее.]. В конце концов Новгороду пришлось сдаться и распрощаться со всеми своими вольностями. Он согласился упразднить все институты самоуправления, включая вече; вечевой колокол, веками созывавший граждан на сход, был снят и увезен в Москву. Настаивая на упразднении веча, Иван вел себя точно так же, как монголы, когда они завоевали Русь за два столетия до этого. Новгородцам удалось добиться у своего нового повелителя лишь обещания, что им не придется служить за пределами новгородской территории. То было не право, а лишь любезность с царской стороны, и вскоре она превратилась в пустой звук.

Страница