Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 151

Хотя держава монголов угасала, на Ближнем Востоке случились предсмертные судороги террора с появлением завоевателя, практически равного великому Чингисхану. В 1369 году правителем Самарканда становится Тамерлан по прозвищу Тимур Хромой (Тимур-э Лянг). На протяжении 30 лет история ильханов представлялась сплошной чередой междоусобиц и споров относительно престолонаследования; в 1379 году Тамерлан покорил Персию. Новый хан во всем стремился подражать Чингисхану. По масштабам завоеваний и жестокости поведения он своему кумиру не уступал; Тамерлана можно назвать столь же великим вожаком войска. Однако таланта государственного деятеля, присущего его предшественникам, ему явно не хватало. В искусстве созидания он тоже себя не проявил. Притом что он со своим войском разорил Индию и разграбил Дели (с родными ему мусульманами он обходился так же жестоко, как с христианами), победил ханов Золотой Орды, разгромил мамелюков с турками и присоединил к своей вотчине Месопотамию, а также Персию, после него мало что осталось. Его историческая роль, за исключением двух моментов, представляется ничтожной. Одним пагубным достижением следует назвать практически полное истребление азиатского христианства в форме Несторианской и Якобитской церкви. Вразрез с монгольской традицией Тамерлан по происхождению был в равной мере тюрком и монголом. Причем он совсем ничего не знал о кочевой жизни народов Центральной Азии, из которых вышел Чингисхан с его потворством христианскому духовенству. Единственное созидательное достижение Тамерлана представляется неумышленным: на какое-то время он продлил существование Византии. Нанеся решительное поражение одному анатолийскому тюркскому народу, то есть османам, в 1402 году, он помешал им на некоторое время отправиться в смертельный поход против Восточной империи.

Так выглядело направление, в котором двигалась история с тех пор, как монголы утратили способность к сохранению крепкой хватки на горле сельджуков Анатолии. Захватывающее зрелище монгольского нашествия на просторах от Албании до Явы до самой смерти Тимура в 1405 году трудно охватить глазом. Зато потом все представляется совершенно ясно. Перед тем монголов уже свергли с престола в Китае. Собственное наследие Тамерлана рассыпалось: Месопотамия в конечном счете превратилась в эмират Кара-Коюнлу (в переводе забавно звучащий как «чернобаранный»), в то время как его преемники некоторое время все еще держались за Персию и Мавераннахр. К середине XV века Золотая Орда стремительно катилась к своему распаду. Хотя золотоордынцы все еще могли терроризировать население Руси, монгольская угроза Европе ушла в прошлое.

К тому времени Византия находилась на последнем издыхании. На протяжении двух с лишним веков византийцы вели безуспешную борьбу за выживание, причем не только с могущественными исламскими соседями. Как раз европейцы первыми обкарнали Византию до крошечного клочка земли и разграбили ее столицу. После получения смертельного ранения в 1204 году она вообще превратилась в небольшое балканское государство. Один болгарский король воспользовался случаем, предоставившимся в тот год, чтобы обеспечить независимость своей стране как одному из нескольких эфемерных государств-преемников, появившихся тогда. Кроме того, на руинах византийского государства образовалась новая западноевропейская морская империя Венеция. И выглядела она как кукушка в гнезде, пребывание в котором надо было еще оплатить. Этот бывший клиент к середине XIV века вытащил из византийского наследия целый Эгейский архипелаг островов с Родосом, Критом, Корфу и Хиосом. В течение того времени правители Венеции к тому же продолжали жестокую торговую и политическую борьбу со своим конкурентом в лице Генуи, которой самой к 1400 году достался контроль над южным побережьем Крыма и его богатая торговля с внутренними областями Руси.

В 1261 году византийцы отбили свою столицу у франков. Они справились с этим с помощью османов, то есть державы, сделавшей Анатолию тюркской. Два фактора могли бы сыграть на руку этой империи: решающая фаза агрессии монголов прошла (хотя об этом никто не мог знать, так как продолжались нападения монголов на народы, которые служили для нее преградой), а на Руси существовала великая православная держава, служившая источником военной помощи и денег. Но нельзя игнорировать источники новой угрозы, перевесившей благоприятные факторы. Византийскому возрождению в Европе в конце XIII века бросил вызов сербский принц, вынашивавший планы создания империи. Смерть настигла его прежде, чем ему удалось взять Константинополь, и он оставил империю в пределах всего лишь внутренних районов столицы и с осколком Фракии. В борьбе против сербов правителю империи еще раз пришлось обратиться за помощью к османам. Уже надежно укрепившись на азиатских берегах Босфора, в 1333 году турки овладели плацдармом в Европе у Галлиполи.

Лучшим из всего, что могли предпринять последние 11 императоров из династии Палеологов при этих обстоятельствах, было ведение арьергардных боев. Они в 1326 году отдали османам все, что оставалось от Малой Азии, а дальше их ждала смертельная опасность. В Восточном Черноморье у них появился союзник в лице греческой Трапезундской империи, представлявшей собой крупное торговое государство, которому предстояло пережить саму Византию, но в Европе они могли рассчитывать только на небольшую помощь. Венецианцы и генуэзцы с их амбициями (к тому времени доминировавшие в торговле даже самой столицы), а также король Неаполя предоставили Византию короткую передышку. Один император от отчаяния принял папскую власть и пошел на воссоединение с римской церковью; такая политика дала мало хорошего, зато собственное духовенство настроилось против своего монарха, и его преемник отказался от нее. Религия все еще служила причиной раскола христианского мира.

По мере того как истекал XIV век, у византийцев все больше углублялось чувство обособления от остального мира. Они сознавали себя брошенными на волю язычникам. Попытка использовать западных наемников из Каталонии закончилась только тем, что они напали на Константинополь, и к тому же в 1311 году образовалось еще одно отколовшееся государство – каталонское герцогство Афины. Редкие победы, когда удавалось вернуть какой-нибудь остров или провинцию, не меняли ни общую тенденцию этих событий, ни пагубность последствий случайной гражданской войны внутри империи. Верным своим традициям грекам удавалось даже в таких крайностях придавать проявлениям текущей борьбы за выживание теологическое измерение. На эти беды наложилась чума, в 1347 году уничтожившая одну треть остававшегося населения империи. В 1400 году, когда император отправился по дворам Западной Европы в поисках помощи (а получил он совсем немного денег), ему подчинялись только Константинополь, Салоники и Морея (средневековое название полуострова Пелопоннес). Многие в Европе теперь говорили о нем как об «императоре греков», забывая о том, что он все еще номинально оставался императором римлян.

Турки окружили его столицу со всех сторон и уже предприняли было первую попытку штурма. Вторая попытка случилась в 1422 году. Император Иоанн VIII Палеолог предпринял последнюю попытку преодоления мощнейшего барьера на пути сотрудничества с Западной и Центральной Европой. В 1439 году он отправился к Вселенскому собору, заседавшему во Флоренции, и там согласился на папское первосвященство и договорился о союзе с Римом. Западный христианский мир предался ликованию; звонили во все колокола приходских церквей Англии. Но православный Восток их ликования не разделял. Решения того собора прямо противоречили православной традиции; слишком много стояло на их пути – папская власть, равенство епископов, обряд и догмат. Влиятельнейшее греческое духовенство отказалось от участия в том Вселенском соборе; большое число тех, кто участвовал, подписали формулу унии, кроме одного (его, обратите внимание, позже причислили к лику святых), но многие из них покаялись, когда вернулись домой. «Лучше, – заявил один византийский сановник, – видеть в городе власть турецкого тюрбана, чем диктат латинской тиары». Покорность папе римскому большинству греков казалась актом вероотступничества; ведь теперь они отрекались от истинной церкви, традиции которой сохранялись в православии. В самом Константинополе избегали священников, известных тем, что одобрили решение собора; императоры проявляли лояльность к соглашению с римлянами, но прошло тринадцать лет, прежде чем они посмели публично объявить о союзе с Римом. Единственная польза от подчинения Риму состояла в поддержке папой римским последнего Крестового похода (завершившегося катастрофой в 1441 году).