Мировая история - читать онлайн книгу. Автор: Джон Робертс, Одд Уэстад cтр.№ 195

Едва ли кого-то удивит то, что век таких колоссальных сдвигов и бедствий отметился жестокими социальными конфликтами. По всей Европе в XIV и XV веках прокатились массовые крестьянские восстания. Особую известность приобрела французская жакерия 1358 года, повлекшая больше 30 тысяч жертв, и английское восстание под предводительством Уота Тайлера 1381 года, когда повстанцы на время захватили Лондон. Корни восстания лежат в том, что землевладельцы увеличили запросы в силу необходимости, и в новых требованиях королевских сборщиков податей. В сочетании с голодом, чумой и войной без того нищенское существование простого народа стало совершенно невыносимым. «Мы созданы по образцу и подобию Христа, а вы обращаетесь с нами как с дикими животными», – жаловались английские крестьяне, поднявшие восстание в 1381 году. Обратите внимание на то, что они обратились к христианским нормам своей цивилизации; такие требования средневековых крестьян обычно четко формулировались и не вызывали сомнений, но поиск в них зачатков социализма считается пережитком прошлого.

Демографическая катастрофа такого огромного масштаба, как это ни парадоксально, части нищего населения пошла на пользу. Одним из очевидных и непосредственных ее результатов стала значительная нехватка рабочих рук; категория постоянно занятых неполный рабочий день тружеников практически исчезла. Соответственно последовало повышение реальной заработной платы. Как только непосредственные последствия бедствий XIV века ушли в прошлое, уровень жизни беднейших слоев населения несколько повысился, так как цена зерна продолжала опускаться. Тенденция в экономике, даже в сельской местности, по переходу на денежные расчеты получила ускорение из-за нехватки рабочей силы. К XVI веку труд смерда и рабский статус в Западной Европе, особенно в Англии, остались далеко позади.

Кое-кто из землевладельцев смог приспособиться к сложившимся тогда условиям. Они, например, переключились с выращивания зерновых культур, требовавшего большого труда, на выпас овец, считавшийся занятием не столь трудоемким. В Испании все еще сохранялись возможности приобретения в пользование дополнительной земли и существования непосредственно за ее счет. Поместья в Мавритании служили наградой солдат за Реконкисту. Повсеместно многие землевладельцы просто забрасывали свои малоплодородные земли и выводили их из севооборота. Результаты всего этого оценивать нелегко, но они могли служить поощрению новых и ускоренных социальных изменений. Средневековое общество между X и XVI веками в некоторых местах претерпело радикальные изменения, причем перемены происходили самым разным образом. Даже в конце той эпохи тем не менее они кажутся все еще практически невообразимо далекими. Одним из признаков ее представляется одержимость статусом и иерархией. Европейский человек Средневековья определялся его правовым статусом.

Этот человек уже не считался, что называется, отдельным атомом общества. Он представлял собой точку пересечения множества координат. Статус кое-кого из них устанавливался фактом рождения, и самым наглядным выражением такого статуса служило понятие дворянского происхождения. Дворянское сословие, сохранившееся на самом деле в некоторых местах до XX века, уже существовало со всеми его атрибутами в XIII веке. Воины постепенно превратились в землевладельцев. После этого важным критерием стало происхождение человека, так как появились основания для споров по поводу наследования имущества. На протяжении многих веков большинство дворян Северной Европы считало само собой разумеющимся то, что людям их категории следовало заниматься всего лишь военным делом, духовной службой и управлением собственными поместьями. Торговля им запрещалась в первую очередь, заниматься ею дворянам позволялось разве что через агентов-посредников. Даже когда спустя века этот барьер удалось убрать, розничная торговля считалась последним делом для тех, кого волновали такие вещи. Когда французский монарх XVI века назвал своего португальского кузена «королем бакалейщиков», он проявил большое непочтение, хотя над его остроумным замечанием должны были немало повеселиться его придворные вельможи.

Заслуги дворянства в конечном счете сводились к военным подвигам. Посредством постепенного привития дворянам должного благородства у них медленно формируется понятие чести, преданности монарху и бескорыстного самопожертвования, которые на протяжении столетий служили ориентирами в воспитании высокородных мальчиков и девочек. Все эти высокие качества четко сформулированы в идеале рыцарства, облагородившем строгость военного кодекса чести. Он получил благословение церкви, служители которой разработали религиозные обряды для сопровождения процесса присвоения рыцарского звания и принятия рыцарем на себя христианского долга. Легендарной фигурой, в которой в высшей степени воплотилось представление о рыцарстве, считается мифологический английский король Артур, известный во многих странах. Он показал пример жизни настоящего джентльмена и джентльменского поведения, как бы эти понятия ни толковали на практике.

Конечно же все эти представления никогда полностью не воплощались в повседневной жизни. Зато в немногих великих творческих мифах все представлялось как надо; чего никогда не просматривалось в феодальной теории зависимости или в демократии. Невзгоды войны и, куда существеннее, экономические трудности всегда служили делу дробления и искажения общественных обязательств. Одним из факторов в пользу укрепления королевской власти следует назвать растущее неверие в реальность феодального понятия о роли господина и его вассала. Наступление денежной экономики требовало новых подходов к оплате труда:

за службу приходилось все чаще платить наличными деньгами, а рента стала главнее услуг, ушедших со сцены с ее приходом. Некоторые источники феодального дохода остались фиксированными в переводе на бесполезные изменения в реальных ценах. Правоведы доработали положения, позволявшие достигать новых целей внутри «феодальной» структуры, постепенно терявшей связь с реальностью и дряхлеющей.

Средневековое дворянство в течение долгого времени активно пополняло свои ряды за счет достойных людей, но со временем это сословие становилось все более закрытым. В некоторых местах предпринимались попытки навсегда закрыть правящую касту для посторонних. Однако европейское общество непрерывно производило все новые категории изобилия и даже власти, которой не находилось места в устаревших иерархических построениях, и она становилась для них угрозой. Самым наглядным примером стало появление зажиточных купцов. Они часто покупали землю; она служила не только единственным объектом вложений капитала в мире, где таких объектов находилось совсем немного. Обладание собственной вотчиной могло открыть путь к изменению статуса, ведь факт землевладения считался для высокого статуса юридической или социальной необходимостью. Купцы в Италии иногда сами становились высшим сословием торговых и промышленных городов. Повсеместно тем не менее они бросали символический вызов обществу, в котором, для начала, места для них даже теоретически не предусматривалось. В скором времени купцы сотворили собственные общественные объединения – гильдии, мистерии, корпорации, – через которые появилось новое определение их общественной роли.

Возвышение торгового сословия определялось практически функцией роста городов; появление купцов неразрывно связывалось с самым динамичным элементом средневековой европейской цивилизации. Невольно, по крайней мере сначала, будущая история Европы практически закладывалась внутри городских стен. Притом что самостоятельность таких городов во многом зависела от права и практической деятельности властей, параллели итальянского коммунального движения можно проследить в некоторых зарубежных странах. Самой широкой самостоятельностью располагали города на немецком востоке, и ее легче всего объяснить появлением там авторитетного Ганзейского союза, объединявшего больше 150 свободных городов. Фламандским городам тоже перепала значительная степень свободы; французским и английским городам обычно доставалось ее куда меньше. При этом вельможи везде искали поддержку городов в их противостоянии королям, в то время как короли старались заручиться лояльностью горожан и воспользоваться их богатством в подавлении чересчур влиятельных подданных. Они предоставляли городам хартии и привилегии. Стены, окружавшие средневековый город, служили символом, а также гарантией его неприкосновенности. Предписание землевладельцев на них не распространялось, и иногда их неподчинение феодальным нравам проявлялось даже еще нагляднее: крепостной виллан, например, мог обрести свободу в некоторых городах, если прожил в них на протяжении года и одного дня. «Воздух города дарует людям свободу», – говорится в немецкой пословице. Общины и гильдии внутри них служили ассоциациями свободных мужчин, в течение долгого времени обособленными в несвободном мире. Бюргер или буржуа, житель небольшого города около замка или городка, представлял собой человека, живущего своей жизнью в условиях всеобщей зависимости.